Эрик Сигал - Однокурсники
— Наверное, да.
После обеда Ева повела его мимо выстроившихся в ряд одинаковых деревянных домиков к шрифу, где он будет жить.
— Будешь спать на койке Дова Леви, — заметила она.
— А где он будет спать?
— Дов сейчас проходит милуим — службу в армии запаса. Его не будет еще три недели.
— Ну, я не думаю, что задержусь здесь так надолго. Ева посмотрела на него снизу вверх и спросила:
— Торопишься вернуться к делам?
— Нет, — признался он, — не совсем.
Джейсон сбросил туфли, улегся на скрипучую металлическую кровать и стал размышлять над событиями последних семидесяти двух часов.
Еще неделю назад он разгуливал в компании друзей по кампусу Гарвардской школы права, голова его была забита мыслями о предстоящей свадьбе, экзаменах, будущей политической карьере. И вот теперь он здесь — на так называемой земле предков, в полном одиночестве, абсолютно утративший смысл жизни.
В конце концов он забылся беспокойным сном. Очнулся он только тогда, когда кто-то легонько тронул его за плечо. Это был Йосси, а с ним — широкоплечий мужчина лет под сорок, которого ему представили как Арийю, начальника охраны кибуца.
Джейсон быстро вскочил, тряхнул головой, отгоняя сон, и пошел вместе с ними туда, где живут дети.
— Мне кажется это странным, — сказал он, когда они приблизились к общей спальне. — Почему у вас все дети спят в одном месте? Разве с родителями им не было бы безопасней?
— Это один из принципов жизни в кибуце, — объяснил Йосси. — Дети с малых лет воспитываются вместе, чтобы их объединяло чувство товарищества. Вообще-то они не испытывают недостатка в любви. С родителями видятся каждый день.
В вытянутом прямоугольном помещении кровати стояли в два ряда, а стены украшали детские рисунки. Никаких видимых следов разрушения не наблюдалось. Очевидно, все уже успели отремонтировать.
— Значит, это здесь? — тихо спросил Джейсон.
— Да, — подтвердил Арийя скорбным голосом и затянулся дешевой сигаретой. — У одной из малышек был тонзиллит, и Фанни как раз осматривала ее…
— А разве у вас нет охраны? Вы же так близко от границы.
— Все жители кибуца дежурят по очереди раз в месяц — обходят земли по периметру границ. Но территория столь обширна, что диверсанты при наличии терпения — а этим парням его не занимать, вот уж точно, — вполне могут дождаться, когда патруль пройдет мимо, срезать проволоку, сделать свое грязное дело и сбежать.
— Вы хотите сказать, что никого из них не поймали?
— Да, — устало произнес Арийя. — Взрывы вызвали такую неразбериху — они ведь еще запустили сигнальные ракеты недалеко от водонапорной башни. Кроме Фанни пострадали еще трое детей. Они намного нас опередили, и к тому времени, когда я организовал поисковую группу, успели снова перейти границу.
— А почему вы не продолжили преследование?
— Это дело военных. А нам надо просто быть начеку, чтобы в следующий раз такое не повторилось.
— То есть вы думаете, они вернутся?
— Или сами они, или их братья. Эти люди все время будут пытаться выдавить нас отсюда, пока мы не убедим их, что эта земля — наш дом.
Джейсон попросил, чтобы его оставили одного. Двое мужчин согласно кивнули.
Он представил себе, как террористы врываются в дверь, затянутую сеткой, и бросают гранаты в спящих детей. Рука сама потянулась к бедру, где он когда-то носил пистолет. Ярость закипела у него внутри. Злость на самого себя.
«Я должен был находиться здесь, чтобы защитить их, — подумал он. — Чтобы защитить ее. Если бы я сделал это, она осталась бы живой».
* * *Что-то держало Джейсона в Веред-Ха-Галиле. Скорее всего, объяснял он сам себе, только тяжелый физический труд способен отвлекать от всепоглощающих скорбных мыслей. А вечерние беседы с кибуцниками облегчали измученную душу.
Через неделю после приезда ему удалось позвонить в Соединенные Штаты — с телефона, который находился в главном зале. Связь была плохой, и ему пришлось кричать. Отец сообщил, что разговаривал с деканом Школы права и рассказал ему о сложившейся ситуации. Джейсону разрешат сдать экзамен, на который он не явился, но во время следующей сессии.
— Когда ты вернешься домой, Джейсон?
— Я еще не решил, папа. Я еще ничего не решил.
Этот кибуц появился в стране одним из первых. Его создали мечтатели евреи, покинувшие Европу перед всеми катаклизмами, с верой, что у них, как и у всех других народов, должна быть своя, родная земля. Они и в самом деле верили, будто Палестина всегда была их родиной. Вдохновленные этой идеей, они возглавили то, что со временем, как они надеялись, должно было стать массовым возвращением.
— Если эти здания покажутся тебе примитивными, — заметил как-то вечером после ужина Йосси, — то представь себе, каково было тем, кто первым пришел сюда. Они круглый год жили в палатках, буквально на себе пахали землю.
— Наверное, условия были невыносимые, — сказал Джейсон.
— Тяжелые — да, но невыносимыми их нельзя назвать. Они наслаждались каждым мгновением, даже если шел холодный дождь. Ибо все здесь — и дождь, и земля, которую он поливал, — было для них родным. Вторая мировая война пополнила наши ряды. Вначале стали прибывать те, кто сбежал от грядущих массовых убийств. А после — те, кто выжил в концлагерях. Некоторые из них до сих пор находятся здесь, Трудятся на полях полный рабочий день, рядом с молодежью вроде тебя.
Джейсон уже обратил внимание на то, что у некоторых людей на предплечье вытатуированы синие номера, которые они даже не пытаются прятать.
Оказывается, двоюродный брат Евы, Ян Гудсмит, спасся от газовой камеры и добрался до Палестины на одном из многочисленных нелегальных кораблей. Но был пойман англичанами и интернирован как иностранец.
— Можешь представить — все, кому не лень, внушали ему, будто он не принадлежит своей стране, — засмеялся Йосси. — Как бы там ни было, Гудсмита отправили в другой лагерь. Заметь, не такой ужасный, как в Германии, конечно. Англичане его не обижали. Но колючая проволока там была точно такая же. Он и оттуда сбежал — как раз вовремя, чтобы поучаствовать в войне за независимость. Там я с ним и познакомился. Мы делили с ним одно ружье.
— Что вы делали? — переспросил Джейсон.
— Послушай меня, мой американский друг. У нас было по одному ружью на двоих. И уж ты мне поверь, пуль у нас тоже было не слишком много, и поэтому второй из нас должен был постоянно вести точный подсчет выстрелов. В общем, когда все закончилось, я привел Яна к себе домой.
— Вот тогда я и нашла его, — присоединилась к разговору Ева. — Поскольку теперь у него появился постоянный адрес, он послал свои данные в организацию «ХИАС»[54], которая в то время занималась тем, что искала и соединяла выживших членов семей. А их представительство в Голландии уже связалось с нами.
