Дональд Крик - Мартин-Плейс
— Да, он был бы доволен.
— Сорок с лишним лет, — сказал Джадж, — он хотел большего, чем выпало на его долю.
— Он заслуживал большего. Еще раз спасибо, Лори.
Позже к нему подошел Гарри Дент.
— Пора и мне поздравить себя, Дэнни, — он потряс ему руку. — Ты молодец. А теперь сходи-ка к Россу. Он просил, чтобы я тебя послал к нему.
Джон Росс протянул ему руку через стол. Обычные поздравления.
— Садитесь, Дэнни. — Вид у старшего бухгалтера был задумчивый. — Это большое достижение для такого молодого человека. Сколько вам лет?
— Двадцать, — сказал Дэнни. — Через два месяца будет двадцать один.
— Как дипломированного специалиста, ваша нынешняя работа вас, конечно, не будет удовлетворять, но при настоящем положении вещей изменить пока ничего нельзя. Однако мне кажется, что малая толика терпения может принести неплохие дивиденды. Мы начинаем расширять поле нашей деятельности.
— Это многое обещает, — заметил Дэнни. — Я знаю, что возможности сейчас ограниченны.
Старший бухгалтер кивнул.
— В период экономического спада нам нечего рассчитывать на готовенькое. Однако правление не дремлет, и, если из нынешней ситуации можно будет извлечь какую-нибудь выгоду, будьте уверены, что ее не упустят. Вам приходилось слышать про сэра Бенедикта Аска?
— Я видел его портрет в кабинете мистера Рокуэлла.
— Да-да. Но тогда он был моложе. Живая легенда в финансовых кругах: гений — так все говорят. Теперь он старик, но, как я слышал, полностью сохранил свою интуицию. Он председатель нашего правления.
Дэнни кивнул с достаточно почтительным выражением.
— А кроме того, у нас есть мистер Рокуэлл и его обширнейший опыт. Так что у вас нет никаких оснований тревожиться за свое будущее, абсолютно никаких.
— Я рад это слышать.
— Я так и предполагал, — Росс стал даже экспансивен. — В столь большой организации мы, конечно, в какой-то степени утрачиваем личный контакт, но вы можете не сомневаться, что администрация полностью в курсе всего происходящего.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Прекрасно. И если у вас возникнет желание обсудить какой-нибудь вопрос, не стесняйтесь. Ведь это в конце концов входит в мои обязанности.
Эти слова сопровождались сердечной улыбкой, и Дэнни вернулся к своему столу, сознавая, что он замечен и взят на учет для особого отношения, — самый молодой дипломированный бухгалтер в «Национальном страховании».
Похвалы воскресили в нем ощущение единства со всем, что было вокруг, — то ощущение, к которому он когда-то стремился. «Сегодня, — думал он, — мне следовало бы чувствовать, что вот сейчас началось будущее». И на миг перед ним вновь открылись былые горизонты, но уже обновленные. Он тоже может укрыться за стенами, которые принадлежат власть имущим, устроиться в собственной нише. Росс обливается тревожным потом за дверью своего кабинета, цепляется за соломинку, за живую легенду — за сэра Бенедикта Аска. А тот — все ли еще он оракул, сила, стоящая за троном? Думать о нем — это словно думать о дьяволе, вдруг явившемся на землю из какого-то своего частного ада. Но ведь Россу он является как спаситель, светоч его мира — привилегированного мира, к которому и он, Дэнни, получил теперь право принадлежать. И он может по-прежнему обмакивать перо в чернильницу, вписывать эти колонки цифр и переворачивать эти страницы, которые ежедневно уходят в небытие, унося с собой частицу его личности. И служить сэру Бенедикту Аску. Служить Рокуэллу. Служить себе.
Дэнни обвел взглядом зал — привычные столы, привычные лица, только теперь их стало меньше, — а потом посмотрел на часы. Как Арт Слоун, подумал он. Еще полчаса.
По дороге домой он увидел у «Лопаты и Капусты» отца. Тот стоял на углу, сунув руки в карманы, спиной к входу. Стоял, словно кого то ожидая, но, по-видимому, не ждал никого. Он смотрел перед собой отсутствующим взглядом и, значит, мог простоять тут без всякой причины и час и больше.
Дэнни тронул отца за плечо, и Деннис резко обернулся.
— А, это ты?
— Ты о чем-то замечтался.
— А чего еще делать? Думал, может, пройтись до мыса и посмотреть на парусные гонки.
— Вот не знал, что ты интересуешься парусным спортом!
— Нет, я любил смотреть на гонки. Ну, а что тебе сказали на службе про твой экзамен?
— Как полагается, поздравляли все вплоть до старшего бухгалтера.
Деннис расплылся в улыбке.
