Евгений Кутузов - Во сне и наяву, или Игра в бирюльки
Его прошиб пот.
Дрожащими руками он собрался уже открыть второй чемодан, чтобы проверить свои предположения, но, к счастью, сообразил, что наверняка есть какая-нибудь хитрость и все устройство рванет, если только попытаться дотронуться до замков, не зная секрета.
Андрей закрыл чемодан и поставил его на место.
Нужно было что-то предпринять. И немедленно, пока не поздно. Бежать. Да, сначала нужно бежать отсюда. И заявить в милицию. Это место окружат и, когда они вернутся, их схватят. А его уже не отправят в колонию, а отправят в Ленинград, потому что он помог разоблачить и поймать немецких шпионов. Могут даже и наградить.
И тут он вспомнил, что дверь заперта снаружи, а на окошке — толстая железная решетка. Получалось, что он оказался в западне и ему отсюда никак не выбраться. Это было тем более обидно и страшно, что он знал тайну чемодана и знал, кто они такие, этот переодетый старший лейтенант и инвалид. Да еще какой-то Гришаня, который дежурит на проходной. Целая банда шпионов… А Машка говорил, что это большая станция и что здесь особенно зверствуют легавые. Не зря, значит. Через станцию наверняка идут эшелоны к фронту. Если ее взорвать, остановится много поездов. А кому же не известно, что с Урала на фронт везут танки, самолеты, пушки и вообще разную военную технику? Очень удобное место для диверсантов!..
Андрей от бессилия и безнадежности готов был расплакаться. Он не видел выхода из положения, в котором оказался, но понимал, что просто обязан что-то придумать.
Можно, когда они вернутся, сказать, что хочет в уборную, выйти на улицу и удрать. Дыру в заборе он найдет по их же следам. Дорогу на станцию тоже найдет. Или спросит у кого-нибудь. А там, на станции, все расскажет первому же милиционеру…
План ему понравился. Однако, подумав как следует, он отверг его. Ничего из этого не выйдет. Ему и до забора вряд ли позволят добежать. Догонят или возьмут и пристрелят. Место здесь глухое, а на проходной дежурит и х человек. Но если даже он и убежит, все равно они сразу догадаются, в чем дело, и скроются. Наверняка у них есть и другое укрытие. Куда-то же они ушли. А просто так они ходить не станут.
Придется закричать, когда они с этим Князем придут на станцию, что он — шпион. Они должны пойти, раз Князь велел безногому купить два билета. Громко закричать, а самому рвануть в сторону. Князь не посмеет стрелять на станции, где полно народу. Скорее всего, он тоже попытается удрать. А безногому не удрать. Или его вообще не будет с ними. Тогда Андрей укажет, где он прячется…
Эх, жаль, что нет Машки! Он бы придумал что-нибудь похитрее.
Послышался шорох за дверью. Андрей быстренько улегся на прежнее место. Открылась дверь, и вошел Князь. Инвалида с ним не было.
— Ну ты и дрыхать, племянничек! Выспался?
— Выспался.
— А что во сне видел? — Князь снял шинель и повесил на гвоздь как раз над чемоданом. На кителе были две нашивки — красная и желтая — за ранения и три орденские планки.
— Ничего не видел, — сказал Андрей.
— Рассказывай! — Князь подмигнул. — Про шпионов что-нибудь, а? — Он рассмеялся. У Андрея по спине побежали мурашки. — А я твоего кореша видел.
— Машку? Где он?
— Взяли его легавые, у них кантуется. Ну, рассказывай. И чтобы как на духу. Не люблю вранья.
— А… что рассказывать?
— Откуда? Что? Как? И смотри, малыш, расколю — не помилую. Я вижу, парень ты интеллигентный, воспитанный, да еще говоришь, что питерский. Это точно?
— Честное слово.
— Верю. А сюда как залетел? И на кой черт тебе понадобилась Средняя Азия?
— Это Машка туда собирался. А я хотел в Ленинград.
— И давно ты с этим Машкой бегаешь[17]?
— Первый раз, — смущенно ответил Андрей. Он не понял смысла вопроса, зато его снова удивила проницательность Князя.
Князь пристально, прищурившись, посмотрел на него и усмехнулся.
— Это хорошо, что первый раз, — сказал он. — И где же вы нашли друг друга?
— В приемнике познакомились.
— Ну вот, кое-что начинает проясняться. Как же ты попал в приемник?
— Привезли из Койвы, мы там жили. — Андрей чувствовал, что врать Князю бесполезно, опасно ему врать.
— С кем?
— С матерью.
— Ты вот что, племяш. Давай-ка все по порядку, чтобы мне не вытягивать правду из тебя клещами. В Койве были в эвакуации?
— Да…
— Дальше, дальше.
— Мать… умерла, а меня взяли и отправили в приемник. А оттуда нас везли в колонию. Мы с Машкой удрали.
— За какие же грехи тебя везли в колонию?
— Воспиталку по руке ударил, — признался Андрей.
