Джонатан Франзен - Безгрешность
– Да, кернинг.
– Каждая копия таким образом становится уникальной. “Мы верим в Технологию”. Пусть это напишут на новой стодолларовой купюре.
С годами Лейла пришла к убеждению, что политики – в прямом смысле люди из другого материала, что они химически отличаются от всех остальных. Этот сенатор был человеком обрюзглым, почти лысым, со шрамами от прыщей – и вместе с тем абсолютно магнетическим. Его поры источали некие феромоны, благодаря которым Лейле хотелось смотреть на него, слышать его голос, нравиться ему. И она чувствовала: она ему нравится. Все, кому он сам хотел понравиться, чувствовали то же.
– Выглядеть должно так, что сведения вы могли получить от кого угодно из этих людей, – сказал он, когда она записала имена. – Мы слишком верим в технологию, вот в чем беда. Полагаемся на системы безопасности для боеголовок, а о человеческой стороне дела думать не хотим, потому что технические проблемы проще, а человеческие трудны. С этим сейчас столкнулась вся страна.
– Проще оставить нас, журналистов, без работы, чем найти нам замену.
– Это меня приводит в бешенство. Нет нужды вам объяснять, в каком моральном состоянии находятся люди, обслуживающие бомбардировщики и пусковые установки. Мы не настолько пока еще верим в технологию, чтобы заменить их машинами. В будущем, возможно, до этого дойдет, но сейчас такая должность – карьерное самоубийство. Туда идут худшие, самые тупые – идут охранять наше самое грозное оружие и сходить с ума от скуки. Идут те, кто жульничал на экзаменах, кто нарушает правила, кто попадается на анализах мочи. Или не попадается.
– В Альбукерке?
– Не метамфетамин, нет. Это все-таки кадровые офицеры. Даже не записывайте, просто запомните имя: Ричард Кенилли. Доставала – по крайней мере один такой, думаю, имеется на каждой базе. Надеюсь, вы не будете против, если я кратко суммирую многостраничный секретный доклад, защищенный кернингом, вместо того чтобы дать вам его прочесть?
– Конечно, нет, вам же на самолет.
– Почти все наркотики рецептурные. Аддерол, оксиконтин. Помогают коротать время, пока твои сокурсники по академии выполняют реальные летные задания или угощаются в “Локхид-Мартине”[45] креветочным пюре из рациона астронавтов. Что я думаю насчет нашего национального законодательства о наркотиках, вы знаете. Замечу лишь, что наркотики, о которых идет речь, – так сказать, офицерские, не солдатские. Но так или иначе, при всех несправедливостях законодательства, в вооруженных силах это абсолютно недопустимо. При проверке они тоже выявляются. И это, если ты доставала, здорово мешает твоему бизнесу. Как быть?
Лейла покачала головой.
– Нужно, чтобы добрые друзья, которые снабжают тебя наркотиками, тихо завладели лабораторией, где проверяют мочу.
– Вот как! – сказала Лейла.
– Жаль, что я не могу показать вам доклад, – продолжил сенатор. – Потому что дальше – больше. Друзья-то кто? Ненавижу слово картель, оно только с толку сбивает. Правильнее будет – особая почта: DHL-эспесьяль или там FedEx-нелегаль[46]. Допустим, вы производите фальсифицированные лекарства от рака где-нибудь в Ухане, и надо переправить контейнер американскому заказчику. К кому вы обращаетесь? К DHL-эспесьяль. То же самое с оружием, с подделками под дизайнерскую одежду, с несовершеннолетними проститутками и, разумеется, с наркотиками всех сортов. Одно решение на все случаи жизни. Спрос со стороны американского среднего класса на нелегальные наркотики побудил капитал создать компании, входящие в число самых изощренных и эффективных на свете. Их бизнес – доставка, их офисы – за нашей южной границей, не так уж далеко. И наш доставала, этот Ричард Кенилли, чье имя вы запомнили, но не будете записывать, вел с ними дела не один год прямо под носом у многочисленных проверяющих, и выплыла эта история только потому, что учебная копия B61 оказалась не там, где должна быть.
– Покидала ли базу настоящая боеголовка?
– К счастью, нет. Очень печальная история и пугающая, но по-своему комичная. Имелся или нет у DHL-эспесьяль покупатель на боеголовку – этого мы никогда не узнаем. Прежде чем Ричард Кенилли успел хоть что-то предпринять для вывоза “копии”, то бишь настоящей боеголовки, с базы, он споткнулся на парковке и упал на бутылку текилы, которую нес. Стекло разбилось, осколок повредил артерию, он чуть не истек кровью, неделю провалялся в больнице. Это забавная часть истории, а вот менее забавная: Кенилли, получается, не смог поставить боеголовку в срок и не имел возможности дать знать DHL-эспесьяль о причинах задержки. Обе его сестры исчезли – одна в Ноксвилле, другая в Миссисипи. Исчезли как раз примерно в то время, когда произошла подмена боеголовок. Очевидно, их захватили в качестве обеспечения. Обеих нашли мертвыми позади автосалона в Ноксвилле – по единственной пуле в затылок. У одной осталось трое детей. Хорошо, хоть дети не пострадали.
Лейла едва успевала записывать.
– Господи, – пробормотала она.
– Да, ужас. Для меня эта история – отнюдь не только о нашем ядерном арсенале. Она и о нашем полном поражении в войне с наркотиками, и о том, что бывает, когда верят в технологию и забывают о людях.
– Понимаю, – сказала Лейла, записывая.
– Независимо от вас с вашими вопросами история все равно выходит наружу. Офицеров, которым Кенилли поставлял наркотики, понижали, снимали с должностей, переводили, и “Вашингтон пост” обратила на это внимание. О наркотиках они знают. Когда кто-нибудь сольет им остальное – вопрос времени.
– А вы с “Пост” говорили?
Сенатор покачал головой.
– Я у них все еще в опале из-за кое-чего другого.
– Почему Кенилли так поступил?
– Отчасти, видимо, ради денег, отчасти из боязни за свою жизнь.
– Он арестован?
– Спросите об этом кого-нибудь другого.
– Звучит как отрицательный ответ.
– Делайте выводы сами. И повторяю: ничего из этого вы не размещаете на вашем сайте, пока не получите подтверждения из другого источника.
– Мы, как правило, не публикуем того, что знаем только из одного источника. Мы старомодны в этом отношении.
– Нам это известно. В том числе и поэтому мы с вами тут сидим. Вернее, сидели. – Сенатор встал. – Мне и правда пора на самолет.
– Как Кенилли собирался вывезти боеголовку с базы?
– Достаточно, Лейла. У вас уже есть больше чем нужно, чтобы выяснить остальное.
Он не ошибался. Один из лучших сюжетов за всю ее карьеру был, можно сказать, в кармане. Дальше – рутина: интервью со всеми по списку, сопоставление, блеф (“мне нужно лишь подтверждение имеющихся у меня фактов”). И терпеть тошнотворную тревогу, как бы ее не опередила “Пост” или другое издание, менее щепетильное, готовое довольствоваться одним источником.
