Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2007)
В свободной продаже десятидисковый “кубик” Анатолия Лукьянова мне, признаться, не попадался, однако я знал, что при известных усилиях его можно было приобрести за живые деньги. Для обозревательской работы я воспользовался первым изданием “100 поэтов XX века” (2002), хранящимся в Гослитмузее.
Те, кому доводилось слушать эту гигантскую многочасовую композицию, объединенную общим названием “Магия авторского слова”, знают, что за вынесенной на упаковочный футляр фразой “Составитель и автор комментариев А. И. Лукьянов” стоит действительный, “пунктирно-представительский”, а точнее, историко-биографический аудиокомментарий собирателя, что его живой голос сопровождает появление каждого (!) поэта — от Ивана Бунина до Егора Исаева.
Между прочим, нам стоит знать, что в 2005 — 2006 годах появился еще один — представляющий коллекцию Лукьянова — компакт-диск.
Сюда в экономном mp3-режиме и без всяких комментариев (за исключением минутных пояснений к переводу Александра Куприна из Беранже) вошли записи авторского чтения шестнадцати поэтов4.
Этот диск, упакованный в DVD-футляр, с прилагающейся к нему книжечкой, я купил, помнится, в книжном магазине “Москва”, где он появился в начале прошлого года и расходился довольно успешно, чему в немалой степени способствовало привлекательное оформление с крупной надписью “Живые голоса поэтов начала XX века”. Я уже упоминал об этом CD в связи с изданиями голоса Маяковского, но сегодня замечу, что именно на этом компакте была широко опубликована запись голоса Николая Клюева, который уже звучал, вместе с Михаилом Кузминым, на первом компакт-диске, открывающем многочасовой “кубик”.
Почему эти записи не включил в свое издание “Голосов, зазвучавших вновь” Лев Алексеевич Шилов — не знаю. Могу только предположить, что для него — ученого-звукоархивиста — они могли считаться еще “не готовыми” к публичному тиражированию, возможно, он продолжал биться над улучшением качества их звучания…
Вместе с тем включил же Шилов в свой компакт премьеру голоса Анны Ахматовой, записанного в 1920-м, а на “кубике” такой записи — нет. Почему? А как же “сообщающиеся сосуды”?
Не думаю, что стоит искать ответы на эти вопросы: коллекционирование (как и архивистика) — занятие все-таки не совсем публичное. В интервью 2001 года Анатолий Лукьянов, видимо, не случайно сравнил его с работой… старателя, оговорившись, что сам он — не Скупой рыцарь. “Моя цель — любым путем передать это людям, — говорит он в интервью, данном „Литературной газете” минувшей осенью. — <…> В Москве можно было бы открыть Центр фонографических записей. Есть Литературный музей, Центральный и Московский городской архивы фонодокументов, есть коллекционеры, Фонд Дувакина при Московском университете, есть Библиотека русского зарубежья — с прекрасным залом для выступлений. Сейчас школьные учебники — проблема для страны, треть населения которой живет ниже прожиточного минимума. Если вооружить школы записями писательских голосов — это будет великолепно! Вы знаете, кто первым приобрел „кубик”? Театральные студии. Молодые актеры хотели узнать, как читали поэты. Когда-то Высоцкий, получив запись голоса Есенина, вынужден был многое переделать в своем исполнении монолога Хлопуши. Культура звучащего слова очень важна. Привычка чтения книг будет, к сожалению, исчезать. Если же это чтение сопровождается голосом, да еще хорошего писателя, появляется возможность увидеть, почувствовать то, чего не может уловить глаз читающего книгу. Так мы, возможно, лучше сохраним русский язык, русскую литературу, русскую духовность. И еще одно. Публикация голосов деятелей нашей культуры, может быть, вызовет поиск новых и пропавших записей. Ведь когда в восстановлении своего духовного прошлого участвует сам народ, он непобедим”.
Если вы внимательно прочитали этот несколько торжественный, но, в общем, справедливый в пафосе своем пассаж, то без труда догадаетесь, что десятидисковый “кубик”, содержащий в себе сто голосов поэтов и сто (!) комментариев к ним собравшего эти голоса, — проект глубоко авторский, отражающий, как бы это ни звучало, личность коллекционера и в данном случае — благодаря составительской воле — отражающий ее в более выраженной степени, чем это было в случае с Ираклием Андрониковым и Львом Шиловым. Это, что называется, свершившийся факт.
