Фред Стюарт - Век
— Я никогда не видел тебя такой ожесточенной.
— Я и не была ожесточенной, когда была… скажем так, глупой или наивной настолько, что поверила, будто наша маленькая любовная история может иметь счастливый конец. Но все эти годы я много думала о тебе, Виктор. Я даже несколько раз начинала писать тебе письмо, но каждый раз останавливала себя.
— О чем ты хотела написать?
— Что-то вроде того, что теперь, после многих лет, я считаю тебя самым эгоистичным человеком из всех, кто встретился мне в жизни. Конечно, это все звучало бы как «зелен виноград», честно говоря, оно так и было на самом деле. Когда мы расстались, я так тебя любила, что испытывала к тебе жалость. Но когда спустя несколько лет ты развелся с Люсиль, я начала жалеть себя. Ты меня использовал, Виктор. Я была удобна для тебя. Но никому не нравится, когда его используют.
Он кивнул головой, соглашаясь:
— Я заслуживаю таких слов. Но ты упустила одну вещь: я очень сильно любил тебя.
— Не сомневаюсь в этом. Но это не принесло мне большого счастья. Полагаю, ты появился в этом довольно убогом месте не для того, чтобы вспоминать старые времена?
— Откровенно говоря, в каком-то смысле я пришел именно для этого. Но… — он поднялся, — думаю, я сделал ошибку. Еще одну ошибку. Больше я не побеспокою тебя.
— Ты мог по крайней мере оказать мне любезность и сообщить, зачем приходил.
Он опять уселся в кресло:
— Хорошо, я пришел, потому что напуган и не знаю, что делать. Ты помнишь Винни Тацци?
— Очень хорошо. Ведь это его пойло убило моего мужа.
— А ты сообщила об этом полиции?
— Конечно. Но что они могли сделать? Да их это и не волнует особенно. Тысячи людей умирают от таких спиртных напитков. Они не могут доказать, что каждый подобный случай — убийство, а это именно так и есть. Они советовали мне нанять адвоката, но не сказали, где достать деньги, чтобы ему заплатить. Денег от страховки Чезаре едва хватило, чтобы вернуть долги и похоронить его. Тут уж было не до адвокатов и не до полиции…
Виктора поразило, какой жестокой она стала. Видимо, он забыл, что бедность убивает в человеке доброту.
— У тебя должны быть хоть какие-нибудь деньги.
— Я каждый год получаю небольшую сумму по завещанию дяди Этторе. Мне хватает. Почему ты вспомнил Винни Тацци?
— Он похитил моего сына.
Теперь на ее лице появилось изумление. И тревога.
— Когда?
— Вчера утром, после того бала у Люсиль. Полиция проследила его передвижения до полпятого утра. Примерно в это время он поставил машину в гараж и потом просто исчез. Я пока еще не получил записку о выкупе, однако знаю, что за этим стоит Тацци.
— Почему ты так думаешь?
Он рассказал ей о Серже Виттгенштайне и «Грэхэм-Хоуэллс лайн».
— Я хотел поговорить с кем-нибудь, — продолжал он. — Люсиль в истерике, полиция не знает, что делать… Я не знаю, что делать… — Он беспомощно пожал плечами. — Вот я и подумал о тебе.
Джулия увидела в его глазах то, чего в них никогда раньше не было, — отчаяние.
— Если Тацци причинит ему боль… — Он не закончил фразы.
Она встала, подошла к нему, взяла за руку и на секунду сжала ее:
— Я приготовлю кофе. Мы выпьем по чашке и поговорим.
Она выпустила его руку и пошла в кухню.
Глава 33
Серж Виттгенштайн подвязал шелковым поясом свой японский халат, закурил сигарету «Собрани» и стал ждать, пока японский слуга не проведет Виктора в его кабинет на третьем этаже. Банкир позвонил ему два часа назад и попросил о встрече. Серж прекрасно знал, зачем тому понадобилось встретиться с ним.
В кабинете стояли часы на подставке под стеклянным колпаком, стол с четырьмя телефонами и черный шкаф с документами около окна, выходившего на сад позади дома. Над кожаным диваном висел японский экран, его золотая поверхность переливалась в лучах вечернего солнца. Над небольшим камином висела пара дуэльных пистолетов девятнадцатого века. Вся комната была забита различными вещами, которые Серж, как страстный коллекционер, покупал по всему миру. По обе стороны от камина были запертые двери.
Дверь из холла распахнулась, и на пороге появился Виктор. Серж положил сигарету и пошел навстречу, протягивая ему руку.
— Мистер Декстер, рад видеть вас. Дрю так много о вас рассказывал, что мне кажется, будто мы уже давно знакомы.
Виктор посмотрел на протянутую руку, однако не пожал ее. Он холодно глянул прямо в глаза Сержу:
— Сколько я должен заплатить за то, чтобы мне вернули сына?
— Простите, о чем вы?
