Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
Вот почему слова Мыстыка он пропустил мимо ушей, сунул монету ему в карман и спросил:
— Скажи, он и в самом деле важная птица?
Мыстык осушил стакан и поставил его на стойку:
— Важная птица?
Кабатчик пододвинул к нему грязную тарелку с разрезанным на четыре дольки крутым яйцом и, подмигнув, сказал:
— Мне бы хотелось знать: он и в самом деле «ревизор всех ревизоров»?
Мыстык взял дольку яйца, обмакнул в соль, чинно отправил в рот. Спешить с ответом в его расчеты не входило. Стал бы он заходить сюда из-за стаканчика вина! Скажи он сейчас: «И не сомневайся! Власти таким путем решили испытать граждан» или еще что-нибудь в этом роде, вопрос был бы исчерпан и уж тогда ему не видеть как собственных ушей тех нескольких стаканчиков, на которые кабатчик, судя по всему, готов расщедриться.
Мыстык ухмыльнулся:
— А ты от кого слыхал, что он «ревизор ревизоров»?
— Люди говорят, — ответил кабатчик, наполняя отодвинутый гостем пустой стакан.
— Никто толком ничего не знает, — продолжал Мыстык, — но нет дыма без огня. — Тут его словно осенило, и он добавил: — Что до меня, то сон я видел…
Кабатчик вздрогнул: ведь и ему снилось что-то об этом «ревизоре», когда однажды после обеда он задремал прямо у стойки.
— Что же именно тебе приснилось, позволь полюбопытствовать?
Опорожнив второй стакан и проглотив дольку яйца, Мыстык стал рассказывать:
— Как-то после обеда привалился я в конюшне к яслям и задремал. Вот тогда мне и явился во сне бородатый святой, покровитель извозчиков. «Мыстык, говорит, не иди за теми, кто против „ревизора“. Иначе не избежать тебе беды».
Волнение кабатчика достигло предела, и он в третий раз наполнил Мыстыку стакан.
— Ну а дальше?
— Дальше? Ничего особенного. Правда, задал я святому один маленький вопросик. И знаешь, что он мне ответил? «Неисповедимы пути государства и правительства. Человек тот, истинно тебе говорю, „ревизор всех ревизоров“. И действует он от имени государства и правительства, народ испытывает!»
Третий стакан мгновенно опустел, исчезла с тарелки третья долька яйца. Мыстык уже стал поглядывать на дверь, прикидывая, куда бы еще податься. «Ревизора» с жандармами он довез до самого жандармского управления. Жандармы, даст бог, все как следует доложат начальству. А кабатчика он ловко обставил, попил задаром винца. Тот поверил всему, как малый ребенок. А может, «ревизор» и в самом деле важная птица? Никаких сомнений! Так оно, конечно, и есть! Вид у него представительный, ходит вразвалку, что твой депутат или министр. Какой же он мошенник? Прикидывается, а сам народ прощупывает. А может, не прощупывает?
Э, да как бы там ни было, шишки все равно набьют себе бедняки!
Мыстык глянул на хозяина заведения. А тот снова подумал о шестидесяти семи с половиной лирах, которые он сунул «ревизору». В любой момент это могло всплыть наружу.
— Опять волнение терзает душу… — промурлыкал Мыстык строку из старинного романса.
— Терзает, да еще как терзает! — тяжело вздохнул кабатчик.
— О чем это ты? — поинтересовался Мыстык.
Неохотно наполнив четвертый стакан, хозяин пододвинул его Мыстыку.
— Сам не знаю, клянусь.
У входа остановилась повозка, груженная бидонами с вином, овощами, яйцами, хлебом.
— Уста[6]! — крикнул, входя, официант и, заметив у стойки Плешивого Мыстыка, извинился: — Пардон, Мыстык-аби[7]!.. Уста, — обратился он снова к хозяину, — я привез вино и все остальное. Помоги разгрузить!
В кабак вошел возчик, неся бидон на плече.
— Тащи в кладовую! — распорядился хозяин и вышел.
Пока кабатчик с официантом разгружали повозку, Мыстык налил еще стакан, залпом осушил его и придвинул к себе тарелку с яйцом.
Вскоре появился хозяин и наполнил Мыстыку шестой стакан.
Но тот, изрядно захмелев, решил сделать передышку и закурил. Он понимал, что иначе ему не управиться с фаэтоном, не говоря уж о том, что он мог опозориться там, куда собирался ехать.
— В городе не верят, что этого парня арестовали всерьез, — сказал официант хозяину.
— Вот как? — удивился кабатчик.
— Говорят, все нарочно подстроено. Так оно, видно, и есть. Стал бы такой представительный мужчина, с виду депутат, а то и министр, менять большой город на захолустье, чтобы обжуливать лавочников и кустарей.
Хозяин вопросительно посмотрел на Мыстыка, но тот и бровью не повел, вылакал как ни в чем не бывало шестой стакан, закусил яйцом и вдруг заявил:
— Ну, мне пора. Счастливо оставаться!
Он встал из-за стола и удалился с видом человека, достаточно осведомленного, однако предпочитающего хранить молчание. Здесь ему больше делать было нечего: он выпил, закусил, а остальное его не касается.
Мыстык подошел к фаэтону, который он оставил на обочине дороги, взобрался на козлы, щелкнул кнутом:
— А ну, удалые, трогайте!
Шесть стаканов возымели свое действие. Лошади во весь дух неслись по асфальтированной улице, но Мыстык, казалось, ничего не замечал, лишь на перекрестке, у рыночной площади, он спохватился и натянул поводья. И тут (в который раз!) вспомнил жену. В свое время он сглупил — отдал ей пятьсот лир, которые выманил у кабатчика будто бы для ревизора. Жена, правда, израсходовала их все на хозяйство, но ведь он мог и не отдавать ей этих денег. Жили же они годами, не видя не то что пятисот, но пятидесяти, даже тридцати лир. Так бы и дальше обходились. Как будто с этими деньгами они стали богаче и счастливее!
Мыстык остановил лошадей у гостиницы, соскочил на землю, и в это время в дверях появился сам хозяин — высокий мужчина, с виду напоминавший раскрытые клещи.
— Мыстык! — Хозяин бросился к нему с такой радостью, словно искал его высоко в небе и вдруг увидел на земле.
Вино все больше разбирало Мыстыка. Он вытянулся в струнку и, глядя пьяными глазами на хозяина, проговорил:
— Слушаю тебя.
— Правду в городе болтают?
— Ты про что?
— Про историю с этим типом. Говорят, будто все подстроено нарочно.
Мыстык загадочно улыбнулся:
— А тебе кто сказал?
— Весь город только об этом и судачит… Не знаю, как и быть.
— Тебе-то что?
— Скрыл я от прокурора, что давал этому типу деньги. Кроме того, может всплыть дело со второй женой. Ведь первая не возбудила иск, и я у прокурора об этом ни словом не обмолвился. Ну а теперь боюсь скандала.
— Ничего не будет! — нерешительно заявил Мыстык, так и не уразумев, о чем толкует хозяин. А у того сразу стало легче на душе.
— Думаешь, не будет? — переспросил он.
— Нет!
— Ты уверен?
— Как в самом себе…
— Значит, не будет? — еще раз повторил хозяин. Мыстык вышел из себя:
— Сказал ведь, ничего не будет, а Мыстык зря не скажет. — Он круто повернулся и направился к фаэтону.
Хозяин бросился вслед за ним. Мыстык остановился, смерил его презрительным взглядом.
— Я сам вез «ревизора» с вокзала в жандармское управление. К тому же… — Он хотел добавить: «Есть кое-какие сведения из Анкары», но вовремя раздумал, решив, что это уж будет слишком и хозяин вряд ли ему поверит. А хозяину очень хотелось узнать обо всем, что касалось ревизора. Он схватил Мыстыка за руку:
— Ты очень занят?
— Ага-а-а… — многозначительно протянул Мыстык. — Опаздываю. Столько клиентов нынче!
Хозяин вынул из кармана ассигнации, сунул Плешивому в руку:
— Ну их к чертям, твоих клиентов! Поедем-ка лучше опрокинем где-нибудь по рюмочке.
Мыстык остановился, вздохнул, словно его и в самом деле ждали клиенты. «Цену себе набивает, каналья!» — подумал хозяин и вскочил в фаэтон.
— Ну, ради меня забудь ты сегодня о своих клиентах!
С притворным неудовольствием Мыстык взобрался на козлы, взял в руки поводья, щелкнул кнутом и даже не крикнул свое обычное: «А ну, удалые, трогайте!»
Через четверть часа они уже сидели в самом лучшем ресторане. Его владелец был пьян и не переставая икал, должно быть налакался с самого утра. Заметив Мыстыка, он на мгновение протрезвел, подошел к нему и, держась руками за столик, спросил:
— Значит, этот твой — важная птица?
Плешивый сделал вид, что не понимает.
— Какой такой «мой»?
— Тебе ведь ясно, дружище, о ком я говорю. — Он снова икнул. — О том самом, которого задержали в босфорском…
— От кого ты узнал? — усмехнулся Плешивый.
— Все в городе говорят.
Обычно словоохотливый, Мыстык на сей раз не стал распространяться и сделал вид, что хранит тайну, возбудив тем самым еще большее любопытство собеседников. В самом деле, тот самый Мыстык, который еще недавно подстрекал всех проучить мошенника, забросать его помидорами, картошкой, яйцами и камнями, в последнюю минуту не только отказался от этой затеи, но в собственном фаэтоне отвез «ревизора» в жандармское управление. Что изменило его намерения? Причина, разумеется, есть. Но какая?