Что же до “Живых голосов поэтов начала XX века”, приобретенных мною в “Москве”, — то передо мной, так сказать, “экспортный” вариант, предназначенный, очевидно, для тех, кому авторские комментарии не нужны.
В коробку с лукьяновским “кубиком” вложен еще и восьмисотстраничный том — с биографическими справками-комментариями, почти дословно совпадающими с начитанным Анатолием Ивановичем на диски. Тут и тексты звучащих стихов — не всегда совпадающие с текстами фонограмм.
Стараясь не ударяться в перечисление погрешностей и ошибок (неравнодушие собирателя к своему делу во всех случаях здесь берет верх!), я все-таки немного “посожалею”. С технической точки зрения, посетую на несколько “рваный” монтаж — когда мне явственно слышно, как к однажды записанной фонограмме комментария грубовато “доклеивается” новая часть…
Оркестровая музыка, наложенная на последнее стихотворение каждого диска, лично мне портит впечатление: ее много, и она слишком громкая…
Аннотации на дисках не вполне аккуратны. Из текста на обложке и в книге можно подумать, например, что Исаковский сам будет читать “Враги сожгли родную хату…”, а из “сопроводиловки” на обложке CD — что Марина Цветаева сама прочитает “Мы слишком молоды…” и отрывок из “Чародея”.
А вот — из предваряющего аудиокомментария: будто бы мы сейчас услышим “беседу с Маршаком в последний год его жизни”...
А на деле — Исаковского поет Бернес, Цветаеву читает ее сестра, а Маршак ни с кем не беседует, а просто декламирует свои стихи. Как и кем “монтировался” и “сокращался” рассказ Чуковского о встречах с Маяковским — тоже весьма отдельная и очень нервная песня. И позволю себе заметить, что Клюев представлен тут не только отрывком из “Деревни”, но и текстом/звуком того, что начинается словами “Кто за что, а я за двоеперстье…”. Это почему-то не заявлено совсем.
Что же до составительской воли, то, поразмышляв над выбором представляемых читателю и слушателю поэтов (не забывая о постоянно декларируемой Анатолием Ивановичем широте и объективности), я все-таки посмущаюсь, созерцая размещение, скажем, Галича, Бродского, Куняева и Рубцова в разделе “Оттепель”5.
А с другой стороны — озадачусь, внимательно слушая финальный диск “Поэзия конца XX века”, представленный именами и стихами Владимира Цыбина, Владимира Солоухина, Татьяны Глушковой, Ивана Савельева, Владимира Кострова, Юрия Кузнецова и Егора Исаева.
Нет-нет, я не собираюсь спорить с мыслью о том, что “на поэтическом небосклоне с новой силой все более мощно звучит патриотическая тема”, что “на ее основе происходит объединение наиболее талантливых сил российской литературы”. Каждый многоопытный читатель и небосклон этот поэтический видит по-своему (мне, например, кажется, что гражданская лирика не включенного в это собрание Бориса Чичибабина в разы талантливее стихов Ивана Савельева), и фигуры, скрепляющие “переход эпох”, у каждого читателя/слушателя — свои. У Анатолия Ивановича век заканчивается Егором Исаевым, и мне кажется, что это не просто выбор позиции, но именно — личное ощущение.
Итак, я решительно предлагаю относиться к этой внушительной коллекции, поименованной как “Магия авторского слова” (“100 поэтов XX века. Стихотворения в авторском исполнении”), на прослушивание которой у заинтересованного читателя и любителя поэзии уйдет целый день, как к авторскому “проекту” известного политика, книжника и собирателя голосов Анатолия Ивановича Лукьянова.
Существуют же, в конце концов, библиотечные собрания Демьяна Бедного, Смирнова-Сокольского и других энтузиастов-собирателей. Их так и сохраняют: цельно и нераздельно, в специальной комнате. В них растворена личность собирателя.
Между прочим, в некоторых комментариях Анатолий Лукьянов щедро делится и собственными воспоминаниями о встречах с поэтами. А еще мы успеваем догадаться, какие стихотворцы записывались по его собственной просьбе, выбирая у себя “самое главное”. Наконец, в финале мы услышим и его собственные стихи, посвященные — чему бы вы думали? — конечно же “портретам” голосов поэтов — от Блока до Смелякова. Стихи горячие и очень искренние. Кстати, профессиональным поэтом А. И. себя не считает — тем ценнее его отклик на сделанное. “Звучат стихи, а это значит, / Что нет поэзии конца”.
