Москва, Адонай! - Леонтьев Артемий

Продержался минуту, не в силах больше терпеть, снова повернулся: Лиля шла по тропинке, не к актеру, она кружила рядом на расстоянии сотни метров, поддерживая мальчика за руку. Она не смотрела в сторону Орловского, но Арсений чувствовал, что Лиля думает сейчас только о нем и его присутствии, а еще боится, что рядом окажется муж.

Актер подошел ближе: когда их разделяло около десяти метров, Лиля нахмурилась и отрицательно покачала головой. Арсений остановился, не отрывая глаз от белого личика Ярослава, ковырявшего веткой какую-то кочку.

Единственное, чего сейчас хотелось Орловскому, чтобы сын поднял глаза и посмотрел на него, чтобы узнал его, показал в его сторону пальчиком, но мальчик уткнулся носом в свою кочку и внимательно исследовал ее, а поймав на себе взгляд чужого мужчины, равнодушно скользнул по нему и прижался к матери. Через несколько минут Лиля взяла ребенка на руки и пошла в противоположную сторону, толкая пустую коляску перед собой.

Арсений следил за двумя отдаляющимися спинами и плакал.

Лиля вернулась домой, Сергей сидел на кухне и ел пельмени. По выражению его лица сразу поняла – что-то не так.

– Что это за мужик на вас пялился в парке?

Все упало внутри, но она сделала каменное лицо – может быть даже слишком равнодушное, так что сама почувствовала, что несколько переиграла.

– Какой мужик? Господи, я-то откуда знаю, мало ли, кто на меня может пялится.

– Не включай дурочку – это был он?

Лиля посмотрела на него вопросительно:

– Кто он?

Сергей резко встал, схватил тарелку с пельменями и расшиб ее об стену. Пельмени вперемешку с белыми осколками разлетелись по кухне.

– Не ври! Я все знаю!

Ребенок зарыдал и прижался к маме. Лиля в ужасе смотрела на мужа:

– Ненормальный! Замолчи, ты напугал его.

Красное, кипящее лицо и сжатые кулаки:

– Отвечай!!! Как часто ты с ним видишься? Ты трахаешься с ним?!

Лиля рванулась к коридору.

– Ты не в себе… – дрожащим голосом.

Не снимая с ребенка верхней одежды, ушла с ним в комнату и закрылась. Взбешенный муж начал дергать дверную ручку.

– Открой!!! Я сказал, открой!

Начал пинать дверь.

– Я выломаю ее!!!

На четвертый удар сталь замка проломила косяк, вырвав кусок панели, и дверь с хрустом распахнулась. Щепки брызгами разлетелись в сторону. Ярослав кричал до хрипоты, вцепился в мать. По пунцовому лицу стекали слезы.

Сергей вломился в комнату, но наткнулся на такой ненавидящий взгляд жены, что даже отпрянул назад, а потом замер.

Лиля не проговорила, больше просипела:

– Убирайс-с-я-я! – ледяным, звенящим, как острие тесака, шепотом, – убирайс-с-я-я!

Сергей резко развернулся, накинул куртку и выбежал в подъезд. Вошел в лифт, уткнулся головой в стену и сжал зубы.

Успокоив ребенка, Лиля написала Арсению:

«Будь аккуратнее, Сергей все узнал, может, попытается найти тебя. Хотя Лика ничего не скажет, но все равно… На всякий случай».

Через минуту телефон зазвонил – это был Орловский.

– Да, привет.

Некоторое время молча слушала, все больше округляя от удивления глаза.

– Ты с ума сошел… Нет, Арсений, я не могу так… Он мой муж, и я люблю его… – голос задрожал. – Так нельзя, прости, нет, это невозможно.

Нажала на экране красную кнопку и укусила себя за губу.

Арсений сделал ей предложение. Пусть по телефону, пусть глупо, но она понимала, что это предложение вырвалось бесконтрольно, без оглядки на уместность обстоятельств, а просто потому, что назрело до невыносимо мучительной тесноты.

