Нагиб Махфуз - Избранное
Однажды в дверь дома кто–то постучал. Сакина, подойдя к порогу, осведомилась, кто там, и молодой голос ответил:
— Открой, Сакина!
Отворив дверь, Сакина увидела девочку лет двенадцати или чуть старше, закутанную, против обыкновения, в малайю и с покрывалом на лице. Сакина спросила, чего та хочет, но девочка торопливо вошла в комнату, где находился Касем, и обратилась к нему:
— Добрый вечер, дядя!
Она сняла покрывало, и открылось милое круглое личико с правильными чертами.
— Добро пожаловать, садись, — проговорил удивленный Касем.
Девочка присела на краешек дивана и сказала:
— Я Бадрийя. Меня послал к тебе мой брат Садек.
— Садек?
— Да!
— Что заставило его решиться на это?
В малайе меня никто не узнает, — с серьезным видом, делавшим ее еще привлекательнее, ответила Бадрийя.
Касем посмотрел на нее — по фигуре она действительно казалась старше своих лет — и одобрительно кивнул головой.
— Он сказал, — еще более серьезно заговорила девочка, чтобы ты немедленно уходил с улицы, так как Лахита, Гулта, Хаджадж и Саварис задумали этой ночью убить тебя!
Касем нахмурился, а Сакина всхлипнула.
— Как он узнал об этом?
— Один пьяный говорил об этом в пивной лавке, когда там был друг муаллима Яхьи. Так сказал брат.
Касем молча смотрел на нее, а Бадрийя поднялась и стала заворачиваться в свою малайю. Касем тоже встал.
— Спасибо тебе, Бадрийя. Закутайся как следует и иди с миром! Передай от меня привет брату!
Она опустила покрывало на лицо и спросила:
— Что ему сказать?
— Скажи, что еще до утра мы встретимся с ним! Девочка попрощалась и ушла.
82.
— Немедленно уйдем из этого дома! — воскликнула сильно побледневшая Сакина, испуганно глядя на Касема, и кинулась собирать вещи.
— Заверни Ихсан, — приказал Касем, — спрячь ее под плащ и иди, будто по своим делам, а сама отправляйся на кладбище и жди у могилы Камар.
— А ты, господин?
— Я найду тебя, когда позволят обстоятельства. Сакина металась в растерянности, и руки ее тряслись от страха.
Касем стал успокаивать ее:
— С вами пойдет Хасан, он проводит вас в наше новое жилище.
В считанные минуты Сакина была готова. Касем несколько раз поцеловал Ихсан. Перед тем как уйти, служанка сказала:
— Прощай, бессмертный квартал.
Сквозь деревянную решетку окна Касем наблюдал, как рабыня вышла из дома и направилась в сторону Гамалийи. Он следил за ней, пока она не скрылась за поворотом. Сердце его колотилось при виде дорогой ноши, которую Сакина крепко обнимала под плащом. Потом он обвел взглядом весь квартал и увидел нескольких подручных футувв. Одни из них сидели в кофейне Дунгуля, другие слонялись без дела по улице. Лица их было трудно разглядеть в сгущающихся сумерках, но их поведение ясно говорило о том, что они к чему–то готовятся. Неужели они собираются подкараулить его, когда он выйдет ночью из дома? Неужели им известно об этом? Или они хотят напасть на его дом к концу ночи? Сейчас они разбрелись по всей улице, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрений. Ползают в темноте, как зловредные насекомые! Что ждет его, судьба Габаля или судьба Рифаа? Вот гак когда–то темной ночью скрывался в своем доме Рифаа, сердце которого было полно самых добрых намерений. А внизу раздавался стук тяжелых шагов людей, обуянных жаждой крови. Когда же на тебе перестанет проливаться кровь, о несчастная улица?!
Касем продолжал ходить взад и вперед по комнате, пока в дверь не постучали и до его слуха не донесся голос Хасана, звавший его. Великан Хасан вошел с тревожным видом.
— В квартале какое–то странное и подозрительное движение!
Не ответив на его слова, Касем спросил:
— Дядя уже вернулся?
— Нет! Я говорю, что в квартале нашем происходит что–то подозрительное. Выгляни из окна!
— Я уже видел и знаю, в чем дело. Меня предупредил Садек. Он прислал ко мне свою младшую сестру. Если его сведения верны, то футуввы сегодня ночью попытаются меня убить. Поэтому Сакина и Ихсан покинули дом и ждут тебя у могилы Камар. Иди к ним, и все вместе отправляйтесь к нашим друзьям.
— А ты?
— Я тоже убегу и присоединюсь к вам.
— Я не оставлю тебя одного! — запротестовал Хасан.
— Делай то, что я сказал, и не раздумывай, — оборвал его Касем. — Я сумею незаметно выбраться отсюда. Твоя сила здесь не понадобится. Ты должен уберечь мою дочь! И кроме того, ты поможешь мне, если расставишь наших людей в нескольких местах на пути от Гамалийи до Мукаттама, чтобы в случае необходимости они могли прийти мне на подмогу.
Хасан подчинился приказу Касема и, прощаясь с ним, сказал:
— Тебе нет равных по уму. Я надеюсь, что ты все хорошо продумал.
Касем улыбнулся и ободряюще пожал брату руку. Все же Хасан ушел с мрачным видом.
Прошло совсем немного времени, и в доме Касема появился запыхавшийся Закария. По его лицу Касем понял, что он принес новости от муаллима Яхьи.
— Садек мне уже все сообщил, — поспешил он успокоить дядю.
