Джон ван де Рюит - Малёк
Похожа на кошку(?)
Читает книжки
Романтичная
Не могу отвести от нее глаз
Постоянно думаю о ней
Минусы
Она старше меня
Умнее меня
Что бы ни говорил Геккон, не уверен, что вообще ей нравлюсь
Возможно, и у нее не все дома
Должен признаться, записав свои мысли, я стал соображать гораздо яснее. Аманда вышла победительницей — девять плюсов и всего четыре минуса. Вот оно, написано черным по белому — я влюблен в Аманду, иначе и быть не может. Отыскал мамину голубую бумагу для писем с нарисованной вверху корзиной фруктов и принялся сочинять.
Дорогая Аманда!
Хочу извиниться за свое поведение. Сейчас у меня в жизни сильный стресс, вызванный вероятной эмиграцией на Мальту, школьной пьесой, учебой и охотой на школьное привидение. С того самого дня, как я тебя увидел, мне было очень сложно оставаться собой в твоем присутствии. Не могу объяснить толком, но рядом с тобой я все время чувствую себя каким-то жалким. Извини, что был с тобой жесток. Я не хотел тебя обидеть. Увидимся в воскресенье. Мне бы хотелось, чтобы ты никогда не уезжала из нашей школы.
С любовью,
Джонни (Малёк).
Отправил письмо экстренной почтой — она должна получить его завтра. (Вдруг понял, что когда завтра встану, то увижу над головой старые деревянные балки и услышу Зассанца Пита, который никак не опорожнит свой бездонный мочевой пузырь.) Удивительно, как летит время, когда у тебя проблемы с женщинами. Принимая горячую ванну, решил сосредоточиться на пьесе и забыть на время о личной жизни.
Поцеловал маму на прощание, наверное в двадцатый раз в этом году, и сел в дышащий на ладан автобус, который повез меня в школу.
Наши достижения за выходные:Рэмбо: украл женские часы в ювелирном магазине. (Говорит, что подарит Еве.)
Гоблин: ходил в поход со старшей сестрой и ее друзьями и утверждает, что потерял девственность, однако о подробностях умалчивает.
Верн: его нет. Все выходные провел с доктором Зу (повезло же ему).
Саймон: впервые с тех пор, как сломал лодыжку, начал ходить нормально.
Жиртрест: гостил у Джеффа Лоусона в Йоханнесбурге и чуть не обожрался до смерти.
Геккон: собрал модель самолета, которую потом сожрал двухлетний бульмастиф его дяди, Фалькор. (За свою короткую жизнь Фалькор также успел сожрать хлебницу, помойный бак, три ведра и парочку маленьких детей.)
Бешеный Пес: убил кабана из ружья. (Говорит, что на вкус кабанина как бекон.) Дали ему новое прозвище — Обеликс.
Малёк: подвергся бесконечному глумлению за то, что надругался над беднякой Кристиной и развратил ее невинную душу. Несмотря на половую незрелость, назван бабником и беспощадным обманщиком женщин. В ответ на обвинения улыбался и делал вид, что смущен, хотя на самом деле раздулся от гордости и впервые за все время почувствовал себя настоящим мужчиной.
29 августа, вторник
05.00. Все проснулись и делают домашку по английскому, заданную Папашей на выходные. Он приказал нам прочесть рассказ южноафриканского писателя Кана Тхемба «Костюм». К счастью, Геккон вспомнил о задании вчера примерно в двенадцать часов ночи — ему напомнил об этом Гоблин, который изображал Папашу (как всегда, очень смешно). Жиртрест был единственным в нашей спальне, кто так и не смог пробудиться ото сна. Сказал, что придумает что-нибудь на ходу.
12.00. Папаша каким-то образом понял, что Жиртрест не сделал домашку, и спросил, почему действие рассказа происходит в борделе и игорном доме. Жиртрест повелся на его уловку и ответил, что все дело в проститутках! (На самом деле рассказ о жене одного парня, у которой роман с другим мужчиной. Этот сюжет пробудил во мне угрызения совести по поводу Русалки.) В ответ Папаша отругал его матом по-французски (по крайней мере, мне показалось, что это был французский) и приказал нашему полнотелому другу съесть копию своего рассказа. Бедному Жиртресту понадобилось примерно четыре секунды, чтобы понять, что Папаша не шутит, и около 1004 секунд, чтобы проглотить двадцать четыре печатных страницы. Жир был только рад возможности отведать второй завтрак (что неудивительно) и весело чавкал, пока Папаша рассказывал нам о южноафриканских новелистах.
Не считая сильного бурления в животе, поедание серьезной литературы не оказало никаких побочных эффектов на Жиртреста. (Правда, он признался, что страницы с иллюстрациями сожрать сложнее, чем просто текст.)
14.30. Я снова на приеме у доктора Зу. Признаться, теперь я жду каждого приема с ужасом. Что за бес заставил меня добровольно заделаться подопытной свинкой у этого спятившего фрейдиста? Серьезно задумался над тем, чтобы прикинуться смертельно больным и сбежать в медпункт, но ведь тогда пришлось бы пропустить и репетиции. Поэтому решил встретиться с бородатым и шепелявым чудовищем лицом к лицу.
К счастью, весь сеанс мы проговорили о Верне. Его выходки явно поставили доктора Зу в тупик, и он хотел узнать, как Человек Дождя обычно ведет себя с ребятами. Я стал рассказывать историю за историей о своем умалишенном соседе, стараясь потянуть как можно больше времени. В мельчайших подробностях описал его исчезновение, неестественные отношения с Роджером, лысину и, разумеется, его разоблачение в истории с кражей трусов.
Доктор Зу исписал целую стопку бумаги, периодически мыча и похрюкивая (иногда одновременно). Он объяснил, что, наперекор общему мнению, он считает, что трусы были нужны Верну, чтобы обустроить гнездо для Роджера под гаражом для велосипедов, и сексуальные отклонения тут ни при чем. (Боюсь, придется постараться, чтобы вся школа поверила, что гнездо из мужских трусов — это ну ни капли ни извращение!) Он также добавил, что начальство сильно давит на него и требует сослать Верна в психушку. Однако его мать очень хочет, чтобы он остался в школе и пошел по следам покойного отца. Говорят, что Верна уже почти выгнали, но мать пожертвовала кругленькую сумму в школьный строительный фонд. Тогда Глок заговорил по-другому и заявил, что Верн уйдет из школы только через его труп. Из кабинета Зу я выбежал вприпрыжку — еще целую неделю я свободен!
30 августа, среда
Викинг снял меня с урока географии, и мы вместе поехали в Питермарицбург на его старом «ягуаре». Вдали от школы Викинг расслабился и даже начал шутить — от его свирепости следа не осталось, и он принялся расспрашивать меня о родителях и всякой всячине. Он вез меня к парикмахеру. Сегодня мои длинные пакли впервые превратятся в прекрасные локоны, как у Оливера. (А в следующую пятницу мне сделают мелирование!)
