Раймон Кено - Упражнения в стиле
Когда разум, отказываясь от исследований непосредственно практического характера, отдается изучению
МИРА ФИЗИЧЕСКОГО,его разнообразие обескураживает до такой степени, что для объяснения вышеуказанного разнообразия не находится других принципов, кроме относительности и перечисления; причем притяжательное прилагательное его относится в равной степени как к исследующему разуму, так и к (ис)следуемым физическим данным. В основе физики и химии лежит классификация, делящая все на живое и неживое, поскольку закон падения тел, демонстрируемый на перьях или свинце, никогда не использует в качестве примера морскую свинку или улитку. Почему опыты, устанавливающие законы притяжения, никогда не проводились на живых существах, например: на голубях или орлах? В этом вопросе физики ведут себя нечестно. С другой стороны, поскольку большинство предметов не падает
(пыль, парящая в атмосфере,
птицы,
облака,
воздушные шары,
аэропланы,
планеты,
звезды,
археоптериксы (в свое время),
и т. д.),
значит, нет никакой причины и для падения всех остальных. В действительности предмет направляется к центру (?) Земли (??)[*] только в том случае, если он наталкивается на
ТАМПОНТампон — невидимое, обманчивое и воображаемое существо, которое выслеживает предметы, не имеющие материального основания, и цепляется к ним. Потом оно летит к земле и, возложив там предметы, вновь улетает. Таким образом, создается иллюзия падения, но на деле это не так: имеется лишь некое транспортное средство, я бы даже сказал, вид передвижения.
На следующем этапе мы изучим тампоны, специализирующиеся на листопадах, и тампоны, принимающие облик старости и смерти.
II
МИР
есть таблетка, упавшая в стакан воды.
ВОЗДУХ И ВОДАидентичны по отношению к земле; эфир и вода — по отношению к миру; горы получаются в результате разложения земли под воздействием воздуха.
ПЛАНЕТЫполучаются в результате разложения солнца под воздействием воды (эфир).
СПУТНИКИсуть заключенные в таблетку пузырьки воздуха, которые вырываются из нее в момент разложения и увлекают за собой некоторые твердые частицы. Метеориты и кометы, похоже, имеют вид исключительно твердый, а характер — взрывной.
Таким образом,
ЛУНА —полая.
На дне мира находится таблетка, которая, распадаясь, разбрасывает по небу звезды.
АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ СТИХЗвезда на самом дне, и небо из воды.
ЗЕМЛЯтоже на дне; это она — если угодно — создает звезды.
ЧАСТИЦЫвылетая, опадают и возвращаются на круги своя — старые места обитания. Такое же происхождение имеют острова и континенты.
Земля — это корабль, который затонул,
Луна — утопленник,
кометы — обломки кораблекрушения.
ТАБЛЕТКАесть вулкан, его собственное распадение — лава, частицы А — дым, частицы Б — пемза.
А еще это смерть, которая падает в муниципальную кладбищенскую землю, частицы А — отчаянные стоны хоронимого, который еще дышит, частицы Б — самые проворные и пресыщенные черви, которые несутся к поверхности, чтобы подышать свежим воздухом у подножия таких близких кипарисов. Самец тростинкой шелк сучит, и самка в форме веера подушки вышивает.
АСТРОНОМИЯесть наука неудавшаяся, а Солнце продолжает вращаться вокруг Земли. Проблемы, связанные со световыми годами, никогда никого не интересовали, не считая популяризаторов, неисчислимое же, судя по всему, количество звезд не имеет ничего общего с бесконечностью.
Астрономия, наука хилая и хромая, находит приют в учреждениях скабрезной формы, называемых обсерваториями: купол, расколотый на два полушария, между которыми зажат телескоп.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЛУНЕесть концепт в форме груши.
Таким же образом,
КОНЦЕПТ СОЛНЦАимеет форму яйца.
Луи-Филипп — король-луна.
Людовик XIV — король-яйцо.
Форму ГРУШИ имеют:
королевство,
Лига Наций,
буржуазия,
Гражданский кодекс,
целостность территорий,
знамя.
Форму ЯЙЦА имеют:
папа римский,
христос,
неизвестный солдат,
крещение,
обрезание,
ватикан.
