Николай Гарин - Таежная богиня
Тем временем звук усилился. Теперь он стал более раздражительным, резким и даже яростным. Где-то это уже было! Никита напряг память и похолодел. Авиакатастрофа, снег, холод, склон горы, поваленное дерево, собаки, Амелька!..
Но почему здесь, в этой долине, да еще в чудовищном тумане? Никита замер в недоумении и растерянности. Нет, второй раз пережить ужас разрывающего голову звука он не сможет! Нужно было срочно выбираться отсюда. Никита торопливо принялся обследовать скальную плоскость в поисках хоть каких-то зацепок, уступов, трещин. Не отрывая ладоней, он ее гладил, точно уговаривая помочь выбраться отсюда. Звук продолжал нарастать. Он, словно вода, медленно заполнял окружающее пространство, угрожая поглотить Никиту. Он вползал в него, уплотнялся, раздувал голову изнутри, выдавливая глаза, прессуя мозги, поднимая волосы дыбом. Было ощущение, что звенит, вибрирует, воет и визжит уже само его тело.
Отчаяние и страх сменились равнодушным ощущением обреченности. Однако Никита прекрасно понимал, что надо действовать. Действовать через боль, через страх, через “не могу”. Но как действовать, если звук почти полностью подчинил его себе?! В изнеможении Никита привалился спиной к каменной стене и только хотел перевести дыхание, как замер, перестав дышать вообще. Прямо перед ним в нескольких шагах замер тонкий голубовато-зеленый луч. Он падал вертикально сверху и уходил в глубину земли.
Никита не шевелился, не дышал и не моргал. Было заметно, как луч слегка вибрирует. Нарастание вибрации и усиление свечения были связаны с силой звука.
Никита поднял голову и обмер. Вокруг луча не было тумана, и было видно, как луч уходит в небо и теряется среди звезд. Тонкий, иглоподобный, он раскалялся буквально на глазах. Его контуры от вибрации все больше расплывались, звук становился еще более невыносимым. Но как бы струна ни накалялась, светлее не становилось.
Никита с трудом оторвался от этого фантастического явления и снова пустился на поиски хоть каких-то зацепок в стене. “Должен же быть выход!” — сопротивляясь пронизывающему тело свисту, думал Никита, продолжая шарить руками.
Будто услышав его мольбу, скала неожиданно подарила надежду — его пальцы нырнули в пустоту. На уровне груди оказалась трещина и уступ. Никита ощупал его. Вполне достаточно для ноги. Выше нащупал еще один уступ. Забросив ногу, Никита подтянулся и ухватился за очередную узенькую полочку в камне. Эти небольшие площадки в монолите стены были не очень-то приспособлены для карабканья почти по вертикали, но что оставалось делать?
Силы Никиты были на исходе. Забравшись на очередной уступ, он вжался в скалу, распределяя тяжесть по всему телу. Ноги обмякли, в груди горело, при дыхании из горла вырывался сип, глаза жгло от пота. Вдруг ступня подвернулась, и нога скользнула вниз, увлекая за собой тело. В отчаянии, срывая ногти, Никита стал царапать камень, хватаясь то за уступы, то за пустую черноту, вопя в отчаянии...
От долгого и страшного падения Никита разбил себе все, что можно было разбить. Кожа на ладонях, локтях, коленях, плечах, на подбородке и скулах была сорвана напрочь. Раны кровоточили и горели, словно в огне. Но не это было страшным. Самым страшным было то, что звук вошел в полную силу и теперь рвал Никиту на части, раскалывал, раздирал податливое тело на кусочки.
Потеряв самообладание, Никита завыл. Из ушей шла кровь, его вены на шее, глаза, грудь лопались от напряжения, язык раздулся и не умещался во рту. А еще через мгновение он, словно подстреленный, завалился набок и затих. Сознание не выдержало нагрузки и отключилось...
Очнулся Никита от нестерпимой боли и жажды. Жар был во всем теле. Губы едва шевельнулись, как тут же лопнули и закровоточили.
Превозмогая боль, Никита ощупал себя. Кровь повсюду засохла и крошилась от прикосновения. Стояла абсолютная тишина. Что-то было с языком. Он был огромным и не умещался во рту. Никита дотянулся и потрогал. Да нет, язык как язык. Тогда он решил нарушить тишину. Ему вдруг захотелось крикнуть. Крикнуть от радости, оттого, что он победил, что жив и, видимо, теперь все будет хорошо.
Он открыл глаза и поразился, что видит каменную стену в странном голубоватом свете. Он развернулся в противоположную сторону и тут же зажмурился. Луч был чуть толще и горел значительно ярче.
