Розамунда Пилчер - Сентябрь
В начале первого он наконец закончил фигурку. Через день краска высохнет. Он завинтил тюбики с масляными красками, вымыл кисти, все убрал, выключил свет и закрыл дверь. Медленно прошагал по темному коридору, поднялся по лестнице. Сейчас он совершит вечерний обход дома, проверит, заперты ли все двери и окна, убедится, что индикаторы пожарной безопасности не показывают сигнал тревоги, что пробки на электрическом щитке в порядке. В кухне уже спали собаки. Арчи налил в стакан воды, выпил и наконец-то стал подниматься на второй этаж. Но не пошел сразу в спальню, а двинулся по коридору к комнате Люсиллы, у нее еще горел свет, внизу под дверью светилась тонкая полоска. Он тихонько постучал и, войдя, увидел, что дочь читает в постели при свете настольной лампы.
— Люсилла…
Она вскинула голову и положила открытую книгу обложкой вверх.
— Я думала, ты давно спишь.
— Нет, я работал, — он присел на край кровати. — Хорошо провели вечер?
— Да, было весело. Тодди Бьюкенен, как всегда, на высоте.
— Я пришел сказать спокойной ночи и поблагодарить тебя.
— За что?!
— За то, что ты приехала и привезла Пандору.
Он положил руку на стеганое пуховое одеяло, и она накрыла ее своей рукой. У Изабел ночные рубашки были белые батистовые, с кружевами, но Люсилла спала в зеленой майке с призывом на груди «Спасайте леса», ее длинные темные волосы рассыпались по подушке точно шелк, и Арчи вдруг почувствовал, что его сердце затопила нежность к дочери.
— Ты не разочарован?
— В чем?
— Когда много лет о чем-то мечтаешь, и потом вдруг твоя мечта исполнилась, порой чувствуешь, что вроде бы слегка обманут.
— Нет, я вовсе не чувствую, что обманут.
— Она очень красивая.
— Но слишком уж худа, тебе не кажется?
— Кажется. Совсем бесплотная. Но она живет, ни в чем не зная удержу, на пределе сил, и сама себя сжигает.
— Сжигает?
— Вот именно. Она много спит, но когда просыпается, то как бы сразу включает мотор на полную мощность, выжимает из него все. Быть с ней подолгу безумно утомительно. Потом она вырубается, как будто только сон способен зарядить ее батареи.
— Она всегда была такая. Миссис Харрис про нее говорила: «Ох, уж эта Пандора. То счастлива до небес, то мрачнее тучи».
— Маниакально-депрессивный синдром.
— Так уж и синдром?
— Никуда от этого не деться.
Он нахмурился, помолчал и наконец-то задал вопрос, который подспудно мучил его весь вечер:
— Как ты думаешь, она не принимает наркотики?
— Да ты что, папа!
Он сразу пожалел, что высказал свои опасения вслух.
— Ты ведь лучше меня разбираешься в таких делах, я только поэтому и спросил.
— Не волнуйся, она не наркоманка, Боже упаси. Может быть, иногда принимает что-то слабое и легкое, так, для настроения. Многие сейчас балуются.
— Но ведь не постоянно?
— Папочка, я не знаю. Ты тревожишься за Пандору, но ведь повлиять на нее невозможно. Ее надо принимать такой, какая она есть, вернее, какой стала. Радоваться вместе с ней, смеяться.
— Как ты думаешь, она счастлива там, на Майорке?
— Судя по всему, да. Чего ей еще желать? Роскошная вилла, великолепный сад, бассейн, деньги без счета…
— А друзья у нее есть?
— Есть Серафина и Марко, они ей служат…
— Я не об этом.
— Понимаю. Нет, друзей ее мы не видели, так что я просто не знаю, есть они или нет. Мы вообще никого не видели, если не считать одного мужчину. Он был у нее в тот день, когда мы приехали, но больше ни разу не появился.
— Думаю, у нее наверняка есть любовник.
— Наверное, он и есть ее любовник, а не появлялся он на вилле из-за нас.
Арчи ничего не сказал на это, и Люсилла улыбнулась.
— Папочка, она живет совсем в другом мире.
— Знаю-знаю. Конечно, в другом.
Люсилла обняла отца, прижалась к нему и поцеловала.
— Ты не тревожься о ней.
— Постараюсь.
— Спокойной ночи, папочка.
— Спокойной ночи, родная. Благослови тебя Бог.
5
Воскресное утро выдалось хмурое, безветренное, воздух, казалось, застыл, и уставшие за неделю люди тоже не спешили просыпаться. Ночью шел дождь, на обочинах стояли лужи, с мокрых деревьев капало. Коттеджи в Страткрое дремали, никто еще не раздвигал штор. Много прошло времени, пока, наконец, открылась первая дверь, потом вторая, третья, люди стали растапливать камины, пить чай, из труб заклубился дым. Кто-то выводил собак погулять, кто-то стриг живую изгородь, мыл машину. Мистер Ишхак открыл свой магазин и продавал свежие булочки, молоко, сигареты, воскресные газеты, словом, все, что нужно семье, чтобы заполнить свободный день. На колокольне пресвитерианской церкви зазвонил колокол.
В усадьбе Крой первыми спустились вниз Джефф и Хэмиш и сами приготовили себе завтрак: яичницу с салом, сосиски, салат из помидоров, множество тостов — раза три-четыре загружали тостер, — джем, мед, несколько чашек крепчайшего чая. Когда Изабел немного погодя появилась в кухне, то увидела в раковине грязные тарелки, а на столе записку от Хэмиша:
«Мамочка, мы с Джеффом взяли собак и пошли к озеру. Ему хочется посмотреть озеро. Вернемся к половине первого, как раз мясо будет готово».
Изабел заварила себе кофе, села и стала пить, думая, что нужно почистить картофель и сделать пудинг. Довольно ли у них взбитых сливок для фруктового пюре? Пришла Люсилла, за ней Арчи в своем лучшем твидовом костюме, потому что сегодня была его очередь читать в церкви Библию. Ни жена, ни дочь не вызвались пойти с ним, у них дел выше головы, ведь приготовить парадный обед на десятерых — не шутка.
Пандора проспала все утро и вышла из комнаты лишь в начале первого, когда все главные дела были уже переделаны. Но при первом же взгляде на нее стало ясно, что она тоже не бездельничала, а трудилась над усовершенствованием собственной внешности: вымыла волосы, покрасила ногти, сделала макияж, облилась «Пуазоном». На ней было платье в ярких разноцветных ромбах из тонкого дорогого джерси и такое элегантное, что было ясно — оно куплено в Италии. Обнаружив Люсиллу в библиотеке, Пандора объявила ей, что великолепно выспалась. Но тут же с удовольствием устроилась в глубоком кресле и благосклонно согласилась выпить стаканчик хереса.
Рано утром в коттедже Пенниберн Ви пила чай в постели и раздумывала, с чего начать день. Наверное, надо пойти в церковь, ей есть о чем помолиться. Она углубилась в свои мысли… Нет, не пойдет она в церковь, она предастся сибаритству. Полежит еще в постели, сегодня ей понадобится много сил; дочитает роман, потом встанет, позавтракает и займется просроченными счетами, проверит, сколько ей необходимо перечислить в пенсионный фонд, подсчитает сумму возмутительно наглых поборов, которые наложила на нее налоговая инспекция. На обед она приглашена к Изабел и Арчи. Эдмунд с Вирджинией и Генри заедут за ней и отвезут в Крой.
