Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
Раньше мне даже приходило в голову, что она детдомовская.
Но для детдомовской Мария Петровна - слишком не стеснена телом, слишком тепла, физически обаятельна и не пугана. Может быть, и тело не входит для нее в “комплекс социально значимых деятельностей”? Живет себе своей отдельной от ее сознания, незамеченной жизнью полезного, обихаживаемого, ласкового, но не имеющего к ней (к ее “душе”!?) отношения, используемого животного.... А может быть ее папа - детдомовский?
Я не стал рассказывать коллегам, что увидел в этой утренней побудке дочки отцом. Все это отражалось в позе, в лице, во взгляде дочери на папу, в ее тоне, когда Мария Петровна вспоминала и рассказывала. В ее утреннем капризе (в дозволенных молчаливым уговором пределах!) и в поспешной, разумной готовности подняться. Каждый следующий жест обоих был предсказуем. Конвенция была по-детдомовски простой и понятной.
Мария Петровна безропотно пережидала нашу дискуссию о ней.
- Вспомните эпизод, когда вы втроем, - повторил я мое предложение, - и когда вам радостно вместе.
- Раньше этого я себя не помню. А позже - я не могу вспомнить. Они все время ругаются. Радостно, только когда мы вдвоем с папой!
- Ну, самое раннее, когда вы - втроем?..
- Но они ссорятся!
- Пусть.
- Это было между пятью и шестью годами. Мама только пришла с работы. И папа ей выговаривал, зачем она оставляла меня одну.
- Это где происходит?
- Дома.
- На кухне?
- Нет, в комнате.
- Возьмите с помощью мужчин стулья и расставьте их так, чтобы обозначить, где вы, где мама, где папа.
- Вот здесь - мама. Здесь - папа. Здесь - я.
Стулья выстроились в треугольник, так, что в вершине развернутого угла поместился отец. Стул-дочка оказался ближе к отцу, справа от него, и они вместе стали параллельно стене, против мамы, оставшейся чуть в стороне, слева от отца. Папа повернулся боком, почти спиной к дочери, лицом к жене и как-то между ними. Но к жене - чуть ближе, чем к дочери.
- Вы сидите, стоите, ходите?
- Они сидят. Я стою виноватая.
- Пересядьте, пожалуйста, на этот стул, который изображает вас виноватую. - Мария Петровна пересела. - В чем вы виноваты?
- Ну, я... как бы... рассказала папе,... что была... одна ...
- Наябедничала, что ли, папе на маму?
- Нет! Но, кажется,... Я сейчас вспоминаю... Ну, в общем, он как-то от меня узнал, что я одна оставалась.
- И вы виноваты, что выдали маму?
- Ну,... как бы - так.
- Где окно?
- Там. Напротив папы.
- Вы и мама - боком к окну?
- Да. Но она - почти спиной. А я лицом, но отворачиваюсь к папе.
- Какая погода?
- Осень. Сыро.
- Какой пол в комнате?
- Крашеный.
- Блестит?
- Нет. Вечереет.
- Что у вас на ногах?
- Не помню.
- Постарайтесь! Вы босая?
- Нет! В домашних тапочках.
- Ноги голые?
- Нет. Я в колготках.
- В капроновых?
- Нет - в обычных детских, хлопчатобумажных.
- В синих, как это называется... - “в резиночку”?
- В коричневых, ребристых таких, все дети раньше носи ли...
- Как детские чулочки?
- Не знаю, тогда дети чулок уже не носили.
- Вы стоите. Тапочки удобные?
- Жестковатые.
- Что на вас еще надето?
- Платьице и кофточка.
- Какая кофточка?
- Такая... полушерстяная.
- Зачем дома - в кофте?
- На дворе промозгло.
- Вы замерзли?
- Нет, в кофточке тепло.
- А мама во что одета?
- Тоже - в тапочках, в платье и в кофте. Как и я.
- На босу ногу?
- Нет. Она только с улицы пришла. Намокла немного продрогла. И оделась в теплое.
- Мама кем работает?
- На железной дороге.
- Кем?
- Путевым обходчиком.
- А какие у нее тапки?
- Жесткие, как у меня.
- Она уже согрелась?
- Нет еще. Она устала и промерзла.
- Мама только что пришла. А папа не работает?
- Нет, он пришел давно, раньше.
- А он во что одет?
- В трико и в рубашку.
- Трико - это то, в чем все выпирает и висит?
- Да. На коленях - чашки.
- Больше ничего не висит?
- Нет.
- Папа на много старше мамы?
- Он на шесть лет моложе.
- ?!... - Я растерялся. Этой разницы я не предполагал, не был готов. В замешательстве начал что-то цитировать из Ломоносова о том, что “жена может быть старее мужа не более чем на шесть лет...” Вспомнил,, что у Ломоносова в действительности - только на два года. И пришел в себя.
Молодость мужа обнаруживала совсем новый пласт вероятной мотивации супругов.
Вечно я к простым вещам прихожу каким-то сложным путем! Как и Евгений Николаевич сегодня, - не заметил почти очевидного!
Как тогда в горах...
...Увидев, что ведущая группу турист ест на привале яблоки в одиночку, “методом дедукции” пришел к открытию, что она... беременна! Хотя вся группа знала, что мастер спорта по горному туризму только потому и пошла с нами эту прогулочную для нее “тройку”[251], что, будучи на шестом месяце беременности, не хотела терять последний перед ее материнством летний сезон.
- Рубашка у папы - теплая?
- Обычная. Летняя, с короткими рукавами.
- Ему не холодно?
- Нет.
- Вы - в кофтах, а он - с короткими рукавами?
- Ну и что?
- Папа как выглядит?
- Как? Обычно.
- Ну, может быть, у него кожа раскраснелась?
- Почему?
- Вам,же холодно. А он в легкой рубашке.
- Не знаю... Не помню... Он не говорил.
- А мама говорила?
- Но я же чувствую.
Теперь все увлеченно внимательны. Напоказ скучая, “дремлет” только студент-психолог. Разницу между неосознанным отношением девочки к матери и отцу отследили все. Вот-вот заметит и моя партнерша. Она тоже - психотерапевт.
- А как папе - не чувствуете?
- Выходит - нет.
- До прихода в комнату папа, где был?
- На кухне.
- Что он там делал?
- Не знаю. Готовил, наверно.
- Может, он распарен от плиты.
- Да нет.
- Что делает папа?
- Ругает маму. Я же сказала.
- Как это на вас действует?
- Мне не нравится, что маме за меня достается.
- Вам хочется защитить маму?
- Нет. Просто, чтобы это скорей кончилось.
- Как эта ругань влияет на ваше отношение к папе?
- Я же понимаю, что он меня защищает!
- И к чему это вас побуждает?
- В каком смысле?
- Куда вам хочется двигаться от этой защиты? К маме, к папе, от них, на месте оставаться?
- Он же обо мне заботится. Конечно, я к нему хочу двигаться.
- Вы так думаете или так чувствуете?
- И думаю и чувствую.
- Вы верите, что должны быть папе за заботу благодарны?
- Да, конечно.
- Вы сейчас так думаете или тогда?
- Я тогда не думала. Но относилась, как сейчас говорили.
- А что делает мама?
- Мама устала. Немножечко раздосадована. Она упрямится. И никак не хочет вникать в то, что ей говорит папа! Понимает, что виновата, а отговаривается!
- Вас это сердит?
- Ну, конечно! - Удивительно, как пятилетний ребенок “покупается”! Как сан, загодя, и с чужого голоса, запрещает Себе свою будущую “неправильную” свободу, самостоятельность. Сам себя гипнотизирует “дитю понятной правотой” тех, кто его наглядно "защищает”!
- Почему?
- Он же по существу все правильно говорит! Согласилась бы, и все бы кончилось! А она - всегда так. Никого не слушает, и ничего ей не докажешь! - “А тебе так уже нельзя?!.. Нельзя заткнуть уши от ненужных увещеваний?!.. Ты уже боишься быть, как мама?!.. А вы с папой маму слушаете?!” -Хотелось мне закричать пятилетке, разбудить ее от раннего наваждения. Но вслух я только спросил:
- Это вы сами придумали, что мама не слушает? Или так кто-то до вас сказал?
- Но это же - правда!.. Нет.... То есть да. Это говорил папа.... Но она все равно не слушает. По любому пустяку -скандал.
- Вы на нее похожи?!
- Да, к сожалению.... Но я это за собой знаю.
- И соглашаетесь внешне?
- Может быть...
- Извините, вернемся туда. Пана ругает маму, и вам ни капельки ее не жалко?
- Но можно же один раз вникнуть и не упрямиться. Папа же простые вещи всегда говорит. - Интересно, а то, что сейчас происходит с ее мамой, - тоже для понимания ребенка простая вещь?
- А к чему же вас побуждает ваше чувство вины перед мамой? Оно-то приближает к ней? Если бы вы изобразили отношение перемещением между папой и мамой? Куда бы вы двигались?
- К папе.
- Вы не хотите попробовать себе и мне это объяснить?
- Я чувствую, что папа всегда со мной. А маме не до меня. Она на меня за то, что папа ругается, сердится.
- Как вы чувствуете, что папа с вами и что маме не до вас, что она на вас сердится?
- Ну, я же слышу, что папа обо мне все время говорит. Весь же скандал из-за меня. Он на меня все время оборачивается, на меня показывает. Обо мне говорит.
- Но холодно ли ему, вы не чувствуете?
- Не чувствую.
