Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
— О вас же беспокоюсь, — раздался позади его голос. Каждое слово вонзалось мне в спину, как острый осколок шрапнели. — Если вы сделаете еще несколько шагов, обратного пути уже не будет. Неужели не понятно?
Не обращая на него внимания, я быстро двинулся дальше. Я должен знать. Нельзя же до бесконечности бродить, не видя перед собой выхода.
Я шел по знакомому коридору, боясь, как бы человек без лица не пустился за мной следом, но, оглянувшись, никого позади не обнаружил. По обе стороны длинного извилистого коридора тянулись одинаковые двери. Все были пронумерованы, но в какой номер меня провели в прошлый раз, я вспомнить не мог. Тогда знал это точно, а теперь — будто память отшибло. Не открывать же все двери подряд.
Я бродил по коридору туда-сюда, пока не встретил шедшего навстречу коридорного с подносом в руках. На подносе стояла полная бутылка «Катти Сарк», ведерко со льдом и два стакана. Я посторонился и незаметно повернул за ним. Серебристый полированный поднос поблескивал отраженным светом плафонов. Коридорный ни разу не обернулся. Выставив подбородок, он шагал прямо ровной, уверенной походкой, что-то насвистывая. Я прислушался — увертюра из «Сороки-воровки», то место в самом начале, где вступают ударные. Коридорный оказался просто мастером художественного свиста.
Коридор был длинный, но больше мне никто не встретился. Наконец парень остановился у одного из номеров и три раза тихонько постучал. Через несколько секунд кто-то отворил дверь, впустив его. Я вжался в стену, стараясь укрыться за стоявшей в коридоре большой китайской вазой, и стал ждать, когда он выйдет. Это был номер 208. Ну конечно, 208! Как я до сих пор не вспомнил!
Парень все не выходил. Я взглянул на часы — стрелки не двигались, время словно остановилось — и принялся изучать цветы в вазе. Удивительно свежие, они сохраняли аромат, будто их только что срезали. Скорее всего цветы еще не заметили, что их навсегда оторвали от корней. Малюсенькая крылатая букашка забралась в сердцевину бутона красной розы с плотными толстыми лепестками.
Минут через пять коридорный вышел. В руках у него ничего не было, подбородок по-прежнему торчал вперед. Он удалился тем же путем, что и пришел, и стоило ему скрыться за углом, как я уже стоял у двери. Затаив дыхание, напряг слух: не услышу ли чего. Но из номера не доносилось ни звука, будто там никого не было. Собравшись с духом, я постучал. Так же, как коридорный: тихо, три раза. Никто не отозвался. Немного подождав, стукнул сильнее, опять три раза — снова без ответа.
Осторожно взявшись за ручку, я повернул ее, и дверь бесшумно отворилась. В комнате стояла кромешная тьма, но узкая полоска света все-таки проникала через щелку в плотных занавесках, и, присмотревшись как следует, можно было различить очертания окна, стола и дивана. Да, в этом самом номере я оказался тогда с Критой Кано. Люкс: передняя, гостиная, за ней — спальня. На столике в гостиной смутно виднелись бутылка «Катти Сарк», стаканы и ведерко со льдом. Когда я открыл дверь, пучок света из коридора ударил в серебристый металл ведерка, сверкнувший, как лезвие острого ножа. Я бесшумно ступил в разлитый по комнате мрак. В номере было тепло, в воздухе висел густой цветочный аромат. Я прислушался, продолжая держаться за ручку двери, чтобы в случае чего сразу открыть себе путь к отступлению. Кто-то должен быть в номере. Кто-то попросил принести виски, лед, стаканы и открыл дверь коридорному.
— Не надо включать свет, — послышался женский голос из спальни. Я сразу узнал его. Говорила та самая таинственная женщина, которая донимала меня странными звонками. Я отпустил дверную ручку и медленно, на ощупь двинулся на голос сквозь темноту. В задней комнате мрак оказался еще гуще, чем в гостиной. Остановившись в проеме между двумя комнатами, я изо всех сил старался что-нибудь разглядеть.
Послышалось шуршание простыни, в темноте неясно мелькнула чья-то черная тень.
— Пусть будет темно, — проговорила женщина.
— Хорошо. Не будем зажигать свет, — сказал я и крепко ухватился за дверной косяк.
— Ты один? — спросила она как-то устало.
— Конечно. Я так и думал, что встречу тебя здесь. А если не тебя, то Криту Кано. Мне надо знать, куда пропала Кумико. Ведь все началось с твоего непонятного звонка. После него будто ящик Пандоры открылся — стали происходить странные вещи, одна за другой. В конце концов исчезла Кумико. Для этого я и пришел сюда. Один. Не знаю, кто ты такая, но у тебя есть какой-то ключ к происходящему. Ведь так?
— Крита Кано? — осторожно поинтересовалась женщина. — Никогда не слышала этого имени. Она что, тоже здесь?
— Не знаю. Но я не раз здесь с нею встречался.
Воздух в комнате был тягучим и спертым. Вдохнув его, я снова почувствовал густой приторный аромат. Наверное, где-то стояла ваза с цветами. Они колыхались там, во тьме. В источающем удушливый запах мраке я терял связь со своим телом. Казалось, я превращаюсь в крошечное насекомое, прокладывающее себе путь меж гигантских лепестков. Там сладкий нектар, пыльца, нежные волоски тычинок. Они ждут моего вторжения и вмешательства, нуждаются в нем.
— Для начала хотелось бы узнать, кто ты, — начал я. — Ты говоришь, что я тебя знаю. Но я никак не могу вспомнить. Кто ты такая?
— Кто я такая? — повторила за мной женщина, однако без тени насмешки. — Знаешь, что-то выпить хочется. Налей-ка нам виски со льдом. Выпьешь со мной?
Выйдя в гостиную, я откупорил бутылку с виски, бросил лед в стаканы и наполнил их. В потемках эта операция заняла у меня довольно много времени. Со стаканами я вернулся в спальню. Женщина попросила поставить их на столик у изголовья кровати и сесть рядом на стул.
Я сделал, как было сказано: один стакан поставил на столик и, держа в руке второй, уселся на обтянутый материей стул с подлокотниками, стоявший чуть в стороне. Глаза немного привыкли к отсутствию света, и я различил, как передо мной бесшумно шевельнулась тень. Женщина, похоже, приподнялась на кровати. В стакане звякнул лед. Я понял, что она отхлебнула виски, и сам сделал глоток.
Она долго ничего не говорила. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее, мне казалось, становился аромат цветов.
— Ты в самом деле хочешь знать, кто я? — спросила женщина.
— Для этого я сюда и пришел. — Во мраке мой голос звучал каким-то неуютным эхом.
— Ты правда пришел узнать, как меня зовут?
Вместо ответа я откашлялся. И опять заметил, что со звуком в этой комнате творится что-то странное.
Женщина несколько раз встряхнула кубики льда в стакане.
— Ты хочешь знать мое имя, но, к сожалению, я не могу тебе ничего сказать. Тебя я знаю очень хорошо, и ты меня тоже. Но я не знаю, кто я.
