Кэтрин Вебб - Наследство
— Я здесь совершенно ни при чем. Я все время был внизу. Нам надоело ее искать, — пожимал плечами Генри, качая от волнения ногами, однако ему удавалось сохранять спокойное и невинное выражение лица.
Бет уже не плакала. Она смотрела на Генри с такой нескрываемой ненавистью, что меня это поразило.
Время послеобеденное, я наверху, сижу на подоконнике в своей комнате. От моего дыхания стекло запотело, и ничего не видно, но я читаю, так что это неважно. Еще письма Кэролайн от Мередит. Удивительно, что Мередит все их сохранила — держала отдельно от вещей Кэролайн, словно свидетельство их странных взаимоотношений. Письма — собственность адресата, это я понимаю, но ведь Мередит могла бы уничтожить их после смерти матери, и я бы это поняла. Впрочем, возможно, она хотела сохранить их как память о том, ради чего они и были написаны, о том, что она пыталась жить по-новому, пусть даже потерпела неудачу.
Дорогая мама!
Благодарю тебя за открытку, которую ты прислала. О себе могу сказать только, что чувствую себя хорошо, насколько это возможно. Все время отнимают заботы о Коре, которая недавно начала ходить, и теперь мне постоянно приходится всюду бегать за ней, чтобы уберечь и не дать попасть в беду. Няня у меня превосходная, эта местная девушка по имени Дорин успокаивающе действует на ребенка, и на меня тоже, надо признать. Ничто, кажется, не может вывести ее из равновесия, а в наши тревожные дни это качество поистине заслуживает всяческих похвал. Я много думала над твоим предложением вернуться жить к тебе в Стортон Мэнор, но пока все же предпочла бы остаться в своем доме. Мне помогают соседи, которые уже доказали свое расположение тем, что поддержали меня в трудный час. У многих местных женщин сыновья и мужья сейчас воюют, и каждый раз, когда кому-то приходит страшное известие, остальные спешат на помощь и следят, чтобы в доме было что есть, дети были одеты и ухожены, и помогают жене или матери справиться с горем. Осмелюсь заметить, что хотя ты не одобряешь подобного смешения сословий, однако я была в высшей мере тронута подобным визитом, нанесенным и мне, когда стало известно о гибели Чарльза.
В прошлую пятницу я ездила в Кондон, чтобы забрать его вещи из клуба и с работы. Ты просто не поверишь, какую разруху и запустение я увидела в городе. От этого у меня внутри все застыло.
Итак, я останусь здесь, тем более что, хотя мне бесконечно больно доверять это бумаге, я еще не простила тебя, мама. За то, что ты не приехала на похороны Чарльза. Твое неприятие его в качестве зятя никогда не было так уж велико, а неприязнь к поездкам настолько сильна, чтобы заставить тебя воздержаться от приезда и таким образом нанести ему оскорбление. Это пренебрежение не осталось незамеченным среди наших знакомых. А как же я? Неужели ты не догадывалась, что я нуждалась в тебе, что в такой день мне необходимы были твои поддержка и помощь? Что у новоиспеченной вдовы может не хватить сил и стойкости? Пока я ограничусь сказанным. Мне необходимо привыкнуть к жизни без моего мужа и научиться заботиться о себе самой, маленькой Лоре и моем еще не родившемся ребенке. Не думаю, что на сегодняшний день ты или кто бы то ни было может требовать от меня большего.
Мередит.Не успеваю я дочитать, как раздается звонок в дверь. Слезая с подоконника, я морщусь от боли в затекших ногах. Я спускаюсь вниз, замираю, услышав, что Бет открывает дверь, после чего раздается голос Динни. Первое мое побуждение — скорее вниз, выбежать навстречу, увидеть его, разрядить обстановку. Да только ноги меня не слушаются. Я застываю на месте, держась за перила, и слушаю.
— Как дела, Бет? — интересуется Динни, и вопрос звучит более весомо, чем должен был бы в нормальной ситуации. Многозначительнее.
— У меня все прекрасно, спасибо, — отвечает Бет; что-то странное слышится мне в ее тоне, но я не могу понять что.
— Только… Эрика сказала, что ты…
— Что про меня сказала Эрика? — резко спрашивает она.
— Что ты была не рада возвращению. Что хотела уехать.
Я не слышу, что говорит на это Бет. Если вообще говорит что-то.
— Можно мне войти? — Судя по голосу, Динни нервничает.
— Нет. Я… Мне кажется, не стоит. Я… сейчас занята, — врет Бет, и я так явственно чувствую, как она напряжена, что у меня даже начинают ныть плечи.
— А… понятно. Ладно, вообще-то, я заскочил поблагодарить Эрику за детские вещи, которые она принесла Хани. Хани даже улыбнулась, когда я их принес, — просто удивительно.
Я улыбаюсь, слыша это, но не уверена, поймет ли Бет, какая это, видимо, редкость — улыбка Хани.
— О… хорошо… я ей передам. Или, если хочешь, позову ее… — чопорно произносит Бет.
— Нет, нет. Не нужно, — торопится Динни, и улыбка снова сползает с моего лица.
Снова молчание. Из открытой двери тянет сквозняком, холодный воздух добирается и до меня.
— Слушай, Бет… Мне нужно поговорить с тобой… о том, что случилось тогда. Есть кое-что, чего ты, по-моему, не поняла…
— Нет! — встревоженно перебивает Бет, повышая голос. — Я не желаю об этом говорить. Все в прошлом.
— Разве? А ты уверена? — мягко возражает он, и я, затаив дыхание, ожидаю ответа Бет.
— Да! О чем ты? Конечно, все в прошлом.
— Я хочу сказать, есть вещи, которые трудно выбросить. О которых трудно забыть. Мне, например, трудно…
— Значит, нужно как следует постараться, — ледяным тоном прерывает Бет. — Старайся лучше.
До меня доносится звук шагов по плиткам. Представляю, как Бет разворачивается, пытаясь сбежать.
— Но все не так просто, понимаешь, Бет? — снова обращается к ней Динни, сейчас его голос обретает уверенность. — Раньше мы могли… мы, бывало, говорили обо всем, ты и я.
— Это было слишком давно.
— Знаешь, не надо пытаться, чтобы все было по-твоему, Бет. Не можешь же ты делать вид, будто ничего не произошло, просто умыть руки и откреститься от всего — от меня…
— Я не желаю об этом говорить. — Она чеканит каждое слово ледяным тоном.
— А ты уверена, что у тебя есть выбор? Есть кое-что, о чем тебе обязательно надо узнать. — Динни отвечает не менее твердо.
— Не надо, — молит Бет совсем другим голосом, упавшим, полным страха. — Прошу тебя, не нужно.
Долгая, тягостная пауза. Я не решаюсь перевести дыхание.
— Приятно было повидаться с тобой, Бет, — наконец нарушает молчание Динни, и снова это не кажется обычной, брошенной вскользь, вежливой репликой. — Я уж думал, этого никогда не случится. Ну все, до свидания.
— Нам не нужно было сюда приезжать. Я бы ни за что и не поехала, если бы не…
