Джон О'Хара - Жажда жить
Сидни дважды перечитал письмо, испытывая одновременно злость, разочарование, тревогу, но в конце концов проговорил вслух: «Какой же все-таки он отличный парень!» Конечно же, Сидни сделает все, как советует Уильямс, но сейчас ему хотелось как-то отблагодарить доктора за его доброту. А как можно отблагодарить такого человека, как он? Только появившись перед ним через несколько недель в армейской форме. Ехал Сидни, положив одну руку на руль, а другой нащупывая под рубашкой сердце. Все как обычно, бьется ровно. Он чувствовал себя как самый здоровый больной на целом свете и, вернувшись на ферму, поставил машину в гараж, надел купальный костюм и плавал в прохладном пруду до тех пор, пока не нагулял приличный аппетит. За ужином он решил, что не станет сообщать Грейс о письме Уильямса, пока не получит с флота подтверждения о своей отставке, а к тому времени он уже встретится с губернатором и другими, кто поможет ему попасть в армию. После ужина началась гроза — не та легкая непогода, свидетелем которой он стал в Ливане, а сильная, настоящая, — и несмотря на то что забот у него хватало, спал Сидни крепко. После плавания и прыжков в воду он испытывал приятную усталость; за последнее время ему пришлось столько пережить, что он был уверен: плохое осталось позади.
Но это было не так. На второй день после получения письма от Уильямса Анна, экономка, нашла Сидни лежащим на полу своей берлоги. Рот у него был открыт, глаза тоже. По их выражению она поняла, что он ее узнал, но на ее испуганное: «О Боже, мистер Тейт, что с вами?» — ничего не ответил, только смотрел умоляюще. Телефон валялся тут же, рядом с ним, на полу. Собственно, из-за телефона Анна и пришла в берлогу: она пыталась позвонить с кухни, но в трубке все время слышалось какое-то жужжание, из чего следовало, что по параллельному телефону говорят, и, как хорошо вышколенная прислуга, повесила трубку. Теперь же она поспешно набрала номер приемной доктора О’Брайана, и по ее взволнованному голосу легко было понять, что дело серьезное. Доктор оказался на месте и обещал приехать незамедлительно. Анне не удалось поднять Сидни с пола. Как велел доктор, она подложила ему подушку под голову и накрыла одеялом. О’Брайана доставил на собственном «паккарде» шофер, а водитель «скорой» переложил Сидни на каталку. Доктор О’Брайан задержался поговорить с Анной.
— Ты здесь распоряжаешься?
— Да, сэр, последний день.
— А где миссис Тейт?
— В Нью-Джерси, сэр. Кейп-Мэй, Нью-Джерси.
— А где именно в Кейп-Мэе, не знаешь? Она не оставила номера телефона, по которому ее можно найти?
— Да, сэр, вот он, я переписала его для вас, тут и имена тех, у кого она остановилась.
— Молодец, девочка. Приберись в доме, потому что сегодня все вернутся.
— Все, сэр? Дети тоже?
— Скорее всего. У тебя светлая голова, так не теряй ее. Мистеру Тейту, может, и не станет лучше, вот что я скажу тебе. При необходимости я попрошу миссис Тейт вернуться специальным поездом, по крайней мере из Кейп-Мэя. Тебе предстоит тяжелая ночь, и мы на тебя рассчитываем.
— Неужели все так плохо, сэр? Позвольте спросить, что все-таки с мистером Тейтом?
— Э-э… да. По-моему, полиомиелит.
— Да, сэр, я знаю, что это такое. В прошлом году расклеивали объявления о карантине.
— Ах вот как?
— А я не заражусь от него?
— Не думаю, ты молодая и здоровая.
— Он тоже.
— Это верно. Это верно. Но таким же образом и я могу заразиться, и санитары, что несли его, и медсестра. Мы мало знаем об этой болезни, так что, как будет свободная минута, доставай четки и молись за всех за нас. Где спал прошлой ночью мистер Тейт?
— В хозяйской спальне.
— Скажи, чтобы не заходили туда. Проветри спальню и еще комнатку, где нашла его. Сюда тоже дня два лучше не заходить. Да, и пусть его ванной никто не пользуется. Ее тоже проветри.
— А что делать с его одеждой, доктор? И бельем?
— Сожги, особенно носовые платки. А если с его вещами лежат чьи-то еще, их тоже сожги.
— Нет, все по отдельности.
— Ну и хорошо. Ладно, мне пора. Непременно передам миссис Тейт, что у нее работает хорошая, разумная девушка.
— По правде говоря, хорошая, разумная девушка себе места от страха не находит.
— Как и все мы, — заключил доктор.
