Леонид Билунов - Три жизни. Роман-хроника
— Боюсь, что я порвала чулок, — сказала она с виноватым видом. — У вас нет иголки с ниткой?
— Ничего страшного, Таня, — отреагировал я хладнокровно, оттесняя ее к выходу. — Идем-идем, я опаздываю!
Она наклонилась, рассматривая колготки. Спереди по тонкой светло-бежевой поверхности быстрой змейкой расползался отвратительный белый след.
— Но я не могу так выйти! — чуть не заплакала она. — Я должна их хотя бы снять! Можно я пройду в ванную?
— Ты слишком чувствительна, Танечка, — сказал я. — Ну ладно, давай. Только быстро!
Аукцион вот-вот должен был начаться, но я надеялся, что иконы пойдут не первыми. В каталоге они числились в последних номерах.
В ванне сначала была мертвая тишина, а потом из кранов с шумом полилась вода, как если бы посетительница решила умыться. Таня явно не торопилась. Что я мог поделать? Когда она вышла, часы показывали пять минут четвертого.
— Извините! — сказала Таня. — Я вас, кажется, немного задержала?
Не ответив ни слова, я нажал на ручку двери. С таким же успехом я мог бы нажать на скалу. Дверь не открывалась. Я вставил в щель пластинку, заменяющую в роскошных западных отелях ключ: никакого эффекта! Казалось, дверь намертво заблокирована снаружи.
Я рванулся к телефону. Администрация не отвечала. Я набирал номер коммутатора раз за разом, ждал по несколько минут, но мне отвечали только длинные гудки. К счастью, я знал телефон директора и тут же дозвонился. Испуганный директор немедленно поднялся на мой этаж, но сколько мы ни бились с двух сторон — он со своей универсальной отмычкой, я со своим пластмассовым ключом — дверь не открывалась, да и только.
— Wait a moment![42] — попросил я и, разбежавшись, изо всех сил ударил в дверь ногой. Замок жалобно взвизгнул, и дверь распахнулась, едва не уронив стоявшего напротив директора.
Последнее, что я заметил, была Таня. Она боком протиснулась мимо меня и быстро пошла к запасному выходу. Нужно ли говорить, что больше я ее никогда в моей жизни не видел.
Лифт мигал красной лампочкой, было неизвестно, сколько времени придется ждать, и я бросился вниз с шестого (а по-русски с седьмого) этажа, преодолевая каждый лестничный пролет за два прыжка. На улице, перед входом отеля, меня ждал мой «Мерседес» с шофером.
— Значит, так, — сказал я ему. — Маршрут ты знаешь, нам нужно двадцать минут, если приедешь за десять, получишь тысячу франков! Понял?
— Я бы лучше на три дня в Краснодар, на родину, Леонид Федорыч, — ответил шофер. — За свой счет…
— Ты мне еще поговори! — крикнул я. — Торговаться будем потом! А сейчас…
И в этот момент роскошный, длинный, как сигара, «Ягуар» прижал нас к бровке. Не привыкший к таким ситуациям, мой верный краснодарский Сергей нажал на тормоза, и мимо промчались два незаметных английских автомобильчика, отрезав нас от светофора. Едва огни сменились, они рванули вперед, перестроились и проделали тот же номер второй раз. Времени было полчетвертого.
— Что происходит, Сергей? — спросил я. — Ты разучился водить?
— Да я… Да тут правостороннее движение!.. — ответил тот. — А чего они хотят?
— Я знаю, чего! Чтобы мы опоздали! — ответил я ему. — Ну-ка быстро, меняемся местами! Я сяду сам!
Я взялся за руль, приподнялся, Сергей нырнул под меня, и вот мы уже поменялись местами. Дело не в том, что я вожу машину лучше, чем мой шофер, настоящий профессионал, но когда я сажусь на место водителя в таких ситуациях, я не испытываю ни страха, ни тревоги и самим механизмам машины передается моя решимость.
Неуверенно вякнул «Ягуар», обгоняемый на недозволенной в Британской империи скорости, едва не врезались в тротуар жалкие английские «мини», и дорога перед нами была совершенно свободна. Редкий случай — я попал в зеленую волну, когда светофоры раскрываются перед тобой один за другим, словно только и ждали, когда ты подъедешь.
