Орхан Памук - Мои странные мысли
Мевлют подозревал, что Толстяк Мухаррем прилагает все усилия, чтобы не зарабатывать много, для того, чтобы скрыть от него и от всех остальных свою роль главного мошенника. Редко встречавший в своей работе чудаков с подлинными моральными принципами, Мевлют гадал, не может ли скромность Толстяка означать, что тот – главный организатор всех махинаций, и пришел к выводу, что может. В свою очередь Толстяк раскрыл, что Мевлют знает о схеме, и объяснил ему, что рассматривает все это как способ для малооплачиваемых и лишенных всех доходов работников обеспечить себе заработок, не тревожа хозяина. Мевлют был поражен силой его левацких аргументов, что зародило в нем уважение к Толстяку.
В июле, когда исламисты напали на алевитов в Сивасе и тридцать пять человек – включая писателей и поэтов – сгорели заживо в отеле «Мадимак», Мевлют начал снова скучать по своему школьному другу и жаждать поговорить с ним о политике. Райиха узнала, что Ферхат занимается проверкой электрических счетчиков для муниципальной службы, сохранил свою работу после приватизации сетей и зарабатывает много денег. Мевлюту не хотелось верить, что Ферхат устроился так хорошо, но, когда он с завистью сознавал правду, он успокаивал себя, вспоминая, что единственный способ заработать деньги быстро – нечестный (подобным образом деньги делались в кафе «Бинбом»), и соответственно осуждал Ферхата. Мевлют повидал уже много молодых коммунистов, превратившихся в капиталистов после женитьбы. Они обычно становились намного более ушлыми, чем столь проклинаемые ими раньше дельцы.
Когда наступила осень, Вахит начал посвящать Мевлюта в детали схемы. Сам он настаивал на своей невиновности. Мевлют не должен выдавать его хозяину, но, если он это сделает, у Вахита не будет иного выбора, как сделать то же самое в ответ. Высказав это напрямую, Вахит посмотрел на Мевлюта, как бы говоря: «Это жизнь, парень!» – именно так он смотрел на управляющего недавно во время самых пронзительных сцен в телевизионных репортажах о разрушении моста Мостар в Боснии. Вахит хотел жениться, что было еще одной причиной, почему ему были нужны деньги. Его эксплуатировал не только хозяин, но и Толстяк с остальными. Доля его в схеме с краденым была маленькой. Фактически Толстяк, настоящий шеф кафе, был намного хуже, чем капитан. Если Вахит перестанет получать положенное, он пойдет к хозяину и сам расскажет ему о всех махинациях Толстяка.
Все это было неожиданностью для Мевлюта. По сути, Вахит грозил ударить его в наиболее уязвимое место – ведь Мевлют был с Вуралами невольно связан. Неумеренные похвалы капитана, которые тот расточал своему новому управляющему, чтобы запугать других служащих и показать, что его, хозяина, человек неподкупен, мучили несчастного торговца бузой. Нередко по вечерам, закрыв кассу, хозяин хвалил Мевлюта перед всеми, твердя: Мевлют из Коньи – это честный, нравственный и воистину достойный гражданин. Ему присущи чистота и искренность людей Центральной Турции. Хозяин говорил о коренных турках, как будто он был первым, кто открыл их в Стамбуле.
Вуралы тоже тщательно заботились о своей чести. Мевлют был одним из их людей, что означало: он не должен никогда никого обманывать и в этом случае может рассчитывать на их поддержку, когда придет время наказать того, кто обманул. Из того, что говорил Вахит, у Мевлюта создалось впечатление, что он верит, будто черноморские Вуралы являются подлинными владельцами кафе «Бинбом», и что его хозяин из Трабзона всего лишь еще одна из их пешек. Это не удивило Мевлюта: за годы своей работы на улицах Стамбула он встречал сотни людей, которые неизменно верили в то, что миром управляют невидимые кукловоды – те, кто дергает за веревочки.
Одним холодным зимним днем в феврале Мевлют пришел на работу на двадцать минут позже обычного и увидел, что кафе «Бинбом» закрыто. Замок поменяли, так что он даже не смог попасть внутрь. В соседнем магазине, торговавшем орехами и семечками подсолнуха, ему рассказали, что прошлой ночью в кафе была большая драка, вынудившая явиться полицию Бейоглу. Владелец из Трабзона решил наказать своих работников, привел нескольких «горилл», и в итоге все оказались в полицейском участке. После того как полиция отпустила участников потасовки, хозяин вернулся со слесарем, который поменял замок и намалевал на окне: ЗАКРЫТО НА РЕМОНТ.
Это официальная версия, подумал Мевлют. Несмотря на это, краешком сознания он продолжал надеяться, что уволен за опоздание на работу этим утром. Может быть, хозяин раскрыл схему работников, а может, и нет. Все, чего ему хотелось, так это пойти немедленно домой и обсудить случившееся с Райихой, чтобы разделить с ней горе очередной безработицы, – но домой он не пошел.