— Ай-ай!.. — Князь укоризненно покачал головой. — Разве можно воспитательниц ударять по рукам?
— Она первая меня ударила.
— Отец на фронте?
Этого вопроса Андрей ждал и боялся. Ему показалось, что Князь как-то хитро ухмыльнулся, как будто знал что-то и был при этом уверен, что он, Андрей, не скажет правду.
Князь действительно был уверен, что Андрей врет. Но, разумеется, не потому, что знал что-то, а потому, что все беспризорники врали одинаково.
А с Андреем произошло невероятное. Он понимал, что должен подтвердить, соврать то есть, что да, отец на фронте или погиб, но вместо этого он честно сказал:
— Нет. Его арестовали.
— Вот это новость! — Князь присвистнул. — Что же у нас с тобой получается, а?.. Да с тобой, малыш, опасно связываться. И кем же был твой отец? Деятель литературы и искусства или партийный руководитель?
— Он в Смольном работал.
— Серьезный папа. Жив?
— Не знаю.
— Понятно, — сказал Князь. — За отца тебя и хотели сплавить в колонию. Чтобы глаза трудовому народу не мозолил. А в колониях таких, как ты, подвешивают за уши и коптят.
— Как это — за уши?.. — не поверил Андрей. Про такое Машка ничего не рассказывал.
— Очень просто. Протыкают уши, как для сережек, продевают проволоку и подвешивают на крюке. Называется это «закоптить окорок». Разве не слышал?
— Н-нет…
— Повезло тебе, что смылся. Но что же мне с тобой делать?
Если бы Андрей знал! Однако разговор с Князем (или он все-таки настоящий старший лейтенант?) успокоил его немного. По крайней мере, он убедился, что не зря сбежал, и уже не думал, что Князь — шпион.
— А куда вы хотели меня увезти? — спросил он, не подумав, что этим неосторожным вопросом выдает себя.
— А почему ты решил, что я хотел тебя куда-то увезти? — Князь опять прищурился и так посмотрел на Андрея, что ему сделалось не по себе и снова по спине побежали мурашки.
— Вы велели купить два билета… — Теперь он понял, что допустил непростительный промах: он же притворился спящим, когда Князь разговаривал с инвалидом.
— Выходит, малыш, что я ошибся в тебе, — проговорил Князь, продолжая щуриться. — Думал, что ты хорошо воспитан… Иди-ка сюда. — Андрей подошел, у него дрожали коленки. Он почти не сомневался, что Князь будет его бить. Или вообще убьет. — Тебя родители и учителя учили, что врать нехорошо? Особенно старшим? — Он взял Андрея за подбородок, приподнял голову и заглянул в глаза. — А еще и пионер, наверное? Тебе сколько лет?
— Четырнадцать, пятнадцатый.
— Взрослый парень. Твои ровесники трудятся, вместе со взрослыми куют победу над врагом, а ты!.. Расстроил ты меня, малыш, сильно расстроил.
— Простите, я больше не буду.
— Это ясно, что ты больше не будешь, — усмехнулся Князь. — Мне можно солгать только раз. Подумай и ответь на такой вопрос: тот, кто часто извиняется, хороший человек или плохой?
Вопрос этот привел Андрея в некоторое замешательство, потому что тут и думать нечего — плохие люди не извиняются. Но, если Князь все же спрашивает, значит, в этом есть какой-то скрытый смысл, подвох…
— Хороший, — не очень уверенно ответил Андрей.
— Ошибаешься. Хорошим людям нет нужды извиняться. Они просто ведут себя прилично и не лгут. А я-то совсем было поверил в тебя. Интеллигентный вроде юноша, земляк…
— Вы тоже из Ленинграда?!
— Тоже, тоже. Но ты не оправдал моего доверия. — Князь поднял указательный палец. — Не оправдал, — повторил он, — и поэтому нам с тобой, малыш, не по пути, — Он встал, подошел к двери, распахнул ее и, отвернув лицо, брезгливо сказал — Ступай на все четыре стороны! Хочешь — в Среднюю Азию, чтобы из тебя там бешбармак сделали, хочешь — в колонию за своим корешем. И запомни: ты меня никогда не видел. И этого безногого асмодея тоже. Осознал?.. Быстро напяливай свою шкуру и отваливай, пока я добрый.
И Андрею стало страшно. Еще недавно он ломал голову, как бы ему удрать отсюда, как бы избавиться от подозрительного старшего лейтенанта, который не поймешь кто на самом деле, а теперь стало страшно. Он боялся остаться один. Он ведь не знал даже, где находится. Зато прекрасно понимал, что его задержит первый же милиционер и действительно отправит вслед за Машкой в колонию, а там… Насчет «окорока» Князь, конечно, пошутил, такого быть не может, но в остальном он прав. Не просто так его увезли из Койвы в приемник. В одном с ним классе учился мальчишка, у которого умерла мать, однако его не отправили в приемник— он жил в детском доме. В Койве вообще было много детдомовских ребят, и все они учились в общей школе.
