Розамунда Пилчер - Сентябрь
Рано утром в коттедже Пенниберн Ви пила чай в постели и раздумывала, с чего начать день. Наверное, надо пойти в церковь, ей есть о чем помолиться. Она углубилась в свои мысли… Нет, не пойдет она в церковь, она предастся сибаритству. Полежит еще в постели, сегодня ей понадобится много сил; дочитает роман, потом встанет, позавтракает и займется просроченными счетами, проверит, сколько ей необходимо перечислить в пенсионный фонд, подсчитает сумму возмутительно наглых поборов, которые наложила на нее налоговая инспекция. На обед она приглашена к Изабел и Арчи. Эдмунд с Вирджинией и Генри заедут за ней и отвезут в Крой.
Мысли о предстоящем обеде вызывали у нее тревогу, предвкушения удовольствия и в помине не было. Да и погода выдалась под стать настроению: всю ночь лил дождь, сейчас сыро, безветренно, землю развезло. В такой день особенно важно всеми силами поддерживать бодрость духа. И Вайолет решила, что для душевного и телесного комфорта наденет серое шерстяное платье, а новый шарф от «Эрмес» придаст ей уверенности.
Вирджиния ходила по дому и искала Генри.
— Генри, где ты? Пора одеваться.
Он был в детской, строил на полу из конструктора «Лего» космический корабль и недовольно посмотрел на мать — кому хочется отрываться от игры.
— Одеваться? Зачем?
— Потому что мы сейчас едем в гости, нельзя же появиться в таком виде.
— Почему нельзя?
— Потому что у тебя джинсы грязные и рубашка грязная, и башмаки грязные, и сам ты как поросенок.
— Это что же, я должен вырядиться как на парад?
— Нет, просто надень чистую рубашку, чистые джинсы и чистые кроссовки.
— А носки?
— И чистые носки.
Генри обреченно вздохнул.
— А корабль разобрать — и сложить в коробку?
— Ну конечно, нет. Оставь все как есть, но поторопись, а то папа станет нервничать.
Она взяла сына за руку и повела в спальню, села на его кровать и принялась стаскивать с него майку.
— А еще какие-нибудь дети там будут?
— Хэмиш.
— Дождешься от Хэмиша, чтобы он со мной играл.
— Не понимаю, Генри, почему ты так пасуешь перед Хэмишем. Если ты перестанешь пасовать, он с удовольствием будет с тобой играть. Снимай джинсы и кроссовки.
— Кто еще там будет?
— Мы и Ви, Арчи и Изабел Балмерино, Люсилла — она приехала из Франции, ее приятель, которого зовут Джефф, и Пандора.
— Кто такая Пандора?
— Сестра Арчи.
— Я ее знаю?
— Нет.
— А ты знаешь?
— Тоже нет.
— А папа знает?
— Папа знает. Он знал ее, когда она еще была маленькой девочкой. И Ви ее знает.
— А почему ты не знаешь?
— Потому что она много лет жила за границей. Даже в Америке. И сейчас в первый раз после такого долгого отсутствия вернулась в Крой.
— А Алекса ее знает?
— Нет. Когда Пандора уехала в Америку, Алекса была совсем кроха.
— А Пандора знает, что твои бабушка и дедушка живут в Лиспорте?
— Не знает. Они живут на Лонг-Айленде, а Пандора жила в Калифорнии, это на другом краю Америки.
— А Эди ее знает?
— Эди знает. Эди ее с рождения знает.
— Какая она?
— Господи, Генри, да я ее в жизни не видела, откуда мне знать. Ты ведь помнишь портрет, который висит в столовой в усадьбе Крой? На нем изображена очень хорошенькая девушка. Так вот, это Пандора в юности.
— Надеюсь, она все такая же красивая.
— Тебе нравятся красивые девушки?
— Уродливые не нравятся, это уж точно. — Он скроил жуткую гримасу. — Такие, как Лотти Карстерс.
Вирджиния против воли засмеялась.
— Перестань, Генри, ты меня уморишь. Дай расческу и иди умываться.
Эдмунд позвал снизу:
— Вирджиния!
— Сейчас идем!
Он ждал их. На нем был подобающий случаю серый фланелевый костюм спортивного покроя, клетчатая рубашка, галстук цветов клуба, синий кашемировый пуловер и коричневые итальянские мокасины от Гуччи.
— Пора ехать! Опаздываем же.
Вирджиния подошла к нему и поцеловала.
— Вы очень красивый мужчина, мистер Эрд, вам это известно?
— От вас тоже довольно трудно оторвать взгляд, миссис Эрд. Идем, Генри, идем.
Уселись в «БМВ» и наконец-то поехали. На минуту остановились в деревне у магазина мистера Ишхака, где Эдмунд купил толстенную пачку воскресных газет, и дальше, в Пенниберн.
Ви услышала шум их мотора и стала запирать парадную дверь, она уже была готова. Эдмунд распахнул навстречу ей дверцу машины, и она села рядом с ним. Генри восхитился, какая она нарядная, и тут же сообщил ей об этом.
— Спасибо, голубчик. Этот прелестный шарф подарила мне твоя мама, привезла из Лондона.
— Помню. А мне она привезла крокетную биту и мяч.
— Ты мне показывал.
— А Эди она привезла вязаный жакет. Эди он ужасно нравится. Она надевает его только в самых важных и торжественных случаях. Он синевато-розовый.
— Этот цвет называется лиловый, — объяснила Вирджиния.
— Лиловый, — Генри с удовольствием повторил это слово, оно очень приятно звучит. — Ли-ло-вый…
Мощный автомобиль выехал на шоссе и легко взял подъем.
В Крое они увидели перед домом старенький «лендровер» Арчи. Эдмунд поставил свой «БМВ» рядом, приехавшие стали выходить из машины, и у парадной двери, приветствуя гостей, появился Арчи. Гости поднялись на крыльцо.
— Здравствуйте, добро пожаловать.
— Арчи, старина, ты при полном параде, — заметил Эдмунд. — А вот я, боюсь, промахнулся.
— Просто я был в церкви, читал Библию, хотел дома переодеться, чтобы чувствовать себя свободнее, но не успел, вы приехали. Так что придется вам смириться с моим чопорным одеянием. Здравствуйте, Ви. Добрый день, Вирджиния. Привет, Генри, как делишки? Хэмиш умывается и одевается, кстати, он разложил на полу в детской электрическую железную дорогу, может, хочешь посмотреть?
Как Арчи и ожидал, Генри тут же клюнул на приманку, брошенную как бы ненароком, а на самом деле продуманно и искусно. Арчи знал своего сына и, сообщая ему, что у них в гостях будет Генри, потребовал, чтобы Хэмиш вел себя с малышом приветливо и гостеприимно.
А Генри сразу же вспомнил, что хоть Хэмиш на четыре года старше, но все равно с удовольствием играет с ним, если рядом нет его друзей. И потом, у Генри нет электрической железной дороги, надо попросить родителей, чтобы подарили к Рождеству.
Он заулыбался, сказал: «Здорово!» и поскакал по лестнице через две ступеньки, а взрослые остались беседовать о своих делах.
— Замечательно придумал, — словно бы про себя одобрила Арчи Ви и спросила: — Много народу было сегодня в церкви?
