Крейг Маклей - Книжная лавка
— Старый черный коп? — переспрашивает Олдос. — Вы про Дэнни Гловера в «Смертельном оружии»?
— За справку спасибо, толстячок, — бормочет Синтия, бросая на Олдоса неприязненный взгляд. — Но на будущее — если не спрашивают, засунь свои пояснения знаешь куда?
Олдос смущенно переминается с ноги на ногу и устремляет взгляд в пол. После волшебного преображения он сбросил несколько килограммов и научился выбирать одежду, которая его не полнит, поэтому любые напоминания о былом весе воспринимаются особенно болезненно.
— Да бросьте, Синтия, — вмешивается Данте. — Вы еще полны сил.
— Извините, — отмахивается Синтия, — но сама знаю, что не в лучшей форме. В общем, пора мне уйти на покой, а то совсем состарюсь, никто на меня не посмотрит, а приключений хочется…
Мина робко поднимает руку, будто в школе.
— Значит, хотите продать магазин?
— В самую точку, лапушка. Только не этим корпоративным пиявкам. Пока дееспособна — ни за что!
Переглядываемся. Не знал, что на «Книжную лавку» есть другие покупатели.
— А если не «Умексу», то кому? — уточняет Данте.
Синтия с улыбкой встряхивает стакан, льдинки на дне приходят в движение.
— Тебе.
Данте чуть не падает.
— Мне?
— Это касается всех. Предлагаю продать «Книжную лавку» — и здание, и сам бизнес — персоналу. Конечно, понадобится финансирование, но тут я вам помогу. А условия оплаты сделаю более чем снисходительными. Вопрос серьезный, сразу ответа не жду, подумайте как следует. А пока ничего слышать не желаю. Но до конца недели надо определиться.
Да, такого поворота никто из нас не ожидал. Думали, сделка автоматически отменится, и все пойдет по-старому.
— А теперь чтобы духу вашего здесь не было, — распоряжается Синтия, доставая из лежащей на тумбочке сумки телефон. — Хочу дочке пару слов сказать, а вы народ интеллигентный, при вас неудобно.
Как Синтия раздобыла мобильник? Насколько знаю, больным ими пользоваться нельзя. Впрочем, Синтию подобные мелочи не волнуют. Бормочем бессвязные пожелания быстрее поправляться и вываливаемся в коридор.
— Она хочет продать нам магазин? — уточняет Олдос, едва дверь за нами захлопывается. — Я ведь правильно понял? Не ослышался?
— Да, Синтия именно так и сказала, — решительно подтверждаю я.
— У меня на магазин не хватит, — смущенно мямлит Мина. — Нику еще надо адвоката нанять, за независимую психиатрическую экспертизу заплатить…
— Хватит, потом обсудим, — с непривычной твердостью прерывает нас Данте. — Не здесь и, уж конечно, не сейчас. Давайте все разойдемся по домам и обдумаем ситуацию как следует, а через несколько дней назначу общее собрание, там и поговорим по существу.
Олдос и Мина кивают и расходятся в разные стороны. Я медлю.
— Ты мог предположить, что Синтия так поступит? — спрашиваю я. До сих пор не опомнился. Мне просто необходимо поговорить с человеком, который в полной мере осознает всю абсурдность идеи. Однако Данте странно рассеян, меня даже не замечает.
— Что? — переспрашивает он, уставившись куда-то в пространство. — Да. То есть нет. Извини. Слушай, мне пора. Завтра обсудим.
Глядя ему в спину, гадаю, не пойти ли следом, а то как бы под автобус не угодил. Но мне еще надо закрыть магазин. Вхожу внутрь и вижу Себастьяна на обычном месте за кассой.
— Что случилось? — спрашивает мой друг, отвлекаясь от свежего номера журнала Variety. — Пора табличку с логотипом «Умекса» вывешивать, или все обойдется?
В магазине тихо. Несколько человек бродит по отделу художественной литературы, наверху мама с двумя дочками смотрит детские книги. Больше покупателей нет. Из динамиков тихонько играет «Полночь наступила». Обычный воскресный вечер перед закрытием… обычный, да не совсем.
Обойдя кассу, тупо пялюсь на витрину с сувенирами, до сих пор заваленную рождественскими штучками с семидесятипятипроцентной скидкой. Вдруг вспоминаю, что на этом самом месте меня подстрелили, и поспешно отхожу.
— Извини, друг, — взволнованно произносит Себастьян, — но что-то мне не по себе от твоего таинственного молчания. Рассказывай, что случилось.
— Прости, — бормочу я. — Хорошая новость — нас не продадут «Умексу».
— Отлично! — восклицает Себастьян. — Счет один-ноль в нашу пользу! Но построение фразы наводит на мысль, что есть еще и плохая новость.
— Синтия хочет продать магазин нам.
Себастьян на секунду теряет дар речи.
— Нам? В смысле тебе и мне?
— Тебе, мне, всем остальным. Собирается продать «Книжную лавку» сотрудникам.
После такого Себастьян теряет способность внятно изъясняться не меньше чем на полминуты.
— Всем? Это как?..
— Сам не понимаю.
— Видимо, падение в ванной не прошло даром, — предполагает Себастьян. — Ей в больнице компьютерную томографию делали? А магнитно-резонансную?
— На первый взгляд казалась вменяемой, — отвечаю я. — Но с Синтией никогда наверняка не знаешь. Кстати, Эбенезер не появлялся?
— Увы, — вздыхает Себастьян. — Даже домой ему звонил. Никто не подходит.
Иду в кабинет проверять график дежурств. В последний раз Эбенезер выходил на работу три дня назад. Тогда магазин запирала Мина. Нет смысла спрашивать ее, были ли в поведении Эбенезера какие-нибудь странности. Постоянное общение с мужем серьезно исказило ее представления о странном. Следующая смена у Эбенезера только на будущей неделе. Да, припоминаю — нарочно решил дать ему длинные выходные из-за душевной травмы, связанной с отъездом Фермины.
Так что же получается?..
Или Эбенезера в последний момент охватил приступ романтического идеализма, и он со всех ног кинулся в аэропорт, или… Он лежит на полу в гостиной. Мертвый. Уже собираюсь снова надеть пальто и бежать к Эбенезеру домой, благо он живет всего в двадцати минутах ходьбы от магазина, как вдруг звонит телефон. Хватаю трубку.
— «Книжная лавка».
— Добрый вечер, мой мальчик.
— Эбенезер?
Голос звучит издалека, связь прерывается.
— Прости, что не предупредил заранее, но сегодня я вряд ли смогу явиться на рабочее место.
— Где вы?
В трубке слышится шум толпы.
— В Амстердаме, — отвечает Эбенезер. — Стою перед большим табло с информацией на трех языках и все равно не могу понять, куда надо пройти на пересадку, а ведь осталось, заметь, всего пятнадцать минут!
— Табло? На пересадку? Эбенезер…
— Все, нашел! G22. А я сейчас около… А15. Черт побери!
— Эбенезер…
— Извини, мой мальчик. Пора бежать. В буквальном смысле слова. Передавай наилучшие пожелания мисс Дэшвуд.
