Эдвард Эбби - Костер на горе
Лу не отвечал.
— Еще бы! — выкрикнул я.
Посмотрев в мою сторону, Лу указал мне отступить назад. Но я не сдвинулся с места, хотел лишь знать, есть ли у Лу револьвер под седлом. Да толку от того теперь мало. Я цепко сжал свою юкковую пику.
— Христос с нами, — засмеялся, глядя на меня, человек с двустволкой,— да их тут двое таких. Большой да малый. Это будет слишком. Не одолеть.
— Убирайтесь с дороги! — Шофер отпустил тормоз, и джип медленно двинулся, передок оказался почти уже под мордой коня Лу, и тогда водитель все-таки остановил машину. — Я сказал, убирайтесь к черту с дороги. — Радиатор издавал шипение.
— Само собой, — выговорил Лу. — Как только ответите на мой вопрос.
— Мы тут не для того, чтоб на вопросы отвечать, — произнес хозяин винтовки с оптическим прицелом. — Мы сюда выбрались пострелять того-сего. — И осклабился, с силой сжав кулак. Винтовка лежала у него поперек колен, ни на кого не нацелена, но правая рука была на цевье, а палец — в спусковой скобе.
— Вот так-то, большой ковбой, — добавил хозяин двустволки. И привскинул ружье, направил оба длинных голубых дула в грудь Лу. — А теперь отгони-ка свою лошадь куда в сторонку и дай нам проехать.
— Нет! — заорал я, решив, что он собрался убить Лу. Тут я поднял над головой пику и пустил ее прямо в лицо тому человеку. Сбитый с толку моим восклицанием, он полуобернулся ко мне, защищаясь руками и ружьем. Одновременно Лу, быстрей, чем я успел заметить, соскользнул с коня, рванулся вперед, вцепился в ружье и выкрутил его из рук хозяина. Потом отступил на пару шагов, не сводя глаз с трех военных, с ружьем наизготовку.
— Ты эту штучку на людей не наставляй! — Лу дышал чаще, чем обычно. Лошадь его, встревоженная схваткой, дернулась, застучала копытами по камням, волоча поводья. — Держи моего, Билли.
Хотелось ничего не пропустить, я остался на месте.
— А теперь, — сказал Лу, — ты, на заднем сиденье, передай-ка винтовку тем же порядком. Прикладом вперед.
Тот поднял винтовку дулом к небу, а в левой руке по-прежнему держал бутылку. Не сводя глаз с Лу, искал надежное место, куда бы эту бутылку поставить.
— Возьми ж бутылку, — сказал он и сунул ее водителю, не отрывая взгляда от Лу.
— Бутылку оставь себе, — промолвил Лу, водя двустволкой так, чтоб охватить всех троих. — Мне только винтовку передай.
— Не видишь, не в себе он! — заключил шофер. — Отдай ему свое ружье.
Однако задний колебался, с гримасой ненависти пялясь на Лу.
— А твое заряжено? — рыкнул он другому.
— Ей-богу, заряжено. Отдай свою винтовку.
— Мне бы убить его надо.
— Ради всех святых, отдай.
Но тот опять засомневался.
— Мне бы убить его, — сказал он, прежде чем подать винтовку прикладом вперед, через плечо ближнего к нам. Тот сунул ее Лу, который с оглядкой протянул левую руку, взял оружие и вновь отступил на шаг.
— Теперь вернемся к нашей теме, — заявил Лу, отложив винтовку, но не выпуская двустволку. — Вы нашу лошадь видели?
— Никакой мы лошади не видали, — промямлил водитель.
— Не врешь ли ты?.. — вперился в него Лу.
— Не видали мы вашу лошадь.
— Ладно, — не сразу отозвался Лу, — Вы, друзья-приятели, можете рулить домой.
— Отдай нам ружья.
— Не думаю, чтоб стоило. Не думаю, что вы достаточно большие для игры в такие игрушки. Мне бы размолотить их об скалу и обломки под гору зашвырнуть. — Лу сделал паузу. — Но я вам окажу любезность. Оставлю ружья в конторе шерифа в Аламогордо. Извольте их там получить. А теперь убирайтесь. Что-то есть в вас такое, что меня с души воротит.
Шофер опять нажал на стартер и на педаль газа.
— Минутку, — сказал Лу. — Снимите койота с решетки. Оставьте его тут.
— Погоди-ка, — раздалось с заднего сиденья, — койот мой. Я лично убил его. И он мой.
— Нет, не твой он, а здешний. — Лу вынул складной нож, раскрыл. Не сводя с них двустволки, приблизился, перерезал веревку, которая держала койота на крыле. Мертвое тело соскользнуло, упало на обочину. — Вот теперь можете ехать. — И Лу посторонился, освобождая путь.
Я тоже посторонился, прижал Голубчика к утесу. Лошадь Лу стояла в нескольких шагах, наблюдая за происходящим.
Водитель утопил стартер, стал качать педаль газа. Карбюратор снова стал страдать от перебора горючего.
— Разрешите дать совет, — проговорил Лу. — Не жмите на газ, коли перебрали горючего. Хуже будет.