Война есть концепт в форме ножа для обрезания сигар;
рассвет — в форме черепа (будильник, к примеру, держится на двух берцовых костях);
зонтик — в форме пишущей машинки.
Имеются также концепты в форме консервных банок с сардинами: ребусы, дома, языки мертвые, языки живые.
БЕСПОЛЕЗНО
углубляться еще дальше,
мне достаточно отворить ворота
будущим и зубастым исследователям
(ибо концепт исследования
имеет форму
ЗУБА).
Паника [*]
(Перевод В. Кислова)
«Вот ведь веселое занятие, да еще и в Вербное Воскресенье!» — ворчало неопрятное существо женского пола, подбирая собачьи какашки перед входной дверью; потом оно или она поплелось (лась) за тряпкой и водой, чтобы уничтожить последние следы сучьего издевательства. В это время в гостиницу вошел мужчина лет сорока.
— Я по поводу комнаты, — сказал он, вежливо поприветствовав подневольное создание, которое потащилось с докладом к г-же управляющей.
Та, почуяв крупную дичь, уже улыбалась входившему:
— Желаете снять комнату?
— Да, мадам.
— Номер одноместный или двухместный?
— Одноместный. Я один.
— Надолго?
— Не меньше чем на три месяца.
Вот это уже интересно.
— У меня освобождается шестой на втором этаже и тридцатый на третьем.
— Мне нужна очень тихая комната.
— О, месье, у нас здесь очень тихо! Очень тихий район, и очень тихие постояльцы; семья из Бреста — люди очень приличные, монахиня...
— Вы действительно гарантируете спокойствие в вашей гостинице?
— Разумеется, месье.
Она даже усмехнулась, чтобы показать, насколько это очевидно, как будто очевидность смешна.
— Хотите посмотреть шестой и тридцатый?
И она повела его по лабиринту коридоров. Гостиница оказалась допотопным частным пансионом, основанным еще во времена Священного Союза[*].
Из окон тридцатого (их насчитывалось два) можно было видеть двор, утыканный каштанами, на которых весна — по оценкам, поздняя — еще не раздула почки. Посетитель принюхался к легкому запаху плесени, пощупал подушки («перьевые», — отметил он низким голосом), бросил беглый взгляд в сторону туалетной комнаты, потрогал большим и указательным пальцем правой руки нижнюю губу. Он ничего не сказал по поводу комнаты и попросил показать другой номер.
Шестой был еще занят, но освобождался к вечеру. Проживающий в нем постоялец, похоже, потреблял ошеломляющее количество воды «Виттель». И еще одна любопытная особенность: окно в туалете выходило на улицу.
— Если шум машин вас беспокоит, вы можете закрыть дверь в туалет, — сказала хозяйка. — Очень удобно.
Посетитель молча огляделся. Кашлянул, открыл и закрыл окно. Потом пощупал подушки.
— Перьевые, — произнес он.
Хозяйка ничего не ответила, полагая, что подобное заявление оспариванию не подлежит.
— А их можно убрать? — спросил он.
— Убрать?
— Да, эти перья меня смущают. Нельзя ли убрать из моего номера эти подушки?
Г-жа управляющая абсолютно ничего не понимала в происходящем, но дело свое знала хорошо.
— Разумеется, месье. Разумеется, их уберут.
Он еще раз осмотрелся. Внимательно изучил туалет. Вернулся в комнату. И наконец решился:
— Я предпочитаю этот.
— Замечательный номер. Комната тихая, окна выходят во двор. Если будет мешать уличный шум, закройте дверь в туалет, и все. Очень удобно.
— Да, очень хорошо.
— Так вы останетесь на три месяца?
— Не меньше. Надеюсь, вы предоставите мне скидку.
Они продолжали обсуждать этот вопрос, спускаясь по лестнице. А дойдя до кабинета, окончательно договорились. Управляющая грузно опустилась на стул, тот жалобно застонал.
— Попрошу вас заполнить формуляр.
Он проделал это быстро, не задумываясь; видимо, привычка. Платить вперед отказался, предпочитая дождаться следующего дня. И вышел, глубоко раскланявшись с управляющей.
Заполненный формуляр не представлял никакого интереса. Г-жа управляющая присовокупила его к остальным; остаток дня она слушала Радио Тулузы.