— Старшему бухгалтеру теперь надо держать ухо востро, а? Конкурент-то под боком.
— Послушай, — сказал Дэнни. — Тебе ведь вовсе не хочется смотреть на эти гонки. Ты же любишь в субботу выпить кружку-другую. Вот.
В руке Денниса очутились деньги. Он поглядел на них и отдал.
— Да ладно, оставь себе, сынок. Эх, черт! Это уж последнее дело — протягивать руку за деньгами на кружку пива.
— Ты ее вовсе не протягиваешь! — Дэнни отодвинул ладонь отца. — И прежде не протягивал и теперь не будешь. Ну, пока.
Он пошел домой. Мать села обедать с ним. Она рассеянно ковыряла вилкой в тарелке и молчала. А Дэнни опять старался догадаться, что с ней происходит.
— В чем дело? — спросил он наконец. — У тебя лицо какое-то встревоженное.
— Конечно. Потому что я тревожусь. Я бы успокоилась, если бы ты, наконец, как-то определился, а у тебя все ни то ни се.
— Как и у всех, — сказал он мягко. — Не надо волноваться из-за меня.
— Теперь, когда ты получил диплом, ты можешь добраться до самого верха. И доберешься, если захочешь.
— Я знаю, ты всегда думала, что у меня это может получиться. Может быть, это действительно так, — добавил он притворно бодрым голосом.
— Твой отец хочет этого не меньше меня. А ему сейчас нелегко приходится.
— Я рад, что ты смотришь на это таким образом, — он чувствовал, что их разделяет огромное расстояние, и хотел остаться совсем один. Решения, которые ему предстояло принять, лежали вне пределов ее понимания, как и он сам был чужим для тех сил, которые управляли его внешней жизнью.
Она умолкла и, только когда он уже встал, чтобы уйти, сказала просительно:
— Дэнни, есть вещи, которые я хотела бы сказать тебе, но не могу. Наверное, потому, что ты стал старше. Если я и попробую сказать, что думаю, то получится не так, как нужно, — это я знаю; вот я и подумала: может, ты бы еще разок поговорил с преподобным Рейди? Он всегда справляется о тебе, и он интересуется тобой, хоть ты и не ходишь в церковь. Он не меньше тебя встревожен тем, что сейчас творится. Он зайдет к нам в три часа.
Дэнни столько лет слышал от своей матери одни лишь категорические распоряжения, что эта перемена глубоко его растрогала. В ее искренности он никогда не сомневался и только отказывал ей в монопольном праве на его жизнь. Он сказал:
— Ну конечно! Позови меня, когда он придет.
Он сидел за письменным столом, когда хлопнула калитка и раздался глухой стук дверного молотка. Вскоре в комнату заглянула мать.
— Он тут, — сказала она вполголоса.
Дэнни обернулся.
— Хорошо, я сейчас приду, — ответил он и ощутил всю меру предстоящего испытания. Она устроила эту встречу для его же добра. Все делается для его же добра. Доброжелательство душило его — как сегодня утром на службе. Остается только, чтобы на его добродетельности лицо, официально на то уполномоченное, поставило надлежащую пробу, и за ним будет упрочено место в рядах этого клана, он станет знаменосцем добродетели, которая поведет его во все большие кабинеты ко все большим столам и к жизни вечной, аминь.
Не сомневаясь, что спор этот будет абсолютно бесплодным, он вошел в гостиную, и, едва преподобный Рейди повернулся к нему и пожал ему руку, им овладело глубокое безразличие.
— Рад увидеться с вами, Дэнни, — голос звучал сердечно, пожатие было крепким. — И поздравляю со сдачей экзамена. Перо в вашу шляпу.
— Благодарю вас, — ответил Дэнни и рассеянно представил себе перо в своей шляпе.
Такая сдержанность — хорошее предзнаменование, решил священник. То, что он выдержал экзамен, несомненно, должно было сильно повлиять на мальчика. Опустившись в кресло Денниса, он сказал:
— Вы, право же, достигли немалого — получили весьма нужную и солидную профессию. — Он улыбнулся. — Как мне не хватает хотя бы элементарного знакомства с ней! — Вынув трубку, он принялся набивать ее табаком. — Диплом, вероятно, будет значительно способствовать вашему продвижению по службе.
Дэнни отметил про себя, что сказано это было словно случайно.
— Да, конечно, — ответил он осторожно.
— Я в этом совершенно убежден, — священник выпустил колечко дыма. — Как и ваша матушка. И вы, следовательно, думаете так же?
Дэнни испустил мысленный стон.
— Не знаю, — сказал он. — В настоящее время трудно быть уверенным хоть в чем-нибудь.
Брови священника удивленно поползли кверху.