Через десять минут я уже был у входа. Перед дверью метался красный от волнения Шарымов. Он еще издалека показывал мне на часы, утирая пот со лба смятым в комок платком.
— Уже начали! — крикнул он.
— Не волнуйся, — успокоил я его. — Будут наши!
Быстрым шагом идя по коридору, я давал ему последние инструкции.
— Как только услышишь голос Шкоды или его агента…
— Он сегодня сам! — перебил Шарымов.
— Тем лучше, — кивнул я. — Сразу говори следующую цифру. Через две. Понял?
Мы вошли в зал. На мольберте уже стояла одна из икон.
— Восемнадцать тысяч (фунтов стерлингов)! — услышал я уверенный голос Яна Шкоды.
— Двадцать! — крикнул Шарымов с ходу. Ян Шкода посмотрел на меня как на выходца с того света. Я понял, что все мои сегодняшние приключения были организованы им.
Дальнейший торг происходил только между ним и Шарымовым, который лишь изредка поглядывал на меня в ожидании знака.
Нужно ли говорить, что иконы достались ему, то есть мне…
Мои иконы — это не только коллекция. Я знаю, что они берегут и охраняют меня и мою семью.
МОИ ПРОЕКТЫ
Мой рабочий день в Париже заполнен телефонными звонками. Постоянно звонит то стационарный, то один из мобильных, то факс. Некоторые номера знают только близкие друзья. Телефоны связывают меня с нужными людьми. Недостаточно просто иметь деньги, нужно знать, где и как их применить — на том стоит весь капитализм. Мой опыт, знание людей и ситуации в бывшем Союзе дают мне возможность привлекать капиталы туда, где они могут принести больше пользы.
Почти все мои проекты связаны с Россией. Среди них и строительство гостиниц, и прокладка дорог, и реставрация одного из незамерзающих северных портов страны. Всю эту зиму меня не отпускала одна настойчивая мысль. Сначала я не говорил об этом почти ни с кем, но потом, когда проект начал вырисовываться у меня в голове, стал осторожно посвящать в него моих близких и всех тех, кто помогает мне в работе.
Я просыпался среди ночи и шел в библиотеку, чтобы провести за письменным столом час или два. Иногда я уходил от застолья с друзьями и, приехав домой, начинал заново пересчитывать затраты, объем работ и возможный в ближайшие годы доход.
Оправдание затрат и получение прибыли — основной закон любого бизнеса. Без этого никого не увлечь никаким проектом, каким бы заманчивым он ни казался. Но не от подсчетов кредита и дебита билось мое сердце.
Я уже рассказывал о поездке на автобусах в Будапешт. Рассказывал, как мы проезжали Закарпатье. Уже тогда у меня мелькнула эта мысль, но были другие заботы, другие проекты, другие насущные задачи. Живя на Западе, я каждую зиму провожу на одном из горнолыжных курортов, которыми так богаты Франция, Швейцария, Италия и Австрия. Свежий горный воздух, прогулки на лыжах большой компанией, когда вы пересекаете по заботливо проложенной лыжне один за другим заповедные парки, принадлежащие разным горнолыжным станциям (есть места, где такая лыжня тянется на сотни километров, и ты, сам того не зная, несколько раз переезжаешь из одной страны в другую), спуски с гор, когда к вечеру тебя охватывает поистине богатырский аппетит. И тут тебя ждет здоровая простая альпийская кухня, савойское фондю, когда на столе перед гостями весь вечер греется на спиртовке расплавленный альпийский сыр в белом вине, иногда приправленный сухими белыми грибами, заранее отваренными в курином бульоне, или местными травами, которыми так славятся Альпы, и каждый берет особой длинной вилкой кубики белого хлеба и, обмакнув их в эту густую ароматную жидкость, отправляет в рот, пока не остыли. Альпийские сыры, вяленая на солнце высокогорная говядина, дичь, колбасы с добавкой ослиного, козьего мяса, оленины или мяса дикого кабана, картофель, политый на твоих глазах местным расплавленным сыром… Когда думаешь обо всем этом, трудно остановиться. Вспоминаются вечера у камина, когда детей с трудом отрывают от огня, чтобы отправить спать, за столом остаются друзья и близкие, и тебя охватывает чувство покоя, счастья и безопасности.
