Павел Черкашин - Электрические методы обогащения. Правдивая история о виртуальных амебах, современном инновационном предпринимательстве и прочей ерунде типа любви и смысла жизни
Через год, когда стало понятно, что погромов не предвидится, Роби решился.
За несколько лет его отсутствия в России ставки существенно выросли – как в бизнесе, так и в любви. Но Роби это не смущало – принципы остались неизменными: все покупается, все продается. Это был его шанс. Он был готов играть по-крупному. Бизнес по продаже и обслуживанию компьютеров был для него привычным и отработанным до мелочей. Роби активно расширял круг знакомств: днем на деловых встречах, ночами – в элитных ночных клубах, по субботам – в синагоге. Он быстро выяснил, что организовать собственную доставку компьютеров в страну, как он планировал изначально, не получится – растаможка прочно контролировалась криминальными кругами, и вдоль границы до самого горизонта отчаянных бизнесменов ждала только выжженная земля. Зато поставки и обслуживание компьютеров в самой стране – даже для крупного бизнеса – оставались совершенно неосвоенной территорией. Российские ИТ-компании находились в глубокой коме или же проявляли чудеса непрофессионализма и неэффективности. Наценки составляли до ста процентов при всестороннем «стимулировании» процесса. Государственные компании тратили огромные средства на автоматизацию, шли разговоры о запуске масштабной программы по технологическому перевооружению правительства. Главное, что рынок при этом не попал под контроль криминальных структур – по крайней мере здесь стреляли значительно реже, чем в других отраслях.
Первых заказчиков для своей компании Роби нашел еще до того, как успел открыть компанию, – по рекомендациям знакомых. Ему пришлось в спешном порядке оформлять юридическое лицо, искать людей для офиса. Название – TS Computers – родилось в большой спешке, нужно было отправлять коммерческое предложение заказчику. Бизнес-модель Роби была простой – он сразу предлагал двадцатипроцентный откат своим заказчикам, иногда приходилось торговаться до пятидесяти и даже до семидесяти процентов, когда речь шла о шальных государственных проектах. Роби проводил на работе по пятнадцать-восемнадцать часов в день, возвращаясь в свою шикарную квартиру, арендованную в старом доме на Смоленской, только на пять-шесть часов сна. Выходные он также предпочитал проводить вне дома – в ресторанах, ночных клубах, среди таких же, как и он, реэмигрантов. Там он находил партнеров как для бизнеса, так и для отдыха. Он был доволен своей жизнью и считал, что в спокойной размеренной работе и уважении общества сможет встретить достойную старость – как в свое время его отец…
Дальше выдуманная биография Роби, и так похожая на историю второстепенного героя из второсортного американского сериала восьмидесятых, переплеталась с российскими криминальными боевиками девяностых и терялась в их абсурде. «ИРА» вообще считала, что Роби убит в криминальной разборке и тем не менее продолжал и дальше счастливо и беззаботно – может, в качестве зомби? – наслаждаться жизнью. Он обрел наконец любовь, заслуженное уважение и богатство, но одновременно должен был сидеть в тюрьме. Когда Санчес нашел прямую связь Роби с посещающими землю инопланетянами, то решил, что срочно пора остановиться.
Другие образы
Санчес еще немного поэкспериментировал с другими героями, но информация о них была крайне скудной, и образы получались плоскими и неправдоподобными – слишком сильным было влияние литературных героев.
«“ИРА”, ты становишься сентиментальной!» – мысленно подтрунивал он над своей электронной подругой.
Тимур получился «человеком без прошлого». Биографии у него не было совсем никакой, весь образ уходил в старые вестерны и все те же российские бандитские сериалы девяностых. В этом, впрочем, не было ничего удивительного.
Портрет Полины получился чуть более объемным: все-таки «ИРЕ» была доступна их переписка с Санчесом о том, где провести вечер, немногочисленные заметки, курсовые работы. Девушка получилась на удивление литературной – про нее писали и Чехов, и Пушкин, и мировые классики вплоть до античных. Многочисленные ссылки на Бекки Шарп заставили Санчеса скачать «Ярмарку тщеславия». Первый час он с унынием листал двухтомную викторианскую тягомотину, но потом неожиданно втянулся в перипетии сложного карьерного пути молодой красавицы и проглотил книгу за сутки, на одном дыхании. В последний раз нажав Page Down, он пришел к выводу, что тратить время на расшифровку и перенос на бумагу образа его теперь уже точно бывшей девушки не стоит. На листе бумаги он написал от руки:
Близость ее восхитительна, но ее присутствие – невыносимо.