Не в силах справиться с волнением, Закария проговорил: — Я узнал об этом совсем недавно, когда зашел к Яхье, и очень боялся, что ты еще ничего не знаешь.
Касем усадил старика и извиняющимся тоном проговорил:
— Прости, что заставил тебя так волноваться! — Я давно ожидал этого. Я заметил, что Саварис сильно переменился ко мне, но не хотел признаваться самому себе в этом. Сегодня же я своими глазами увидел этих шайтанов, которые заполнили всю улицу, как саранча! Л ты здесь один, бежать тебе трудно.
— Я попытаюсь, — решительно сказал Касем. А если попытка не удастся, там на Мукаттаме есть друзья, которые добьются победы.
Закария сокрушенно покачал головой.
— Все это ничего не стоит по сравнению с твоей жизнью или жизнью твоего ребенка.
— Как бы мне хотелось, чтобы ты был там, с друзьями! Закария, словно не слыша его слов, продолжал:
— Пойдем со мной к Саварису и пообещаем ему все, что он захочет.
Касем иронически усмехнулся, без слов выражая свое отношение к дядиному предложению. Закария выглянул в окно сквозь решетчатые деревянные ставни. Лицо его хранило испуганное и недовольное выражение.
— Почему они выбрали именно эту ночь? спросил Касем.
— Позавчера один житель квартала Габаль во всеуслышание заявил, что ты стараешься для общего блага. Такие же разговоры слышали и в квартале Рифаа. По всей видимости, это и заставило футувв поторопиться.
Лицо Касема осветилось радостью.
— Ты видишь, дядя? Я враг управляющего и футувв, но друг всех жителей улицы, и все они это знают.
— Ты лучше подумай о том, что ожидает тебя.
— Я посвящу тебя в мой план, — серьезно проговорил Касем. — Я проберусь крышами до твоего дома, а у себя дома, чтобы ввести их в заблуждение, оставлю зажженный фонарь.
— Тебя могут заметить.
— Я не выйду, пока крыши не опустеют.
— А если они нападут на твой дом раньше?
— Они не нападут, пока вся улица не заснет.
— Они могут и наплевать на свидетелей.
— В таком случае мне придется умереть, — улыбнулся Касем. — Кто может знать свой срок?!
Закария умоляюще глядел на племянника, но видел на его лице спокойную, твердую решимость. В отчаянии он воскликнул:
— Они могут обыскать мой дом!
— К счастью, они не знают, что мы догадываемся об их планах, и я надеюсь, что мне удастся их опередить.
Дядя и племянник обменялись долгим взглядом, который был красноречивее слов, и обнялись.
Оставшись один, Касем постарался справиться с нахлынувшими на него чувствами и подошел к окну, чтобы проверить, что делается на улице. Казалось, квартал жил своей обычной жизнью: мальчишки играли в кругах света от фонарей, укрепленных на ручных тележках; кофейня была полна посетителей; на крышах домов отдыхали, беседуя, женщины; слышался кашель курильщиков вперемешку с непристойностями, бранью и звуками ребаба. Саварис сидел на пороге кофейни. А посланники смерти затаились по углам. Ах вы, отродье предателей и воров! С тех пор как Идрис подло надсмеялся над Адхамом, в ваших жилах течет кровь преступников. Вы утопили улицу в море злодеяний. Неужели пленной птице не удастся вылететь из клетки? Время тянулось медленно, тяжело. Наконец ночная тьма положила конец суете. На крышах смолкли разговоры. С улицы исчезли тележки и играющая детвора. Обезлюдели кофейни. Лишь изредка звучали голоса припозднившихся жителей, спешивших по домам. Вот со стороны Гамалийи прошла компания подвыпивших мужчин, которые орали что–то несвязное. В курильнях остывали жаровни. А где–то здесь в темноте притаились убийцы. Касем решил: «Пора!» — и направился к лестнице, ведущей на крышу. Выбравшись наверх, он перешагнул стенку, отделявшую крышу его дома от соседнего, и хотел бежать дальше, как вдруг какая–то тень преградила ему путь: «Стой!» Касем сразу понял, что и на крышах его поджидает смерть. Он повернул назад, но невидимка крепко схватил его обеими руками. Касем собрал все свои силы, удвоенные страхом, и ударил врага ногой в живот, затем, вырвавшись из его рук, повторил удар. Мужчина упал, не в силах уже подняться. С крыши третьего или четвертого дома донесся приглушенный кашель. Касем решил, что лучше вернуться на крышу своего дома. Остановившись у лестницы, ведущей вниз, он прислушался и услышал шум поднимающихся шагов. Шаги замерли у двери его квартиры. В дверь сильно постучали, потом чем–то ударили, и она распахнулась. Враги ворвались в квартиру, а Касем, не медля ни секунды, сбежал по лестнице во двор и выбежал за ворота. Здесь он тоже наткнулся на тень и бросился в нее, не раздумывая, схватил за горло, боднул головой, ударил ногой в живот и повалил наземь. А сам кинулся бежать к Гамалийе. Сердце его колотилось о ребра. Сейчас они уже обнаружили, что дом пуст, и, вероятно, кто–то из них поднялся на крышу и нашел там своего бездыханного приятеля, а другие наверняка бросились в погоню. Касем, не останавливаясь, пробежал мимо дома своего дяди. Добежав до конца улицы, он еще быстрее заработал ногами. На стыке улицы с Гамалийей перед ним выросла тень, которая громовым голосом прокричала:
