Евгений Будинас - Перловый суп
Иногда у нас не было вообще никакой жратвы, кроме черной икры в трехлитровых банках. Мы ее ели так: три больших ложки икры, быстро, одна за другой на вдохе, а потом маленький вожделенный кусочек хлеба. Точно так же мы относились и к картошке. Когда на стол ставили огромную сковороду с курицей или тушенкой, вилками разгребали мясо, чтобы добраться до деликатеса — нескольких кусочков картошки, которая всегда была в дефиците.
У нас во дворе бегал кобелек, его звали Гуляш, не помню, откуда он появился. Однажды, в пору голодухи, повар дядя Коля, пообещал приготовить вкуснейшее баранье рагу. Блюдо было фантастически вкусным! Когда мы его съели, то спросили дядю Колю, где же он взял барана. А он ответил:
— На самом деле это не рагу, а гуляш. Я потому и назвал это блюдо рагу, чтобы не будить в вас ностальгические воспоминания.
В Сибири я научился делать уху. Мы разводили костер, ставили ведро с водой и картошкой на огонь, а после этого бежали ловить рыбу. И ловили ее на консервную банку вместо удочки: в пустую банку вставляется кулак, на банку наматывается леска, а на конец лески цепляется все равно, что — гайка или болт. Когда размахнешься и выбросишь руку, то леска слетает под тяжестью железок, а когда тянешь назад, то вытягиваешь рыбу. Пока картошка варилась, мы успевали наловить столько рыбы, сколько нужно было, чтобы заполнить ведро. Такую уху я люблю.
Одно из самых «содержательных» блюд на завтрак научила меня готовить председатель Ханты-Мансийского исполкома Григорьева. Она по утрам всегда съедала стакан клюквы со сметаной и огромным количеством сахара. Когда кладешь ложку этой смеси в рот, и раздавливаешь зубами ягоды, то в мозги втыкаются иголки — от контраста, от столкновения нежной, приторно сладкой сметаны с кисло-горькой, холодной и звенящей клюквой. И в этой порции есть все, что нужно человеку: и витамины, и жиры, и углеводы. И этого хватало до обеда, причем это блюдо возбуждало и бодрило.
Григорьева запомнилась мне еще тем, что рядом с ее громадным кабинетом располагался номер люкс, в котором я однажды жил. Я был растроган тем, что рядом с огромной двуспальной кроватью, изголовьем соприкасавшейся с кабинетом председателя горисполкома, на тумбочке лежал томик стихов Асадова, а в выдвижном ящичке тумбочки — пачка импортных презервативов. Из чего многое было понятно.
Паэлья
Не так давно в Вильнюсе я зашел в гости к своему приятелю, и, конечно, сразу потянулся на кухню в поисках хоть чего-нибудь пожрать. На сковороде я нашел микроскопические остатки какой-то еды. Она меня так потрясла, что я не преминул поинтересоваться, что же это такое. И приятель рассказал в двух словах, назвав это блюдо паэльей.
Спустя полгода я решился самостоятельно приготовить паэлью. Закупив все необходимые продукты, позвонил своему приятелю на мобильный, чтобы уточнить некоторые детали. Сначала он попытался перенести разговор на попозже, но мне не терпелось, я надавил. Тогда он начал подробно рассказывать всю процедуру. Я его постоянно перебивал, задавал массу уточняющих вопросов, мол, как именно резать лимоны, что раньше жарить, какое масло лучше использовать. Креветки, например, чистить нельзя, потому что, во-первых, не будет навара, а во-вторых, пропадет понт. А понт, как известно, в еде необходим. Морепродукты нужно выуживать руками, потом смачно облизывать пальцы...
Закончив консультацию, ответив на все мои вопросы, приятель, усмехнувшись, сказал:
— А ты знаешь, где ты меня застал? Я сейчас на правлении банка, как раз с докладом выступаю. Ты меня прервал примерно в середине, я думал, вдруг что-нибудь срочное. А теперь все члены правления внимательно слушают наш с тобой разговор и записывают за мной рецепт.
Еще о еде
Горжусь тем, что мне удалось потрясти грузин, при всей их кулинарной изощренности. Я ухитрился придумать очень точное блюдо из местных продуктов.
Вареную кукурузу, когда едят, посыпают солью. Но грузины не могут подать кукурузу к торжественному столу, ведь это примитивнейшая народная еда. Но так как девушки, с которыми мы гостили в Грузии, настаивали на кукурузе, безотказным грузинам пришлось привезти целый мешок дымящихся распаренных початков. Чтобы их поддержать, я сразу придумал, как из простейшей еды сделать деликатес — вместо соли мы стали намазывать на кукурузу черную икру.