— Заткнись! — взвыл шофер. — Как-нибудь сам управлюсь, — Он отпустил тормоз, и джип помаленьку покатился мимо нас.
— Прощай, — крикнул вслед Лу. — Веди аккуратней.
Они катили вниз по дороге, не отзываясь, не оглядываясь, а мотор вздыхал и кашлял, давясь бензином. Через минуту скрылись с глаз долой. Я подъехал за лошадью Лу, поймал повод и подвел ее к Лу, который, сидя на камне, отирал пот платком и обмахивался шляпой.
— Благодарствую, Билли. Бог ты мой, жарко-то как.
Меня трясло. Такая слабость напала, что с лошади не мог спрыгнуть.
— Ну и денек, — Лу улыбнулся мне. — Что за проделки, однако?
— Я подумал, он собрался стрелять в тебя.
— И тогда ты метнул свое копье? — Теперь оно лежало рядом с койотом. — А это я зачем? — Лу медленно встал, надел шляпу, ухватил койота за шкирку, приволок к краю обрыва и пустил катиться в нижний лес. Затем вернулся в тень под утесом и опять присел,
— А ружья куда?
— Ружья, ага. Припрячем их в камнях, заберу на обратном пути, завтра. — Он вздохнул, слегка устало, потом бодро сказал мне: — Билли, будь любезен, загляни в мой седельный мешок. Там фляжка с водой, да и перекусить найдется.
— Вон как! — я нескладно, но слез с лошади.
— Билли!
— Что?
— Знаешь, сглупил я. Нас обоих могли и пристрелить. Но эти люди... люди страсть как меня обозлили. Совершенно не умеют себя вести.
— Точно, — подтвердил я, роясь в седельном мешке. — Совершенно не умеют себя вести.
Он сидел в задумчивости, шляпа на затылке.
— Интересно, офицеры они или рядовые?
— Наверняка не джентльмены.
— Сам я был офицером. Оттого мне трудно сказать наверняка, В любом случае, надеюсь, они благополучно спустились с горки,
— Я надеюсь, что наоборот.
— Твоего дедушки, хорошо, тут не было. Он бы этих людишек убил. Задушил бы голыми руками. — Лу взял у меня фляжку и бутерброд в пергаментной бумаге. — И вот еще что, Билли...
— Что? — Я разворачивал свой бутерброд.
— Лучше не рассказывать ему про это приключение.
— Почему же?
— Боюсь, старик что-нибудь выкинет в ответ. Зайдет слишком далеко. Лучше не рассказывать.
— Согласен, Лу, если ты так считаешь.
Лошади, привязанные к ближайшей сосне, зачастили копытами, когда мы собрались поесть. Лу посмотрел в их сторону.
— Эй вы оба, не слыхали разве, лев поблизости бродит.
Кони внимательно глядели на Лу.
— Не кто-нибудь, — он сказал. — Лев.
Оба коня стояли не шевелясь. Лу улыбнулся мне:
— Теперь и поесть можно.
Отдохнув с часок в полуденную жару, мы снова сели верхом и продолжили подъем в гору. Остаток дня провели в поисках рыжей лошадки, сворачивали на разные тропки, обследовали заросли дубняка и чащи можжевельника. Достигнув того места, где в проселок вливалась старая старательская тропа, осмотрели и ее, проехали по следам джипа несколько миль на север и уткнулись в испытательный центр на Белых песках. Железные ворота были на засове, а железный забор тянулся на восток сколько хватало глаз, вниз по холмам и сквозь равнинную пустыню, с западной же стороны уходил по склону к прогалу меж Ворьей горой и началом хребта Сан-Андрес. В восьмидесяти милях от точки, где мы стояли, развлекаясь надписями «Не подходи — опасно!», находился пункт, в котором был произведен взрыв первой атомной бомбы.
Возвращаясь этим путем, мы заглядывали на ответвляющиеся оленьи и коровьи тропы. Там, наверху, неразличимые отсюда, находились неиссякаемый источник, кораль и старая деревянная хижина, в которой нам предстояло ночевать. А над той хижиной, над линией леса врезался в синь неба голый зазубренный пик.
— Что там? — показал я на вершину. — Ведь что-то должно быть.
— Чего ты там ждешь?
— Не знаю. А ты был, Лу, на вершине?
— Взобрался однажды. На своих двоих. Конь туда не доставит.
— И что удалось тебе там обнаружить? Что именно?
— Боже мой, ну и приставучий, — с улыбкой сказал Лу. — Я заранее сочувствую женщине, которая за тебя выйдет.
— Я жениться не собираюсь. Мне больше по душе кони.
— Ну уж и загнул.
— И все-таки, — терпеливо продолжал я, — что ты там увидел? Конечно, не считая камней.
— Кроме камня? Ну, травку. Чуток. Странная такая, но зеленая. И меленькие цветочки, крохотные, не больше снежинки. Шарики от диких овец. Гнездо орла.
— Еще что?
— В общем, ничего более.
Дальше мы ехали молча, через прогалы между малорослыми соснами.
