Джонатан Франзен - Свобода
— Хорошо, но почему это нас касается? — тем не менее продолжил он.
— Потому что мы должны поддерживать демократию и свободные рынки по всему миру. В чем проблема Саудовской Аравии? Слишком много озлобленных людей без всяких экономических перспектив. Поэтому бен Ладен там и популярен. Я согласен с тобой насчет палестинцев. Это просто гигантский гребаный питомник террористов. Поэтому мы и должны принести свободу во все арабские страны. Но начинать с предательства единственной работающей демократии в целом регионе — не лучшая идея.
Джоуи ценил Джонатана не только за его крутость, но и за то, что ему удавалось сохранять этот статус, не притворяясь тупым. Он всем своим видом доказывал, что быть умным — это круто.
— Кстати, я еще приглашен на День благодарения? — спросил Джоуи, чтобы сменить тему.
— Приглашен? Чувак, да теперь ты дважды приглашен. Родители не из тех евреев, что сами себя ненавидят, они тащатся от еврейства. Тебя с оркестром будут встречать.
На следующий день, оставшись в их комнате в одиночестве и нервничая из-за того, что так и не позвонил Конни, Джоуи открыл лэптоп Джонатана и принялся искать фотографии его сестры, Дженны. Он решил, что просмотр семейных фотографий, которые ему уже показывали, не считается рытьем в чужих вещах. Радость, с которой Джонатан встретил сообщение о его еврействе, казалась обещанием равно теплого приема со стороны Дженны, и Джоуи скопировал на свой компьютер две самые соблазнительные фотографии, изменив расширения файлов, чтобы их не мог найти никто, кроме него. Перед тем как позвонить Конни, стоило вообразить какую-нибудь достойную ей альтернативу.
Женский состав колледжа пока что не удовлетворял его. По сравнению с Конни все симпатичные девушки в Вирджинии словно заранее подозревали его в неблаговидных намерениях и были покрыты плотной броней. Даже самые хорошенькие слишком много красились, слишком строго одевались и на матч «Кавалеров» разряжались так, как будто шли на дерби в Кентукки. Правда, некоторые второсортные девушки на вечеринках напивались и начинали намекать, что не прочь повидаться с ним наедине. Но почему-то — потому ли, что от алкоголя девушки тупели, или потому, что он ненавидел перекрикивать музыку или просто был рохлей, — у него сразу же сформировалось предубеждение против этих вечеринок и этих девушек, и он предпочел тусоваться с парнями.
Довольно долго — примерно полчаса — он сидел, держа в руках телефон, в то время как за окном небо теряло краски в преддверии дождя. Ступор был столь сильным и продолжительным, что, когда его палец набрал номер Конни, это произошло почти без участия воли. Гудки вернули его к жизни.
— Привет! — сказала она самым обычным жизнерадостным голосом, и он осознал, что скучал по его звуку.
— Ты где?
— У себя в комнате.
— Как у вас там?
— Не знаю. Все серое. Здесь даже снег был утром. Уже зима.
— Да. У тебя все в порядке?
— У меня? — Казалось, вопрос ее удивил. — Да. Я скучаю по тебе каждую минуту, но к этому я привыкла.
— Извини, что не звонил так долго.
— Ничего страшного. Я люблю с тобой болтать, но нам ведь надо приучиться к дисциплине. Я как раз вожусь с заявлением в Инвер-Хиллс. И еще я записалась на сдачу CAT[74] в декабре, как ты хотел.
— Я этого хотел?
— Ну, если осенью, как ты сказал, я пойду учиться, мне нужно сдать экзамен. Я купила себе книжку, чтобы готовиться. Собираюсь заниматься по три часа в день.
— То есть у тебя все в порядке.
— Да! Как твои дела?
Джоуи тщетно пытался сложить в уме рассказ Кэрол о Конни с ясным и бодрым звучанием ее голоса.
— Вчера вечером говорил с твоей мамой, — сказал он.
— Я знаю. Она сказала.
— Она сказала, что ждет ребенка.
— Да, благословенное счастье войдет в нашу семью. Видимо, у нее будут близнецы.
— Правда?
— Не знаю. У меня предчувствие, что все сложится особенно мерзким образом.
— Вообще-то разговор был довольно странным.
— Я с ней уже поговорила, — сказала Конни. — Она тебе больше не будет звонить. Если позвонит, дай мне знать, и я разберусь.
— Она сказала, что у тебя страшная депрессия, — выпалил Джоуи.
Последовала внезапная пауза, черная дыра, в какую одна Конни умела превращать тишину.
— Она сказала, что ты целыми днями спишь и ничего не ешь, — продолжил он. — Она очень за тебя переживает.
— У меня была небольшая апатия, — сказала Конни после очередной паузы. — Но Кэрол это не касается. И мне уже лучше.
— Может, тебе антидепрессантов попить или что-нибудь в этом роде?
— Нет. Мне уже лучше.
— Ну, тогда порядок, — сказал Джоуи, почему-то чувствуя, что никаким порядком тут и не пахнет, что будь она подавленной, вялой и прилипчивой, у него появился бы путь к бегству.
— Ты с кем-нибудь спал? — спросила Конни. — Я думала, ты поэтому не звонишь.
— Нет! Нет, что ты. Ни разу.
— Я не против. Я хотела тебе сказать в прошлый раз. Ты же мужчина, у тебя есть потребности. Я не жду, что ты будешь монахом. Это же всего лишь секс.
— Ну, к тебе это тоже относится, — сказал он с благодарностью, чувствуя, что перед ним открывается еще одна лазейка.
— Не относится, — сказала Конни. — Меня никто не видит так, как ты. Я для мужчин невидимка.
— Не верю.
— Это так. Я иногда пытаюсь быть на работе милой или даже заигрывать. Но меня как будто не замечают. Вообще-то мне плевать. Я хочу только тебя, и, видимо, это чувствуется.
— Я тоже тебя хочу, — неожиданно пробормотал он вопреки руководству по безопасности, которое он для себя разработал.
— Я знаю, — сказала она. — Но у вас все по-другому. Поэтому чувствуй себя свободным.
— На самом деле я часто дрочу.
— Да, я тоже. Часами. Иногда я целыми днями только этим и занимаюсь. Может, Кэрол поэтому решила, что я в депрессии.
— Может, ты и правда в депрессии?
— Нет, мне просто нравится кончать. Думаю о тебе и кончаю. Представляю тебя и кончаю еще сильнее, а потом еще.
Очень быстро разговор перешел в секс по телефону, которого у них не было с самых давних пор, когда они прятались ото всех и шептались по телефону, сидя у себя в спальнях. Теперь это было куда интереснее, потому что они научились друг с другом разговаривать. Это было потрясающе, как будто они занимались сексом впервые.
— Облизать бы сейчас твои пальцы, — сказала Конни, когда они оба кончили.
— Облизываю вместо тебя, — сказал Джоуи.
— Хорошо. Оближи за меня. Вкусно?
— Да.
— Я прямо чувствую твой вкус.
