Кэтрин Вебб - Наследство
Половина четвертого, а я до сих пор одна в комнате для ожидания. Время от времени по коридору кто-то проходит, шаркая ногами по кафельному полу. У меня затекли ноги от долгого сидения. Я проваливаюсь в дремоту. Мне снится лагерь Динни, стоянка в солнечный день, это начало лета, от ветра с цветущих деревьев дождем осыпаются лепестки, солнце отражается от металлических решеток автофургонов и бьет в глаза. Дедушка Флаг дремлет в кресле — ветер колышет концы его угольно-черных волос, а сам он совершенно неподвижен. Его разморило, и он обмяк, но вдруг открывает глаза и смеется чему-то, что ему сказали. Громкий гулкий хохот из недр груди. Неизменная потрепанная шляпа, низко надвинутая на лицо, а из тени поблескивают темные глаза. Высокие скулы обтянуты кожей, все лицо в глубоких морщинах. От постоянного пребывания на свежем воздухе загар у него шоколадного цвета. Летом руки у Динни становятся точно такими же.
В то лето, когда все случилось, дедушку Флага то и дело дергали полицейские. Он смотрел на них своим спокойным, проницательным взглядом. Полисмены заставляли всех отгонять свои фургоны, они снова и снова отъезжали со стоянки, ревя моторами, в клубах дизельного дыма. Один трейлер, принадлежавший человеку по имени Берни, никак не хотел заводиться, требовался буксир. Микки и еще один мужчина уперлись плечами и сдвинули его с места, выполнили то, что от них требовали, хотя трейлер Берни был достаточно высоким, чтобы с легкостью увидеть все, что находилось на земле под ним. Я спросила маму, что они ищут. Свежую землю, ответила она коротко, а я не поняла.
Услышав, что мимо дверей кто-то прошел, я поднимаюсь. Это Динни, идет не торопясь. Я выбегаю в коридор:
— Динни, что случилось? Все в порядке?
— Эрика? Ты почему все еще здесь? — Он озадачен, просто ошеломлен, но и явно доволен, что я здесь.
— Ну, я… я ждала результатов. И потом, я подумала, что тебе тоже нужно будет возвращаться домой.
— А я был уверен, что ты давно уехала, зачем же было столько времени дожидаться? Я бы мог и на автобусе доехать…
— В половине четвертого?
— Ну, тогда на такси, — упирается он.
— Динни, может, скажешь мне, как там Хани? И ребенок?
— Отлично, все отлично. — Он улыбается. — Ребенок оказался перевернут не так, но им удалось его развернуть. Это девочка, и с ней все в порядке.
Голос у Динни сел, видно, что он донельзя устал.
— Здорово! Поздравляю вас, дядюшка Динни!
— Спасибо! — Он чуть смущенно ухмыляется.
— Так, долго их здесь продержат?
— Пару дней. Хани потеряла много крови, а ребенок малость желтушный… Сейчас они обе спят.
— Ты совсем измучен. Хочешь, поедем домой? — предлагаю я.
Динни трет глаза большим и указательным пальцами.
Дождь и не думает стихать. Теперь я веду машину медленнее. В сельской местности кромешная мгла и пустота. Мне кажется, что мы с Динни пробиваемся сквозь черный туннель, единственные люди во Вселенной. У меня от усталости кружится голова, но сна ни в одном глазу: слишком велико утомление. Необходимо взять себя в руки и сосредоточиться на дороге. Я слегка приоткрываю свое окно, холодный воздух врывается в салон вместе со струями воды. Машину наполняет шум дождя, нарушая окутавшую нас пелену молчания.
— Ты никогда не говорил, что Хани твоя сестра. Мне это даже в голову не приходило, — начинаю я, не вполне беззаботно.
— А кто же она по-твоему?
— Ну… Я думала, она твоя… Не знаю…
— Ты решила, что она моя девушка? — изумленно спрашивает Динни, а потом громко хохочет. — Эрика, ты за кого меня принимаешь? Ей же пятнадцать лет!
— А я-то откуда знала? — огрызаюсь я. — Что я должна была думать? Когда я последний раз с тобой виделась, у тебя сестры не было…
— Конечно не было. Хани родилась намного позже, после того как вы уехали. Подарочек напоследок, как ее звала мама. — Он чуть заметно улыбается. — Теперь она уже не так в этом уверена.
— Что ты хочешь сказать?
— Да ведь ты же ее видела, общалась. Характер у Хани не из легких.
— А что случилось? Почему она решила жить с тобой?
— Это из-за ребенка. Когда Хани забеременела, мама потребовала, чтобы она от него избавилась. Думала, это разобьет ей жизнь, совсем девчонка — и с ребенком. Хани отказалась. Тогда мама сказала — прекрасно, отдай его на усыновление, а она и на это не согласилась. Слово за слово, они основательно поцапались, да и Кейт сказал свое веское слово. В общем, Хани ушла, а они ей вслед крикнули, чтобы не возвращалась. — Динни вздыхает. — Просто сердятся они друг на друга, вот и все.
— Кейт — это новый муж твоей мамы?
— Официально они не женаты, но фактически так оно и есть. Хороший мужик. Только нетерпим немного.
— Не представляю себе твою маму рядом с кем-то нетерпимым.
— Да, вот и Хани тоже не представляет.
— Но Хани, по-видимому, привыкла к более… комфортной жизни, нет?
— До семи лет она ездила с нами, а потом умер отец. Мне кажется, у нее это в крови. Она никогда не могла вписаться в обычную жизнь.
— Но… теперь, с ребенком… она же не сможет остаться с тобой навсегда?
— Конечно не сможет. — Ответ звучит резковато, и я скашиваю на Динни глаза. Он явно озабочен, в машине снова воцаряется молчание.
— А что случилось с отцом ребенка? — осторожно задаю я непростой вопрос.
— Что с ним случилось? Да ничего пока. Но случится, если я до него доберусь, — зловеще сулит Динни.
— Ясно. Он повел себя не как рыцарь без страха и упрека?
— Он — двадцатилетний идиот из города. Втолковывал Хани, что с одного раза нельзя забеременеть.
— Старая песня, — подмигиваю я. — И ему уже двадцать? Знал ведь наверняка, что врет…
— Я уже сказал, пусть только попадется мне… Хани не хочет говорить, как его фамилия и где он живет, — мрачно добавляет Динни.
Я хитро кошусь на него, улыбаюсь.
— С чего бы это, — шепчу я. — Знаешь, а ведь неплохо, наверное, растить ребенка вот так, жить, как вы живете. Разъезжать повсюду, где захочешь. Ни тебе ипотеки, ни работы от звонка до звонка, никакой мороки с яслями и детскими садами… Красота, свежий воздух и никаких соседей… — фантазирую я.
— Все это прекрасно для таких, как я, но для пятнадцатилетней девочки, незамужней и с ребенком на руках? Она ведь даже школу еще не закончила, — вздыхает он. — Нет. Придется ей возвращаться домой.
Я торможу перед домом. В окне кабинета так и горит свет, как я его оставила, освещая голые ветки ближайших к дому деревьев.
— Спасибо, Эрика, что отвезла нас. Ты здорово находишь общий язык с Хани, ты так ее успокаивала… вообще, ты молодчина, — благодарит Динни, держась за ручку дверцы.