Она посмотрела на ребенка и вдруг совершенно отчетливо поняла: с Сергеем ее связывает только прошлое, в настоящем не осталось абсолютно ничего – муж стал ей чужим. Сказала сейчас:

«люблю его» – заглянула в себя, и стало слишком очевидным: все это только зазубренная годами фраза, которая слетела с языка по механической привычке – той же самой привычке, с какой сонная рука тянется ранним утром в сторону опостылевшего будильника, которого со вчерашнего дня там почему-то уже нет.

Потерла переносицу и закрыла глаза.

Через неделю они с Арсением снова увиделись. Лиля отвезла ребенка к маме, не желая оставлять его с мужем, и весь вечер гуляла с Орловским по центру города, совершенно наплевав на то, что их может увидеть кто-то из знакомых. Потом зашли в бар и выпили бутылку вина. Арсений прижал к себе и попытался поцеловать – Лиля не сопротивлялась. Коснулась его губ, а потом сама обхватила Арсения руками. Странные, смешанные чувства стыда и радости, измены и какого-то естественного, живого порыва, подавить который казалось неправильно – окончательно сбивали с толку. Она открыла глаза, начала рассматривать лицо Арсения, снова увидела Ярослава, и у нее возникло ощущение инцеста – из глубины поднималось смутное возбуждение, но при этом она продолжала смотреть на лицо Орловского как мать.

Николай Сарафанов в свойственной ему манере долго издевался над Орловским, высмеивая оригинальность их с Лилей знакомства, которое окрестил «безымянным спариванием с перспективой на будущее». К удивлению Арсения, Николай начал отговаривать его от переезда, используя совершенно нехарактерные для себя аргументы, напирая на то, что Орловский разрушает чужую семью и на совсем уже невообразимое в его устах: «На чужом несчастье не построишь…» Через несколько дней Сарафанов в очередной раз притащился с какой-то восемнадцатилетней нимфоманкой. Теперь Арсений отказался гораздо с большим трудом. И ботинок в дверной проем не бросал, а как-то робко, почти нежно прикрыл дверь, вежливо пожелав спокойной ночи, под-рочил и лег спать… Сарафанов все никак не хотел отпускать Орловского. Арсений смотрел в лицо пьяного друга, понимая, что борется не с ним – он борется с самим собой.

Через два месяца развод с Сергеем был оформлен. Лиля с Арсением зарегистрировали брак. Свадьбу играть не стали – не хотелось обоим – просто пришли в ЗАГС и расписались: Арсений в джинсах, а Лиля в легком однотонном платье с большим красным маком на талии. Из гостей – только недовольный Сарафанов и несколько смущенная Лика (глядя на них, можно было подумать, что они оба против этого брака). Мама Арсения умерла от рака три года назад, отца Орловский никогда не видел, только на фотографиях. Родители Лили приехать отказались – они любили Сергея и даже не захотели знакомиться с новым мужчиной дочери, считая, что та просто бесится с жиру. Не смягчил их даже тот факт, что Арсений был кровным отцом внука. Особенно раздражало родителей, что молодые не хотят организовать все «по-человечески». Соскучившись по внуку и несколько остыв, через пару дней после свадьбы мать все-таки приехала в новое жилье дочери, чтобы посмотреть на нового зятя. Когда она вошла в прихожую и увидела протягивающего ей руку Арсения, то даже растерялась – ее поразило, насколько сильно Ярослав на него похож.

Единственное, что раздражало Лилю в этом сложившемся и прочно сбитом счастье – частые ночные сообщение в телеграмм, которые приходили на мобильник мужа. Один раз посмотрела на отправителя: «Селена Кирсанова», открыла фотографию и увидела красивую женщину. Может быть, даже слишком красивую. В ту минуту Лиля впервые поняла: рано или поздно Арсений уйдет от нее к этой женщине. По крайней мере, Лиля начала об этом думать, все больше нагнетая свое ожидание, и несколько даже растравливая себя, упиваясь этой болью. В минуты депрессий, на почве ревности, часто спрашивала себя: как отомстит своему мужу, если он действительно так поступит? Лиля не могла ответить себе. Она только ощущала, что в ней поднимается едкая, как кислота, ревность, леденящая ненависть к своей сопернице, слепая злоба и желание разрушать – это состояние расшатывало, выжигало грудь напалмовой гущей.

Через три месяца Арсений и Лиля решили поехать на Камчатку, чтобы отдохнуть. Попросили Лику присмотреть за сыном.