Следующих несколько дней он провел, бродя по кофейням и пытаясь понять, как теперь свести концы с концами. Он был полон чувства вины, но была и доля радости, которую он быстро перестал скрывать от себя самого. Причина была в ощущении полной свободы, которое он испытывал, когда прогуливал школу еще в юности. Давно прошли те времена, когда у него была возможность бесцельно погулять днем по городу, без неотложных дел, и он направился к Кабаташу, наслаждаясь моментом. Кто-то торговал нутовым пловом с тележки ровно на том же месте, где годами стоял он сам. Он рассмотрел этого продавца, стоявшего у большого старинного общественного источника, но не захотел подходить ближе. На короткое время ему показалось, что он смотрит на свою собственную жизнь со стороны. Много ли зарабатывает этот парень? Человек был худым, вроде Мевлюта.
Парк за источником был наконец-то достроен и открыт для публики. Мевлют сел на скамейку. Его взгляд бродил по очертаниям далекого дворца Топкапы, по огромным серым призракам мечетей, по бесшумно скользящим большим кораблям. Он чувствовал прилив уныния, накатывавшего с неодолимой решительностью, как те огромные океанские волны, что он видел по телевизору. Только Райиха могла утешить его. Мевлют знал, что не может жить без нее.
Двадцать минут спустя Мевлют был дома в Тарлабаши. Райиха даже не спросила, почему он вернулся так рано. Он солгал, что его отпустили из-за переучета – и он сразу же побежал домой, чтобы заняться с ней любовью. На следующие сорок минут они забыли о мире.
На следующий день пришла Ведиха и передала Райихе все новости. Она начала с резкого вопроса: «Почему у вас все еще нет телефона?» – перед тем как поведать, как один из работников кафе рассказал начальнику, что того обманывают его собственные служащие. Капитан Тахсин созвал своих друзей из Трабзона, произвел облаву в кафе и восстановил свои права. Обмен оскорблениями привел к драке между Толстяком и капитаном, в результате которой их увезли в полицейский участок, где они в конце концов пожали руки и объявили перемирие. Тот же информатор заявил, что Мевлют был в курсе всех этих подлых уловок, но брал деньги в обмен на свое молчание; хозяин поверил и пожаловался Хаджи Хамиту Вуралу на Мевлюта.
Коркут и Сулейман сказали сыновьям Хаджи Хамита, что их двоюродный брат – честнейший человек, который никогда не падет так низко, и что они отвергают эту клевету на семейную честь. Но семья Акташ разозлилась на родственника за ситуацию, повредившую их отношениям с Вуралами.
Мевлюта больше всего расстроило, что Фатьма и Февзие больше не смогут получать в кафе горячие сэндвичи с сыром и сосисками и кебабы. Персонал всегда так любил их, так ласково обращался с ними. Толстяк часто смешил их представлениями со своим ножом. Неделю спустя до Мевлюта донеслись слухи, что Толстяк и Вахит на него очень злы, называют его предателем, который воспользовался ими, получив свою долю добычи. Мевлют не ответил на эти обвинения.
Он вновь обнаружил в себе сильное желание восстановить дружбу с Ферхатом. Когда бы Мевлют ни спрашивал его о чем-то, Ферхат всегда имел ясный ответ. Ферхат дал бы лучший совет, как вести себя с тайными делами в кафе. Но Мевлют знал, что это желание покоится на слишком оптимистичном представлении о природе дружбы. Улицы научили его, что после тридцати лет мужчина всегда одинокий волк. Если ему повезет, он может найти себе волчицу, такую как Райиха. Конечно, единственным противоядием от уличного одиночества были сами улицы. Пять лет, которые Мевлют провел, управляя кафе «Бинбом», оторвали его от города.
Отправив утром дочерей в школу, он занимался любовью с Райихой, после чего шел по местным чайным в поисках работы. По вечерам он рано уходил продавать бузу. Он дважды посещал собрание в Чаршамбе. За пять лет Святой Наставник постарел и теперь проводил меньше времени за столом – чаще он сидел в кресле возле окна. Рядом с креслом была кнопка, с помощью которой он мог впустить людей в здание через парадный вход. Большое зеркало было прикручено к стене под таким углом, что Святой Наставник мог видеть с третьего этажа того, кто у двери, без необходимости вставать. В оба прихода Мевлюта Святой Наставник видел его в зеркале и давал войти еще до того, как тот успевал закричать «Буу-заа». Теперь приходили новые ученики и новые посетители. У Мевлюта со старцем не было возможности долго разговаривать. Никто – даже Святой Наставник – не заметил, что Мевлют не взял денег за свою бузу; и он никому не сказал, что больше не управляет кафе.