— Давайте не будем валять дурака. Тацци похитил Дрю…
— Похитил?
— Бросьте, приятель! Я пришел сюда договориться с вами. Полиция об этом ничего не знает, так что, ради Бога, не валяйте дурака!
Серж сел за стол.
— Я слушаю.
— Так-то лучше. — Виктор уселся на диван. — Мне известно, что Тацци сейчас на Кубе — покупает яхту, которую хочет превратить в плавучий игорный дом. Он там уже пять дней, поэтому никто не сможет доказать, что похищение совершил он. За него это сделали его ребята. Я не получил от Тацци требования о выкупе, потому что он знает, что я вычислю того, кто это сделал, и приду к вам. Так вот я здесь. Что я должен сделать?
— А как вы сами считаете?
— Одобрить кредит на покупку «Грэхэм-Хоуэллс»?
Серж улыбнулся, развел руками, но ничего не сказал.
— Какие гарантии я буду иметь, что Дрю не будет причинен вред?
Но тут дверь слева от камина открылась и в кабинет вошел Винни. Серж изумленно выпалил:
— Мне показалось, что ты хочешь, чтобы это дело провернул я.
— Заткнись! — Винни подошел к Виктору и оглядел его с головы до ног. — Так… — заговорил он наконец, — вот мы и снова вместе, как в старые времена, а, Виктор? — Он повернулся к Сержу. — Знаешь, мы с Виктором давно знаем друг друга. Очень давно. С тех пор, как были детьми в Бруклине.
— Выходит, я ошибся? — спросил Виктор. — Ты не был на Кубе?
— О да, я был там. Купил себе красавицу-яхту, она принадлежала там какому-то сахарному королю. Провернул выгодное дельце, Виктор. Они доставят ее в Нью-Йорк на следующей неделе, а я прилетел еще вчера. Когда Серж сообщил мне, что ты явишься сюда, я не смог побороть желание увидеть тебя, я так давно хотел с тобой увидеться, Виктор. Так давно.
— Вы не причинили вреда Дрю?
— Нет. Его никто и пальцем не тронул. Если бы это произошло, мне труднее было бы торговаться с тобой, так ведь?
— Я оформлю кредит, — сказал Виктор. — Половину его я переведу на счет «Канадского банка». Когда Дрю вернется ко мне целым и невредимым, я переведу вторую половину. Ты принимаешь мое предложение?
На момент Винни задумался, потом кивнул:
— Да, это звучит неплохо. Я согласен. — Он расплылся в улыбке. — Мне нравится наблюдать, как ты обливаешься холодным потом, Виктор. У меня теплеет на душе от этого.
Виктор поднялся:
— Перевод денег будет осуществлен завтра утром. Где я найду Дрю?
— Мы отпустим его в каком-нибудь безопасном месте и дадим денег на дорогу. Ты можешь доверять мне, Виктор. Да у тебя и нет другого выхода, кроме как доверять мне. Ты ведь знаешь это?
Виктор знал. Он направился к двери.
— Подожди минутку, Виктор. Есть еще одна вещь. Подойди сюда.
Виктор закрыл глаза, почувствовав мгновенную усталость, и подошел к Винни.
— Я еще не кончил с тобой, Виктор. Ты — мой должник. Синг-Синг — дерьмовое место, действительно дерьмовое место, а я ведь провел там двенадцать лет. Ведь это ты упрятал меня туда? Ты подстроил то ограбление ювелирного магазина и впутал меня в него. У меня было достаточно времени, чтобы вычислить это, так что не пытайся отрицать. А ты подумал, ты вспомнил хоть раз обо мне в течение этих двенадцати лет, а, Виктор? Спорю, не вспомнил. Ты наслаждался жизнью в своем банке, ты богател год от года, ты стал боссом… Ты не думал обо мне, Виктор, но я-то о тебе думал. О-о-о, я часто о тебе думал. Я думал о том моменте, когда снова прихвачу тебя, как я уже сделал это однажды, помнишь? Тогда ты меня переиграл, но в этот раз, Виктор, ты попался. И сейчас я схвачу тебя покрепче, чем раньше. А ну, становись на четвереньки!
Виктор окаменел.
— Давай-давай, становись! То есть если ты хочешь видеть своего Дрю живым. Его сторожа — настоящие головорезы, Виктор. Мне стоит только позвонить им…
Виктор медленно опустился на четвереньки.
— Полюбуйся, Серж! Знаменитый банкир, мистер Уолл-стрит, стоит на четвереньках перед Винни Тацци, бутлеггером! Красивое зрелище, правда? А теперь, Виктор, ты видишь мой правый ботинок? Я желаю, чтобы ты подполз и поцеловал его.
— Ты, грязная свинья…
— Не зли меня, Виктор. Не зли меня. Целуй ботинок.
Виктор не шелохнулся.
— Целуй, сукин сын! — заорал Винни.
Виктор подполз к нему и поцеловал блестящий носок кожаного ботинка Винни.