Чтобы сформировать в Кейп-Мэй бригаду для обслуживания поезда, состоящего из локомотива и двух вагонов, понадобилось некоторое время и самое энергичное участие президента «Пенсильванских железных дорог», руководителей подразделений, диспетчеров, начальника паровозного депо, кондукторов, сцепщиков вагонов, носильщиков. Машина, принадлежащая одному из родичей Грейс, в сопровождении полисмена на мотоцикле прибыла с паромной станции на вокзал Броад-стрит. В Филадельфии был специально задержан поезд до Детройта. В Форт-Пенне Грейс с детьми встретили Брок и Конни Шофшталь. Брок отвез детей в дом Колдуэллов, а Конни с Грейс поехали в больницу.
— Слава Богу, что это ты, а не кто-то другой, Конни, — сказала Грейс, усаживаясь в машину подруги.
— Да, хорошо, что у Брока хватило ума позвонить мне.
— Ну, это как раз понятно, Брок — человек семейный.
— Ну да. Ты как, Грейс?
— Да вроде ничего. Честно говоря, времени не было обо всем подумать. Или ты имеешь в виду, как я насчет Сидни?
— Вот именно.
— Он мой муж, Конни. Он — это я, он — часть меня. И больше мне никто не нужен.
— Тогда все в порядке, — с облегчением вздохнула Конни. — Иначе тебе, наверное, даже не стоило бы ходить к нему. То есть если бы ты чувствовала иначе. Он не может говорить, даже дышит с трудом. Но все видит. И все поймет. И если бы ты вошла и он увидел, что тебе безразлично, у него бы вообще шансов не осталось. Их и так немного.
— Не надо говорить мне такое, Конни. Только хуже будет, и я могу сделать что-то не так.
— Да все будет так, если только он в сердце твоем. Он умирает, Грейс, и все это знают. И это тоже имеет огромное значение. Отныне и до конца жизни тебе придется полагаться лишь на саму себя.
— Знаешь, ты прямо как на сцене.
— Может быть. Но в иных пьесах говорят умные вещи.
— Ладно, не будем спорить, — сказала Грейс. — Ты видела его?
— Да.
— Видела? — настойчиво переспросила Грейс.
— Ну да, в палате была, настояла, чтобы меня пустили. Я пообещала доктору О’Брайану, что разговаривать с ним не буду, только передам кое-что.
— Что передашь?
— Что ты едешь.
— А разве ему не сказали?
— Сказали, но я подумала, что меня он поймет лучше.
— Ну и как же ты с ним общалась? На бумаге?
— Нет, на пальцах. Я посмотрела на него, кивнула, прижала руку к груди — это я тебя так изобразила, — потом, продолжая кивать, вытянула руку и вроде как сняла телефонную трубку, указала на часы и три раза обвела пальцем циферблат. Три раза — это три часа. Вот и все, и, судя по взгляду, он понял.
— Вот уж никогда бы не подумала, что прижатая к груди рука изображает меня. Но все правильно. Не могу объяснить почему, но правильно. И как это тебе только пришло в голову? Я ведь никогда не рассказывала тебе о нем и своей груди. Да и вообще.
— Просто я не первый день живу на свете, Грейс.
— Надеюсь, болей он не испытывает. Или все же?..
— Болей? Наверное, это такая боль, которая бывает только в другом мире. Похоже, Грейс, ты не вполне отдаешь себе отчет в происходящем. Мне очень жаль, но надо приготовить тебя. Сидни… задыхается. Он почти не может дышать.
— О Боже. Я думала, что прежде всего ноги отнимаются.
— В некоторых случаях. Но у него другой.
Они доехали до больницы.
— Подождешь меня, Конни? — попросила Грейс.
— Да, конечно. Тебе тут специальную палату выделили, я там буду. Триста пятьдесят семь.
— Я как выгляжу, нормально?
— Нормально. Слишком прихорашиваться и не надо. Пусть видит, что ты прямо с поезда.
— Да, так будет лучше всего, — согласилась Грейс.
Палата Сидни была в самом конце коридора. В центре его была установлена перегородка, где за столом, как на вахте, сидела медсестра. Она оторвалась от книги, отметила пальцем строчку и сказала:
— Сюда нельзя, мэм.
— Я миссис Тейт.
— Ох, извините. — Сестра заложила страницу карандашом, закрыла книгу, положила ее на стол и поднялась. — Будьте любезны, подождите немного.
— Здесь я ждать не буду. Мне нужно увидеться с мужем.
— Сначала я должна поговорить с доктором О’Брайаном.
— Ладно, только поживее.
Девушка подошла к палате Сидни, приоткрыла дверь, негромко проговорила что-то, и в коридоре появился доктор О’Брайан.
— А, это вы, Грейс, добрый вечер, — заговорил он, протягивая ей руку. — Как раз вовремя. Надеюсь, поездка была не слишком утомительной?
— Нет, все в порядке. Как он, доктор?