Никита открыл рот и заговорил — ни малейшего звука. Попробовал просто замычать, но и это не удалось. В ушах стояла абсолютная тишина. Изувеченными ладонями Никита похлопал себя по ушам — тишина. Дотянулся до небольшого камня и постучал камень о камень, выбив искру — тот же результат. Стал выковыривать из ушей засохшую кровь, но и после этого не услышал ни звука.
Он оглох. Временно или навсегда, еще не знал. Но это открытие как-то не особенно его огорчило. Надо было выбираться, а уже потом думать о здоровье.
Никита встал. Сейчас в голубоватом свете он без особого труда нашел, где можно было попробовать подняться. Уступ за уступом, то ступень, то трещина, то закол точно подставлялись ему под ноги, попадались в руки. Он начал медленно влезать на неприступную в темноте стену. Почти сразу сорвалось дыхание, зажгло в груди и лопнули затянувшиеся раны, по телу потекли липкие ручейки вперемешку с потом.
Никита был одержим невероятным желанием выбраться наверх. Несмотря на то, что его уши не реагировали на звук, Никита чувствовал, что сила луча все же действует на его тело, она медленно разрушала кости, сосуды, мозг.
Наконец его лицо обдало ночной прохладой, а стена перегнулась и стала горизонтальной. Словно по инерции, Никита еще полз какое-то время, пока силы окончательно его не покинули. Он перевернулся на спину и, раскинув руки, задышал полной грудью, восстанавливая дыхание, предоставляя организму необходимый покой.
Он улыбался. Медленно наступало осознание, что страшное позади, что он спасся, влез на эту чертову стену! Он тихо засмеялся, и смех скоро перерос в неуправляемый хохот, вой, слезы... Никита крутился на каменной земле, бил по ней кулаками, грыз ворот суконной сорочки, что сшила ему его Аюшка. Выкрикивал, не слыша себя, проклятия. Наконец затих. Не было больше сил ни на радость, ни на мысли. Грудь вздымалась, боль от ран затихала, медленно гас внутри огонь. Вверху, прямо над собой, Никита видел звезды. После сплошного тумана ему хотелось, чтобы эти разнокалиберные и разнояркие светила были отверстиями в небесной сфере, через которые пробивается иной мир, иная жизнь, свет, счастье и покой.
На расстоянии вытянутой руки ртутью блестела вода. “Странно, откуда среди камней вода?” Никита пополз к водоему. Когда он дополз до воды и коснулся ее губами, ему показалось, что боль стала стихать, а потом и вовсе исчезла. Поразил и вкус воды, ее хотелось пить и пить. Утолив жажду, он почувствовал легкость во всем теле, перевернулся на спину, закрыл глаза и тут же взмыл вверх...
Открыв глаза, он тут же зажмурился. Полная луна, словно огромный фонарь, выглядывала из-за черных силуэтов камней-чудовищ. Нагромождения фантастических монстров выстроились вокруг Никиты, то ли защищая его, то ли пленяя.
Полежав некоторое время неподвижно, Никита медленно оглянулся. Его поразили высоченные, с двухэтажный дом, а то и больше, плоские каменные столбы. Точно кто-то специально принес их сюда и поставил плечом к плечу, слегка наклонив внутрь круга. Почти все они были одной высоты, лишь один камень немного выступал вперед, был гораздо выше и стоял вертикально. Он будто целился в небо. Кроме того, у камня были довольно четкие грани. Даже на расстоянии было заметно, что его поверхность гладкая. Она холодно блестела, будто была из другого материала.
— Круглые скалы, — проговорил вслух Никита, но себя так и не услышал. — Стало быть, это они и есть, — по спине пробежал холодок. Место, о котором говорил отец. Место, которое он искал и нашел. Место будущего храма...
Луна поднялась еще выше, и едва ее свет упал на край водоема, как подножия каменных столбов ожили, по ним едва заметно заскользили странные силуэты, вероятно, всего лишь лунные отсветы, тем не менее довольно жуткие. Бледные, прозрачные, они медленно покачивались, то плавно разбегались, то собирались в различные образы, которые напоминали Никите те подземные видения, которые он наблюдал шесть лет назад.
Сейчас он видел собственными глазами, как каждый силуэт приобретает человеческие черты, выражения, позы!..
Никита поднялся. Переходя от одного камня-монстра к другому, он прикасался к силуэтам, ощущая каменный холод и бугристость поверхностей. А образы плавно перетекали через трещины и неровности, через его руки, через него самого.
Яркий диск луны медленно поднимался и забирал вправо. Поднимались и силуэты, они становились более отчетливыми. Сколько прошло времени, Никита не знал, но только неожиданно очертания камней стали медленно, почти незаметно меняться. Потускнели мерцающие образы, а кое-где вообще растворились в странной, бледно светящейся серой массе. Очертания камней медленно таяли. Когда изображения и камни вообще пропали, а воздух наполнился влагой, Никита понял, что это опять туман.
