Ярослав Питерский - Падшие в небеса
— Я согласен! — вновь повторил уже более уверенным голосом Павел Маленький удовлетворенно кивнул головой. Тяжело вздохнул и указал рукой на раковину с краном в углу кабинета:
— Вымойте лицо и руки. Вымойте. Вы же не хотите, что бы Вера вас испугалась? Если нет — то приведите себя в порядок. Павел подчинился — медленно подошел к умывальнику. Тщательно вымыл лицо. Раны пощипывали от воды. Маленький ждал. Он сидел на стуле, закинув, ногу на ногу и смотрел на Павла. Клюфт чувствовал на себе его тяжелый взгляд.
— Как вы понимаете Клюфт, тут не пансион для почетных пенсионеров. И никакие свидания никому из арестантов не положены. Официально. Тем более всем пятьдесят восьмым. То есть вам. Враги народа вообще привилегий лишены.
— А вы, уже считаете, меня — врагом народа?
— Не я. Уголовный кодекс. И давайте оставим пустые пререкания. Павел смочил волосы. Потянулся за полотенцем, что висело на крючке. Он уткнулся в мягкую, белую ткань лицом — пахло свежестью. Пахло волей! Клюфт понял — как давно он не вдыхал аромат свежего белья?! Свежего воздуха — если чисто выстиранное полотенце приносит такое наслаждение?! Когда Павел вытер лицо и открыл глаза — то с удивлением увидел, что он остался в кабинете один. Один! Следователь исчез. Клюфт в растерянности покосился на стол. Уголовное дело — серая папка, ее не было. Скорее всего, Маленький, предусмотрительно убрал бумаги в сейф, а жаль! Сейчас бы ее схватить и сжечь! Превратить в пепел — этот узаконенный чернилами бред! Павел медленно прошел и сел на стул. Оглядевшись, он нервно пригладил волосы. Сердце тревожно колотилось в груди. Удары сыпались, как барабанная дробь. Клюфт почувствовал, что у него горит кожа на лице, словно он умылся не водой, а снегом. Заскрипела дверь, Павел, вздрогнул и затаил дыхание. В кабинет вошел Маленький. Он сурово смотрел на Павла — испепеляя его глазами. Ненависть, злоба и испуг — все перемешалось в этом взгляде! Клюфт невольно покосился за спину офицеру. Андрон тихо прохрипел:
— Арестованный вы предупреждены, обо всех правилах поведения на очной ставке. Обо всех. Сейчас вы увидите человека, помните — вы не имеете права до него дотрагиваться, говорить с ним без разрешения следователя и подавать скрытые сигналы! При любом нарушении я буду вынужден прервать процедуру допроса. Вам все ясно? — Маленький уставился на Павла. Тот сглотнул слюну и выдавил из себя:
— Да… Он предупредил. Он дал понять — Павел не может говорить с Верой! Не может! Он не может ей даже подать знак! Не может обнять ее! Что это за свидание и вообще! Значит, тут, будут посторонние! И они будут смотреть на них — пялиться своими глазами! Наблюдать за каждым движением! Но что, что Павел может сделать? Оказаться от встречи с Верой! Нет! Потребовать у следователя других условий? Да какие там условия! Он! Это человек уверяет — Вера него невеста! Его невеста! Он его враг! Соперник! Какие условия! Надо благодарить за то, что вообще он позволил увидеть ее! Верочку! Веру — единственного человека — ради которого еще есть смысл жить на свете! Павел тяжело вздохнул. В камеру зашел сержант. Он виновато уставился на Андрона и спросил:
— Там к вам привели. Ну, кого, вы вызывали. Вводить?
— Да, — Андрон медленно прошел в угол кабинета. Он не сел на свое привычное место за столом, а в углу на стул. Расстегнув верхнюю пуговицу — расслабил воротник гимнастерки. Андрон волновался, поэтому совсем и тихо вымолвил:
— Я предупреждаю вас. Клюфт, предупреждаю. Всего несколько минут. Всего. И все. Я не могу дать больше. И помните — тут будет свидетель. Он все слышит. Так, что никаких речей, что вы друг друга знаете. Никаких! Помните — ей может это повредить! Вы ее не знаете! Не знаете! Дверь распахнулась и на пороге появился сержант. Он, гостеприимно, словно слуга перед барином — махнул рукой:
— Проходите гражданка. Вот туда, — повернувшись, солдат громко прикрикнул. — Товарищ следователь! Гражданка Щукина доставлена по повестке. Как свидетель. Явилась добровольно! И в кабинет вошла она! Вера! Верочка! Грустные глаза. Грустные, печальные, глаза — первое, что заметил Павел. Она смотрела на него. Ее губы немного дрожали. Она волновалась. Девушка сделала несколько шагов и встала посредине кабинета. Она не могла оторвать взгляд от Клюфта. И он, наслаждался ею — любовался. Чудный маленький носик и тонкие, вразлет брови. Длинные волосы ржаного цвета аккуратно заколоты на затылке. Но, на губах нет ее чарующей немного грустной улыбки. Напротив — она очень печальна. Павел непроизвольно опустил взгляд ниже. Едва заметный маленький, упругий животик. Она прикрывает его руками, стесняется. Она изменилась. Она та и не та. Она стала взрослей. Вера смотрела испуганно и молчала. Андрон перервал паузу громким возгласом:
— Гражданка Щукина, садитесь! Девушка растерянно попятилась. Она не могла оторваться взглядом от Павла. Родной человек. Милый и родной человек. Он. Он напротив нее. Кинуться и обнять его! Но нет, нет этого нельзя. Какая это мука — вот так, подчинятся командам, какого-то постороннего человека. Павел тоже молчал. Он ждал. Он даже не знал — чего?! Но он ждал!
