Алексей Слаповский - Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать
Праздники они провели так, как хотела Стеша: ходили в кино, в «Макдоналдс», по вечерам смотрели комедии с приторно кривляющимися американскими комиками и фильмы ужасов, которые Стеша обожала. На досуге Ольга читала вслух стихи Марины Цветаевой.
— Извини, Оля, — сказал Емельянов. — Я рад видеть тебя и общаться с тобой. Но еще и дочь — это слишком. Я не готов. Если бы у нас с тобой совпало — другой разговор. Но не совпало.
— Хорошо, — сказала Ольга. — Только вот беда, хозяйка просит освободить квартиру. Пока другую буду искать, ума не приложу, куда вещи девать…
— Ко мне пока можно, — хмуро сказал Емельянов.
Два дня перевозили вещи.
Они громоздились узлами и ящиками в прихожей, на балконе, по углам.
Пока суть да дело, приближалось опять лето.
— Извини, — сказал он Ольге, — но летом — всё. Отправишь дочь к родителям, и пусть там остается учиться. А мы… Мы тоже расстанемся. Ты мне очень нравишься. Ты мне подходишь. Но — не совпало.
— Хорошо, — сказала Ольга. Отправила Стешу к родителям, потом даже отгрузила туда вещи. Не сразу, правда, но к осени управилась.
— Ну вот, теперь все. Мне было очень хорошо с тобой, я буду скучать, — сказал Емельянов. — Но что я могу поделать? Не совпало.
— Хорошо, — сказала Ольга. — Правда, я беременна.
Емельянов онемел.
Дальше, господа артисты и меломаны, я не буду длинно рассказывать.
Вкратце: Емельянов еще два года прожил с Ольгой, а потом все-таки отправил ее в Астрахань вместе с сыном (он не сумел полюбить ребенка от нелюбимой женщины).
Жестоко?
Да.
А вы как хотели?
Маленькое уточнение: Ольга сама решила уехать, поскольку свои слова о том, что «рад бы, да не совпало», Емельянов стал произносить не раз в месяц или в неделю, как раньше, или даже в день, что еще терпимо, а по десять, а то и двадцать раз на дню. Ей просто это надоело.
Вы скажете: как могла женщина мириться с таким, прямо скажем, унизительным положением?
Но на это существует кем-то выдуманный афоризм: «Любовью унизить нельзя». То есть и другого нельзя, и себя, так понимать? Наверно, так.
Правда, Емельянов неоднократно повторял Ольге постмодернистское изречение одного из современных писателей, укравшего его у другого, у классика, и переиначившего: «Мы ответственны за тех, кто нас приручает!».
Она понимала — но не понимала.
Ведь величие женщины именно в том, чтобы уметь не понимать, не видеть, не замечать, не помнить то, что она понимать, видеть, замечать и помнить не хочет.
Зря куковал Ольге Емельянов свое «не совпало»: она не желала этого слышать, следовательно — не слышала.
И не практичность ею руководила, не хитрость, не коварство, а то, господа артисты и меломаны, что вы так превозносите в своих архаичных бардовских, чтоб им пусто было, песнях: любовь.
Такая вот печальная история.
Да не одна.
Ибо в то же самое время Емельянов влюбился в женщину из соседнего дома. Ее звали Тина. Она была экономист. Ей было около сорока, но прекрасно выглядела (солярий, диеты, все дела). Она была одинока. Она ездила на миленькой маленькой машине, которой чуть не задавила Емельянова, разворачиваясь, на почве чего и состоялось знакомство.
Он помог ей внести две больших бутыли воды (она не пила воду из-под крана и даже не умывалась ею), разговорились. Емельянов понял, что у них мало общего. Другая среда, другой круг интересов. Все другое. Но его тянуло к ней. Через полгода опять пересеклись — и опять Емельянов тащил ей воду. Через год встретились в местном супермаркете. Еще через полгода — просто на улице. В общем, какое-то довольно продолжительное время были вот так приятно, но поверхностно знакомы, причем Емельянов точно понимал, что влюбился. Но в эти годы у него были отношения с Ольгой, поэтому пришлось таить любовь в себе.
И вот он свободен.
Стал караулить, то и дело проходя мимо подъезда. Месяца через три повезло: она как раз подъехала, и опять с водой. Посмеялись этому совпадению.
Емельянов обычным порядком донес воду, остался выпить кофе, поговорить.
Когда надо, он умел быть обаятельным, вот и постарался. Веселил, рассказывал анекдоты, читал стихи Бориса Пастернака.
Тина кивала, слушала, улыбалась, а сама думала: не мой человек. Внешность не того типа. Возраст можно бы поменьше. Болтать мог бы поконкретнее о чем-нибудь. Не беден, вроде, но и на обеспеченного не похож. С другой стороны, она уже скоро семь лет как одна после долгого и трудного романа. А тут мужчина свежий еще, одинокий, живет рядом — удобно. Почему бы нет?
И, когда Емельянов собрался уже уходить, спохватившись, что поздно, Тина сказала:
— Да ладно уж, чего там. Мы люди современные.
Начался бурный роман. Бурный — со стороны Емельянова, а со стороны Тины — так себе. Принимала и допускала.
Емельянов понимал, что Тина — совсем не то, что Ольга. У Ольги и интересы гуманитарные, и готовить умела, и порядок в доме наводить, и к нему относилась уважительно. И душа теплая, своеобразная. В определенном смысле — была при нем, оставаясь самостоятельной величиной. Тина же, находясь при нем, не уважала ни Емельянова, ни его увлечений, а очередную цитату из Бориса Пастернака оборвала однажды: «Слушай, надоел ты, извини, со своими стишками!»
— Они не мои, а Пастернака, — заметил Емельянов.
— Да… я хотела на Пастернака и на всех на них вместе! — сказала Тина. — И вообще, знаешь, пора нам кончать. Ты мужик нормальный, но — не совпало. Понимаешь?
— Хорошо, — сказал Емельянов. — Только съездим напоследок куда-нибудь?
Тина подумала, что давно не отдыхала. Чем с кем попало, лучше уж с человеком, которого знаешь. А одной — совсем тоска.
И они отправились в Турцию, где провели чудесную неделю. В Тине под воздействием солнца проснулась эротическая активность, да и в Емельянове тоже. Вечерами, истомленная, Тина лежала и говорила:
— Всем ты хорош, Емельянов. Но что делать — не совпало.
Емельянов молчал и вспоминал Ольгу с запоздалой тоской.
Короче, после этого их отношения продолжались еще года два, а потом все-таки прекратились.
И как тут рассудить, господа артисты и меломаны? С Ольгой все совпадало, кроме любви. С Тиной ничего не совпадало, кроме любви.
Что ж такое любовь, извините за банальный вопрос?
И возможно ли полное совпадение?
Неизвестно.
Но мораль ясна, и она такова: если вас любит другой человек, а вы не любите его, будьте милосердны к любящему: не люби́те его. Если же вы любите другого человека, а он не любит вас, будьте милосердны: не люби́те его.
Исключения допускаются в двух случаях: если другой человек не просто любит вас, а очень любит, и если вы другого человека не просто любите, а очень любите.
Тут уж никакой моралью не поможешь, потому что в этих вариантах любовь — дело абсолютно безнравственное, и если кто этого еще не понял, то вот, говорю.