Оказалось, что икра сочеталась с кукурузой даже лучше, чем с мучными и картофельными блинами. Все признали мои исключительные кулинарные способности, а в Грузии это равносильно медали, потому что грузины в этом толк знают.
Хотя они все время злоупотребляют специями. Один мой грузинский друг Кикабидзе был растроган и потрясен, когда мы с ним оказались в Эстонии, и я пригласил его на обед. Он впервые узнал вкус еды. Ведь в Эстонии, пока одно блюдо не съешь, другое не приносят, то есть у тебя, в отличие от Грузии, есть время распробовать. Кроме того, вся еда в Эстонии в меру приправлена. Кикабидзе даже не знал, насколько вкусна натуральная форель, потому что до этого, сколько рыбы он ни ел, все это были сплошные специи.
С ним же в Эстонии мы пошли в баню. Баня, что естественно для эстонцев той поры, находилась в старинном замке. Тогда многие правления эстонских колхозов располагались в замках, потому что они их реставрировали. А для нас это выглядело непривычно: камины, старинная мебель и колхозный репертуар разговоров. Мой грузинский друг был в бане впервые, и сначала недоумевал, как может человек долго терпеть такую температуру. Мы смеялись: казалось, что Кикабидзе, выросший в жаре, должен проще к этому относиться. После бани мы предложили ему окунуться в холодную купель на улице. Это было для него вообще шоком, ведь грузины в большинстве своем не купаются, несмотря на то, что живут на теплом черноморском побережье. В конце концов, он и купание испробовал...
Ему так понравилось, что, когда мы уже выпивали и закусывали, он продолжал выскакивать из парилки и окунаться в ледяную воду, при этом ахая и ухая. Все было бы хорошо, но в тот момент, когда он очередной раз был в воде, подъехал автобус с туристами. Гид начала показывать окрестности, а наш несчастный Кикабидзе лежал в прозрачной ледяной воде, пытаясь прижаться к дну, чтобы хотя бы спрятать попу, но, конечно, это ему не удавалось. Он сгорал там со стыда, потому что не знал, что у эстонцев не считается нравственным преступлением париться совместно, их совершенно не шокирует вид голого мужчины...
Вернусь к еде. Я помню, как делал индейку на Новый год. Процесс ее приготовления занимает много времени: сначала 8-10 часов она вымачивается в пиве, потом в этом же пиве варится, после чего обжаривается, потом приправляется яблоками, и затем заливается соусом и доводится до кондиции. В холодном виде это еще интереснее, потому что обжаренная красная индейка на белом застывшем соусе с цветными яблоками производит впечатление нарядной праздничной еды, и все это настолько вкусно, что дольше обсуждается, чем естся.
Коллективность очень важна в еде. Поэтому в компании всегда хороши раки и вещи подобного рода, ведь люди тогда занимаются чем-то объединяющим, и им всегда есть о чем поговорить.
Часть 3. Перловый суп
Бедный Неня
Я всегда умел и, даже умея, все дальше и дальше учился смотреть на себя со стороны. Мне с юных лет свойственно некое раздвоение личности: я — действующий и я — наблюдающий, оценивающий, делающий выводы. Это сделало меня счастливым человеком, потому что все подзатыльники, пинки и неудачи я сумел принимать, как благо. И никогда не обвинял никого, а всегда пытался извлечь какой-то урок, пользу, получить толчок для развития.
Началось раздвоение моей личности почти в младенчестве. Я рано начал говорить и, естественно, произносил не все звуки. «Женя» у меня не получалось, а получалось «Неня». И когда мне исполнилось два года, мать и старшие сестра с братом придумали педагогический прием. Они сказали, торжественно вручив мне большой цветной резиновый мяч:
— Нени больше нет, есть Женя, а Неню выбросили в помойку.
После этого на протяжении нескольких лет меня можно было застать в глубокой задумчивости, сидящим на краю помойки, которая была в дальнем углу нашего двора, созерцающим исходящие из нее с легким зловонием пузыри и грустно повторяющим:
— Бедный Неня, бультыхается, бультыхается.
И этот взгляд немножко со стороны остался со мной навсегда. Мне свойственны не только поступки Нени, но еще и некое исследование и оценка Жени со стороны.
Уроки навсегда
Будучи совершенно отвязанным и беспримерным учеником в школе, я, тем не менее, сходу и намертво усваивал уроки жизни.
Я учился в 8-м классе. У моего приятеля Мишки Дизеля была подруга Галка Чеснова, Дизелица. И вот однажды в буфете Чеснова в присутствии моей возлюбленной и целой компании ребят вдруг сказала:
