Паул Гласер - Танцующая в Аушвице
Я же думаю иначе. Я жила в Германии, когда был убит Ратенау[8] и нацистское движение набирало обороты. Я знаю позитивную созидательную силу нацистов, но знаю также и их расистские идеи. В доме быстро нарастает напряжение. Я принимаю участие в спорах и говорю то, что думаю. Это не нравится Маринусу, а Лео не понимает, что со всем этим делать. Его брату куда проще с его послушной женой. Я оказываюсь в трудной ситуации. Лео — мой муж, но он любит и своего брата. От Бетси я тоже не получаю никакой поддержки. Она мила со мной, не более того, в остальном же она горой стоит за своего мужа. Маринус угрожает нашему с Лео счастью. Лео никогда не порвет с ним, да я и сама этого не хочу, но мне как-то нужно покончить с напряжением, которое сгущается вокруг меня.
Я нервничаю и никак не могу найти выхода. В любом случае мне нужно поговорить с Лео, но в гостиной мы никогда не бываем одни. Остается только спальня.
— Лео, у нас с твоим братом что-то не очень складывается. Я постоянно напряжена, а мне так хочется быть с тобой счастливой.
— Лапочка, не стоит так волноваться, — успокаивает меня Лео. — Мы только что переехали сюда, вам просто нужно привыкнуть друг к другу и к новой ситуации.
— Может, нам и нужно привыкнуть друг к другу, — соглашаюсь я, — но то, что говорит Маринус о нацистских идеях, это неправильно! Я знаю немцев, и совсем не с лучшей стороны.
— Как раз хорошо, что к власти придет энергичное правительство, способное дать людям работу и позаботиться об экономике, — пробует урезонить меня Лео. — А то сейчас какое-то сонное стадо. С ним страны не построишь. Немцев ты знаешь только по детским воспоминаниям. С той поры они сильно развились в лучшую сторону, ты же видишь все в черном свете.
— К тому же, — продолжает он, — ты не должна забывать, что Маринус привык к другому типу женщин. Бетси никогда ему не перечит. Скажу тебе честно, я даже горжусь тем, что у тебя есть собственное мнение и ты готова его защищать. Когда ты горячишься, я нахожу тебя ужасно привлекательной и еще больше влюбляюсь. И потом, — утешает он меня, — мы живем здесь только временно, вот увидишь — все будет хорошо!
Я не отвечаю, прижимаюсь к нему и засыпаю.
На следующий вечер в гостиной снова звучат восторженные речи про Гитлера, а потом мы лежим в постели, и я опять начинаю что-то взволнованно доказывать Лео. Напряжение растет. Я чувствую, что и Лео понимает это. Я замолкаю и жду. Но ничего не происходит, и вскоре я слышу, как он тихо посапывает во сне. Мы продолжаем жить дальше, а атмосфера в доме становится все более удушливой.
Представление нового танца ламбетвок. Роза и Лео в центре
То и дело случаются мелкие вспышки. Так, однажды я кричу от возмущения, когда вижу, как Маринус вскрывает приходящие мне письма.
— Точно так же я поступаю и с почтой моей жены! — рявкает он на меня. — Я хозяин в своем доме!
Но я не в силах стерпеть такой бесцеремонности. И когда назавтра я вновь застаю Маринуса с моими письмами, я резко вырываю их у него из рук.
— Не смей лезть в мою почту! — кричу я ему, но инцидент не исчерпан: внезапно он накидывается на меня, намереваясь отобрать письма. Маринус тяжелый и сильный. Мне не остается ничего, как только расцарапать ему лицо и, изловчившись, пнуть в пах. Только тогда он отпускает меня, но лишь для того, чтобы броситься на кухню, схватить там нож и с воплем погнаться за мной.
— Я тебе покажу, сучка! Я тебе объясню, кто здесь хозяин!
Не дожидаясь, пока он всадит в меня нож, я выбегаю из дома и несусь в Ден-Бос, в танцевальную школу. Придя в себя, решаю остаться там на ночь.
Вечером за мной приезжает Лео. Он очень ласков со мной, говорит, что побеседовал с братом. Впредь тот не будет вскрывать мою почту, так они договорились. Лео просит меня вернуться в дом Маринуса.
— Я этого не хочу, Лео, — упираюсь я. — Я хочу быть с тобой, а не с твоим братом.
— Я тоже, — целует меня Лео. — Однако я рад тому, что пока мы можем пожить у него. Жаль, конечно, что вы не нашли общего языка. Но он мой брат и желает нам добра.
— Надеюсь, что и я смогу понять это, — отвечаю я. — Но как бы то ни было, я хочу, чтобы мы начали искать квартиру для нас поближе к танцевальной школе.
Лео кивает и снова целует меня. После этого поцелуя-согласия я позволяю вернуть себя в дом его брата.
Но никакого улучшения не наступает. Напротив, Маринус продолжает травлю. Он ненавидит меня. Когда однажды я потихоньку спрашиваю его об этом, он говорит:
— Хоть сто раз сходи в церковь, но ты как была, так и останешься еврейкой.
Затем он ударяет себя в грудь и продолжает с еще большим жаром:
— Я — национал-социалист, и вот увидишь: мы поможем всем евреям отправиться в преисподнюю! Подожди еще, мое время настанет! Мы положим конец всему этому безобразию.
Лео пытается сгладить острые углы. Я хочу бежать прочь отсюда, но он останавливает меня. С каждым днем обстановка накаляется. Остается лишь идти на компромисс. Между нами с Маринусом постоянно вспыхивают ссоры, и мне кажется, что Лео недостаточно меня защищает.
Танцевальная школа закрывается на ремонт. На время ремонта мы вынуждены куда-нибудь переехать, поэтому арендуем большой зал в красивом отеле с рестораном, там мы сможем продолжать наши уроки танцев. Отель называется “Лоэнгрин”. Для меня это название наполнено особым смыслом, оно напоминает мне о детстве в Германии, в городке Клеве. И, конечно, о средневековой саге про Лоэнгрина, рыцаря-лебедя. “Лоэнгрин” означает для меня давнее неутоленное желание, а теперь вот я даю в отеле с таким названием уроки танцев.
Как-то во второй половине дня, в среду, в зал, где я готовлюсь к вечерним занятиям, заходит молодой человек. Он сразу же притягивает мой взгляд. Кейс ван Метерен, сын владельца “Лоэнгрина”, представляется он. Кейсу всего лишь двадцать, а мне уже двадцать четыре. Но для своих лет он рассуждает совсем по-взрослому. В нем есть что-то неуловимо привлекательное. Он рассказывает о своих путешествиях и заграничных отелях, где ему довелось поработать. Его послушать — так он прошел огонь, воду и медные трубы. Кейс — единственный ребенок в семье. Родители воспитывали его, всячески оберегая, но довольно рано выпустили из гнезда, дав ему хорошее образование. В свое время он должен будет продолжить дело, которое было создано трудом и потом его родных и которое теперь столь успешно развивается. Кейс бегло говорит на нескольких иностранных языках. Почти полтора года он проработал в престижных отелях Франкфурта, а потом еще целый год в Венгрии.
Кейс чувствует себя как дома в мире роскоши, именитых гостей, вечеринок, званых обедов и светских раутов. И вовсе не из-за его подневольного положения или готовности к упорному труду, ему просто нравится атмосфера шоу, важничанья, интриг, флирта и денег. Он обаятелен, его движения грациозны, и он из всего умеет извлечь свою выгоду. В чем на самом деле есть необходимость, поскольку его родители не так уж щедры, они держат его в ежовых рукавицах, во всяком случае пытаются это делать, и он получает от них совсем небольшое “пособие”. Благодаря своей молодости, шарму и внешнему лоску он пользуется успехом у дам, гостящих в отеле. Недавно он вернулся в “Лоэнгрин” из-за границы по причине внезапной смерти отца. Теперь они тянут отель вдвоем с матерью.
После уроков я снимаю свой бальный наряд и меняю его на повседневное, не слишком длинное платье. Когда однажды вечером я отдыхаю в одной из раздевалок, туда неожиданно заходит Кейс. Он незаметно подбирается ко мне сзади и чмокает в шею. Напуганная его смелостью, я поворачиваюсь — и вот мы уже целуемся по-настоящему. Я умоляю его оставить меня, поскольку в любой момент в раздевалку может войти Лео.
— Я же работаю здесь и имею право предложить тебе освежающие напитки, — смеется Кейс, и мы снова целуемся. Потом он уходит, и пару минут спустя дверь в раздевалку распахивает Лео. Я вздрагиваю, а он говорит:
— Ты уже готова, дорогая? Машина у подъезда.
По дороге домой он с энтузиазмом рассказывает мне о свежих идеях национал-социалистов, о новом порядке и о том светлом будущем, что ждет нас впереди. Я слушаю его вполуха, мои мысли витают где-то вокруг нашего с Кейсом поцелуя. Был он капризом летнего вечера или все-таки чем-то большим? Неужели лишь из-за того, что общение дома с Лео и Маринусом становится для меня невыносимым, меня так сильно впечатляет нечто вроде дружеского внимания молодого человека, которого, тем не менее, я нахожу более привлекательным, чем мой собственный муж?..
Мое чувство к Кейсу растет. После танцевальных уроков мы регулярно видимся с ним в “Лоэнгрине”, но только мельком и в присутствии других. Изредка я могу встречаться с ним и по деловым вопросам, касающимся танцевальной школы, которые лежат на мне. Мы обсуждаем аренду, освещение зала, его звуковое оснащение и все такое прочее. Он откровенно ухаживает за мной, и однажды мы оказываемся в одной из спален отеля. По мере того как мы узнаем друг друга, наша взаимная влюбленность только разгорается. Мы постоянно придумываем, как нам встретиться. При этом мы очень осторожны, иначе разразится жуткий скандал. Если Лео не слишком защищает меня от брата, устает и по окончании танцевальных уроков отправляется спать, я говорю, что пойду прогуляюсь с подругой, мы зайдем в кафе и выпьем по бокальчику вина. Вместо этого я встречаюсь с Кейсом и, вернувшись домой среди ночи, тихонько забираюсь в постель к Лео.
