Юрий Любопытнов - Мурманский сундук
— Вы уверены, — проговорил Афанасий, — что нас не дурачат?
— А что этот розыгрыш даст тому, кто это затеял? — спросил Николай. — Абсолютно ничего. Очередная насмешка? Поэтому отнесёмся к появлению этой записки со всей серьёзностью. Ты сомневаешься, Афанасий?
— И так и эдак. С другой стороны, что нам остаётся делать в нашем положении. Надеяться на волю автора этой записки. Хуже нам не будет, если даже над нами и посмеются. На всякий случай, уничтожь бумагу, — обратился он к Николаю.
— Интересно было бы узнать, — проговорил Сергей, — кто он, наш друг?
Николай заметно повеселел, озабоченность сошла с лица Афанасия, перестал хмуриться Сергей. Записка связала их с внешним миром, появилась надежда на спасение.
Через какое-то время вновь появился невозмутимый Петруха. Подойдя к тележке, взглянул поочередно на пленников. Понял по их глазам, что записку они прочитали. Он вздёрнул брови, лёгким кивком показывая в сторону угла, где горой были сложены маты. Повторил это два или три раза, стоя спиной к охраннику, и покатил тележку к выходу.
— Вы чего-нибудь поняли? — спросил Николай, когда дверь за Петрухой захлопнулась.
— Я нет, — чистосердечно признался Сергей.
— Но он нам зачем-то показывал на угол, — продолжал Николай. — На маты, которые там лежат.
— Поэтому это место нам надо осмотреть, — сказал Афанасий. — Видимо, там что-то скрыто.
Он встал и направился к углу зала, где лежали сложенные друг на друга маты.
— А ты, Сергей, обратился он к товарищу, — стань к двери. — Как услышишь, что открывают, кашляни посильнее. Будем знать, что мы в опасности.
— А что ты хочешь делать? — спросил его Николай.
— Осмотрим маты. Не зря же он показывал в их сторону.
Так и сделали. Афанасий осмотрел притиснутые плотно к углу маты, но ничего, что бы дало намёк на знак Петрухи, не обнаружил. Воронин вскарабкался наверх, но тоже ничего не нашёл.
— Здесь ничего нет, — сказал он, собираясь спрыгнуть.
— Но не зря же он водил бровью, — сказал Афанасий и посоветовал Воронину: — Ты отверни два-три мата от стены, может, что отыщешь.
Николай так и сделал, но ничего не обнаружил.
Афанасий был в недоумении. Нерешительность и обескураженность были написаны на его лице.
— Зачем этому Петрухе нас вводить в заблуждение, — пробормотал он. — Ищи лучше. Там что-то должно быть.
Николай оттащил в сторону ещё два мата, два верхних отогнул и просунул глубоко руку, стараясь ощупать стену.
— Здесь в стене какое-то углубление, — сказал он, поднимаясь с колен.
В мгновение ока, несмотря на раненую руку, Афанасий был рядом с ним.
— Углубление, говоришь! — горячо спросил он. — Где?
— Вот здесь. Можешь просунуть руку?
— Да, ты прав, — сказал Афанасий, шаря здоровой рукой по стене под матами. — Давай в сторону оттащим ещё несколько матов?
— А если кто заглянет?
— Если мы будем трепыхаться и бояться, просидим здесь сотню лет.
Когда они выполнили задуманное, обнаружили дверной проём.
— Теперь ясно, что нам хотел сообщить Петруха, — сказал Афанасий. — Здесь дверь, и помощь придёт отсюда.
— Но дверь заложена донизу.
— Так Петруха подсказал — освободите дверь.
— Значит, надо отодвинуть эти маты от стены.
— Так точно, начальник Чукотки, — весело рассмеялся Афанасий. — И это надо делать не медля ни секунды, ибо неизвестно, когда придёт Петруха.
— Но до ночи он наверняка не придёт, — предположил Николай.
— И тем не менее надо спешить.
Сергея оставили на старом месте — наблюдать за входной дверью, откуда могли нагрянуть охранники, а Николай с Афанасием решили отодвинуть штабель от стены, но это не удалось. Перекладывать войлочные «ковры» было опасно — в любую минуту могли нагрянуть охранники.
Размышляли недолго. Маты, чтобы куча не разваливалась, были уложены особым способом, как делают кирпичную кладку, с заходом один на другой. Поэтому они с трудом выдернули снизу два мата и положили их наверх. В образовавшуюся нишу можно было пролезть ползком. Но она была слишком мала. Вытащили следующие два мата. В отверстие попытался протиснуться Николай. Он лёг на пол и стал втискиваться в нору, образовавшуюся между стеной и матами. Это ему удалось.
— Можно пролезть к двери, — сказал он, вылезши, — если её откроют.
— Может, ещё мат вытащить? — предложил Афанасий.
Николай не успел ответить, сильно закашлялся Сергей. Они в мгновение ока свернули один мат и заложили отверстие. Но это была ложная тревога — Сергея напугал шум, раздавшийся по ту сторону двери, видимо, менялась смена караула. Когда опять наступила тишина, он шёпотом спросил Афанасия:
— Ну что у вас?
— За матами дверь ведущая наружу.
— Значит, Петруха не зря поводил бровями в тот угол?
— Не зря. Оттуда нам надо ждать помощи. Только надо лаз расширить, чтобы мы могли выползти…
Приблизительно с час ушло на то, чтобы расширить нору. Когда это было сделано и заметены следы выполненной работы, они улеглись под баскетбольным щитом. Стояла тишина. Охранники не беспокоили пленников, никто их не вызывал, никто не приходил.
— Может, мы ошибаемся насчёт Петрухи? — спросил Сергей, самый недоверчивый из всех троих. Он заметно нервничал в ожидании предполагаемого побега.
— Не дёргайся, — ответил Николай, с укоризной посмотрев на друга. — Что он среди бела дня предложит нам бежать! Солнце только что зашло. Притом ещё ужин не приносили. И записка была не от Петрухи, а от кого-то другого.
— Что была сам видел.
— Так что ещё нужно?
— Возможно, это провокация…
— Опять ты за своё… Хватит, Серёжа, панику сеять, — одёрнул друга Воронин. — Кому выгодно нас дурачить?
— Всё может быть.
После своих кощунственных слов Сергей стал ещё мрачнее.
Афанасий глубокомысленно заметил:
— Что касается Петрухи, он у меня не вызывает подозрений. Николай прав: что мы теряем, если даже это и провокация? Несколько размялись, перекладывая маты. Физический труд укрепляет мышцы, — рассмеялся он и откинулся на мат. Но его поза говорила, что Афанасий до сих пор не уверен в правдивости слов записки — червь сомнения глодал и его душу.
Настроению друзей поддался и Воронин, доселе свято веривший оброненной Петрухой записке.
Глава пятая
Побег
Время тянулось медленно. За окнами быстро потемнело, иногда посверкивало — надвигалась гроза. Ужина не приносили, и это вызывало беспокойство у пленников, не из-за того, что они были голодны, а из-за того, что не появлялся Петруха, который мог сообщить им дальнейшую информацию.