Альбер ГинонОтношения с ней превращались в приятное, но уходящее вдаль воспоминание.
Оставалось еще несколько интересных образов, достойных внимания. Самым интригующим и манящим из них был образ Аяны, но он требовал серьезного, вдумчивого подхода. Информации по ней было много, образ получался сложным и запутанным. Санчес попытался было взять штурмом эту высоту, но быстро понял, что переварить разом такой объем информации не сможет.
Да и слишком долго светиться в «Большом аквариуме», ставшем чужой вотчиной и территорией его бывшей компании, Санчес побаивался. Если его вычислят и отключат – он лишится доступа ко всему этому бесценному полю информации. «В следующий раз, – подумал Санчес и мечтательно вздохнул: – Вот если бы запустить “Большой аквариум” у себя, чтобы ни от кого не зависеть…»
Иришка
Поднять на собственных компьютерах весь этот тяжеловесный и сложный комплекс из тысяч программ, составляющих «Большой аквариум», Санчес не мог – не хватало ни знаний, ни компьютерной мощи. С другой стороны, дальше испытывать судьбу, играя с сисадминами своей бывшей компании, было тоже опасно – рано или поздно кто-то из них обязательно заметит подозрительную активность извне, вычислит и отключит его. Тогда он потеряет не только свой лучший рабочий инструмент, но и своего самого доверенного собеседника…
Джош и Глеб постоянно спрашивали про «ИРУ». Им не терпелось посмотреть на удивительный искусственный разум, про который так много рассказывал Костя и писали солидные журналы. Санчес тоже понимал, что не может до бесконечности пользоваться гостеприимством своих новых друзей – им нужно показать хоть какой-то практический результат.
Он бился долго и безнадежно, сначала пытаясь детально следовать запутанным инструкциям, устаревшим еще до того, как коды программ были скомпилированы и выложены на сервер. Потом он пробовал довериться своей интуиции и здравому смыслу. Интуиция, как и все инструкции, оказалась бессильна.
– Я просто не понимаю, как люди занимаются большой наукой! Если у задачи есть решение, то она уже неинтересна. А если решения нет, то опускаются руки… – жаловался он Джошу.
– Фантазия важнее, чем упорный труд, друг мой северный. Скушай грибочек волшебный!
– Нет уж, наелся… Накормили.
– Ну… Тогда просто уничтожь все следы предыдущих попыток и начинай сначала! Чтобы потом, когда ты все-таки победишь, никто не догадался, насколько тяжело тебе это далось. Люди не любят упорных неудачников и боготворят везунчиков.
Санчес послушал совет Джоша и сделал все наоборот. Он решил поступить как истинный программист: «Если я не могу понять чужую программу – нужно написать свою». Чем ковыряться в чужом коде – лучше начать с пустого экрана. Пусть программа будет менее функциональной, зато понятной. И своей.
«Если гора не идет к программисту, то он сам с горы спустится и всех отымеет», – написал он своему брату в скайпе.
Любая программа чем-то похожа на часовой механизм. При всей своей внешней сложности она должна быть простой для того, чтобы успешно работать. Любые потери энергии или лишние передаточные звенья снижают точность и увеличивают вероятность поломки. За триста с лишним лет с того момента, когда голландский физик Христиан Гюйгенс устал, напевая песенку, отсчитывать время в своих научных исследованиях – и изобрел карманные часы, их механизм постоянно менялся и совершенствовался. Инерционный груз, ударный гонг, ретроградная индикация… Но все эти усовершенствования и новые приспособления не сильно меняли основные принципы – битва между мастерами развернулась за точность и надежность механизма, за его простоту и возможность массового производства.
Так же действовал и Санчес. Из сложного и запутанного механизма, натужно работающего только под постоянным надзором и контролем десятков инженеров, он пытался сделать простую и понятную машинку, исправно тикающую в его кармане.
Пришлось серьезно повозиться. Сформулированная для самого себя задача звучала просто – система должна запускаться на более простых и дешевых серверах, устойчиво эволюционировать и выдавать гарантированные аналитические результаты. Подпитывать систему новыми видами амеб Санчес мог, аккуратно черпая ресурсы из библиотек ДНК и работающего «Большого аквариума» Lab34, чтобы не вызвать подозрений.
