Марк Барроуклифф - Говорящая собака
Идея состояла в том, что Линдси закладывала утром в духовку лазанью, в шесть вечера плита начинала ее запекать, а к половине седьмого, когда мы возвращались с работы, ужин был уже готов.
— Может быть, он хочет докопаться до моей подноготной, — сказал я. — Ведь до сих пор ему приходилось иметь дело с обезличенными корпорациями, так что ему было все равно, против кого он ведет дело, сплошные абстракции. Может, он надеется запугать нас, чтобы взять над нами власть с самого начала, хочет проверить, способны ли сопротивляться его оппоненты. Ему нужно почувствовать исходящий от нас запах страха.
— Ага! — воскликнула Линдси, когда огонек на плите загорелся. — Заработала! Я бы могла пойти к нему и объясниться. — Свет в печке опять погас, и Линдси испустила огорченный вздох. — Не беспокойся, — разочарованно произнесла она. — Где он остановился?
— «Хотел Хотел» в Брайтоне.
— Вот и хорошо, — самодовольно улыбнулась она. — Я сама пойду на встречу и все улажу.
— Позвони мне сразу, как только что-нибудь прояснится. Что бы он ни сказал.
Я был готов к любому ответу, заранее настраиваясь на самое худшее. На самом деле я фактически сдался. Я уже не хотел, чтобы Линдси куда-то ходила и что-то выясняла. Лучше бы он пошел в полицию и выложил им все как есть. Наказание, которое я бы понес, означало отмщение — и все. На этом можно было покончить. Однако бывают случаи, когда помышляешь о бегстве и сдаче в плен одновременно. Я смотрел, как Линдси садится в «лендровер» и отправляется на встречу с Майлсом, когда у меня за спиной проскользнул агент по недвижимости с двумя клиентами: наш дом еще три месяца должен был оставаться демонстрационной моделью.
Был канун Рождества, и ледяной дождь обещал обратиться в настоящий снег. В это время года смеркаться начинает уже в середине дня, и поэтому по всей округе уже горели огни.
Я посмотрел на часы. Полпервого. Через полчаса я должен появиться на нашей ежегодной «корпоративной вечеринке». Желание присутствовать на этой попойке у меня было такое же, как у больного циррозом печени. Пить мне совершенно не хотелось, и я боялся, что если выпью, то буду не в состоянии говорить с людьми, просто не смогу никого видеть. Я вызвал такси на случай, если мне все-таки придется набраться за компанию.
Машина устремилась по Даунс к Ворсингу, и мысли мои вновь обратились к Пучку. Я понимаю, что это сентиментально и отдает умильной рождественской картинкой: собака одна в приюте в канун Рождества, но именно так все и обстояло.
А ему следовало быть дома со мной или ждать моего возвращения, жадно обнюхивать подарки, пытаясь угадать, что там спрятано под слоями подарочной бумаги и фольги, завязано этими разноцветными ленточками. Представляю, какую бы радость это ему доставило. Как бы он тыкался носом в буфет, где припасена для него завернутая в такую же упаковку рождественская косточка!
И выскажусь в защиту сентиментальности: черствое сердце не завело бы меня так далеко. Если бы, повстречавшись с миссис Кэд-Боф, я не поддался мысли: «О, бедная старая леди, она так одинока. О ней даже некому позаботиться», то потом мне бы не пришлось с ужасом обнаружить, что о ней очень даже есть, кому заботиться и этот некто с успехом может позаботиться о ком угодно и обо всех сразу. Я, к примеру, его стараниями могу оказаться за решеткой.
И теперь, даже появись у меня такое желание, я не мог забрать Пучка, как бы того ни хотел: скоро на своей шкуре почувствую, что значит сидеть в клетке. Теперь не имеет значения, что думает Линдси, я все равно не смогу ухаживать за собакой.
Такси притормозило возле «Красного Эла». Полное название — «Ред Эл'с Блу Нахо Пэлис». Это было довольно новое мексиканское заведение с массой изолированных зальчиков, расположенное на набережной. Рождественские вечеринки были в разгаре, дудели рождественские «казу», подавали на стол традиционные коктейли «Маргарита», легкий стриптиз — короче, веселье в самом разгаре. Полвторого, я припозднился.
Осмотревшись, среди праздничных флагов и декораций я отыскал наш столик. Зрелая команда, способная наполнить гордостью сердце любого босса: Энди, Дрю и Эндрю, трое агентов, все в традиционных бумажных колпачках и с галстуками набекрень. Была еще практикантка Мэйзи, которую под разлагающим влиянием Дрю стошнило потом на пороге собственного дома.
Здесь присутствовали и оба уборщика, которые пытались выпить больше собственного веса. Их взгляды прожигали меня насквозь — я снова стал задерживать зарплату. Мы набирали персонал в разгар бума, подъема деловой активности, когда приваливали кучи денег от покера, а теперь наступили времена банкротства и покерных долгов.
Здесь также, к моему несказанному удивлению, присутствовала Люси.
Я протиснулся мимо пары пышнотелых танцоров, двигавшихся точно раненые медведи, и добрался до столика. Мое появление было встречено рукоплесканиями.
— Вот он, босс! — завопил Энди.
— Садись, товарищ, позволь налить тебе, раз уж ты платишь, — сказал Дрю.
На самом деле они были неплохие парни, безвредные, сосредоточенные на процентах от сделок мелкие акулы бизнеса, которые умудрялись процветать даже на мелководье в безвыходные времена.
— Привет тебе, незнакомка! — обратился я к Люси.
— Думал, не приду? — отозвалась она.
Мы не виделись с тех пор, как я забрал у нее Пучка. Я сознательно избегал этих воспоминаний. Наверное, потому, что считал их болезненными.
— Ты в порядке? — спросила Люси.
— Если бы я получал фунт стерлингов за каждый такой вопрос, я бы бросил играть, — ответил я, пока Дрю наливал мне «Маргариту», не отрывая взгляда от Мэйзи.
В ответ на что Люси совершенно спокойно парировала:
— А если бы я получала фунт каждый раз, как ты ответишь на этот вопрос, до сих пор бы ходила без гроша в кармане.
Я улыбнулся ей, надевая свою бумажную корону.
— Порядок, — ответил я.
— Хорошо. Просто ты изменился. Ты знаешь?
— Знаю.
Мы не обсуждали случившегося с Пучком. Да и какой смысл? Все равно, что показывать при каждой встрече незаживающую язву со словами: «Видишь, какое дело, все еще болит, дрянь такая».
Три человека по углам главного зала заведения разыгрывали скетчи в духе Монти Пайтон, то есть, попросту говоря, артистически дурачились.
— Как думаешь, что это на него нашло? — первой не выдержала Люси.
— Думаю, у него разбито сердце, — сказал я. — Он разочаровался в людях.
Здесь не было пьяных сантиментов — я сделал всего пару глотков.
— Я скучаю без него, а ты? — спросила Люси.
— Да, — выдавил я, глядя в свой бокал. — Скучаю.