— Гражданка Щукина, надеюсь, вас не нужно предупреждать — о даче заведомо ложных показаний? — пробасил Андрон.
— Нет, нет, — отрешенно, ответила Верочка и отмахнулась от Маленького рукой, как от надоедливой мухи. Офицер покосился на сержанта. Солдат лениво наблюдал за этой сценой — было видно, ему все равно, что происходит в кабинете. Парень за свою недолгую службу в тюрьме уже насмотрелся на подобные ситуации. Они ему казались — «все на один манер». И вслушиваться, и тем более — всматриваться в лица арестантов, у сержанта не было никакого желания.
— Узнаете ли вы этого человека? — нарочито громко спросил Маленький. Слова его предназначались сержанту — его ушам. Его вниманию! Но конвоир не отреагировал. Он, отвернулся и покосившись на стул, попятился назад. Аккуратно сел — пристроившись на краешек седалища, зевнул и отвернулся.
— Нет, я не знаю этого человека! — громко и четко сказала Вера, она тоже покосилась на солдата. На ее глазах выступили слезы. Девушка вновь посмотрела на Павла. Только на него! На него — единственного!
— А вы, вы арестованный — знаете ли эту гражданку? — вновь громко спросил Маленький. Клюфт не ответил. Он не мог ничего сказать. Его грудь распирало от эмоций, которые он сдерживал последними усилиями воли. Он хотел кинуться к Верочке — подхватить ее на руки и унести отсюда прочь — туда, на волю!
— Арестованный, последний раз повторяю! Вы, узнаете эту гражданку?
— Нет, нет, — очнувшись, пробубнил Павел.
— Так и запишем! — театрально крикнул Андрон. Он прошел и сел за стол. Но писать ничего не стал. Лишь обмакнул перо в чернильнице и опустил его на чистый лист бумаги. Маленький вновь украдкой поглядел на сержанта. Тот, смотрел на окно.
— Сержант! — гаркнул Маленький. Солдат встрепенулся. Вяло, вздохнув, привстал со стула.
— Сержант позовите срочно вашего разводного старшину!
— Не понял? — опешил сержант.
— Я говорю, позови старшину мне нужно ему записку на пост номер три передать! Срочную! Завтра по поводу пропусков!
— А?! — буркнул солдат и поднявшись в полный рост, лениво вышел из кабинета. Дверь хлопнула. Они остались втроем. Вера с надеждой и мольбой во взгляде посмотрела на Андрона. Офицер все понял и тяжело вздохнул:
— У вас есть две минуты! Две! Павел бросился к Вере. Он упал у ее ног на колени. Он целовал ей руки. Она пыталась приподнять его голову…
— Вера! Верочка! Родная, все будет хорошо! Все будет хорошо! Ничего не бойся! Как ты, как ты родная?! Как ты живешь! Как твое здоровье?
— Паша, Паша. Погоди, погоди! Паша! Паша! Послушай меня у нас мало времени! — Вера плакала.
Она погладила Павла по волосам. Тот вздрогнул, замер и медленно поднял голову.
Посмотрел на Веру. Он ждал, что она скажет. Щукина давилась слезами. Она гладила Павла по щеке кончиками пальцев. И вдруг,… протянула левую руку. В ладони зажата бумага. Павел, с недоверием и страхом смотрел на этот, помятый листок.
— Паша. Милый. Вот, вот!.. Ты должен это прочитать!.. Так надо! Паша!!! Так надо! Я не могу тебе всего сказать! Не могу!!! Надеюсь, ты сам все поймешь! Сам!!! Сам все поймешь! Прости меня Паша! Прости!!! — Вера зарыдала и разжала ладонь. Скомканная бумажка упала Павлу на колени. Он, медленно поднял ее и хотел развернуть, но раздался окрик Маленького:
— Арестованный! Встаньте с колен и сядьте на место! — Андрон нервно посмотрел на часы на руке.
Вот-вот, должен был зайти сержант. Павел растерянно взглянул на офицера, затем на Веру. Она рыдала.
— Арестованный, вы должны немедленно встать с колен! Свидание окончено! Все! Все можете прочитать в записке! Но Павел не послушался — он потянул Веру за руку:
— Вера. Вера, ты должна сказать! Я не верю, что ты там написала! Не верю!
