Михаил Покрасс - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом
- Вам спасибо!
- Нет, вы погодите! Пересаживайтесь-ка на свой детский стул! Если вы “верны папе”, то должны быть виноватой, должны быть благодарной, жить как по уговору и всех поссорили? Так?
- Так.
- Если вы сочувствуете с мамой? Как вы к ней относитесь?
- Нормально.
- Не понял.
- Нет проблем. Шаль ей на ноги принесу.
- Как относитесь к папе?
- Хорошо! Я его люблю.
- Какой папа? Ему холодно?
- Нет. В самом деле, нет! Он большой, сильный и горячий...
- А как ваша вина?
- Нет.
- Но они же ругаются?
- Я тут ни при чем.
- Как?
- Папа, как ребенок. Мама пришла озабоченная. Ему кажется - его не заметили. Он и нашел, неосознанно конечно, повод ее достать. Она расплачется, - он успокоится... И сам ее утешать будет. Он тревожен и знаков любви просит.
- Это вы тогда понимаете?
- Сейчас не имеет значения! Это я понимаю!
- Вам не стыдно так думать и так говорить?
- Сейчас нет.
- Это не предательство папы?
- Ничуть!
- Почему?
- А кому хуже?!
- Если вы сочувствуете маме, то к кому будете двигаться?
- К обоим.
- И чего станете, делать?
- Побегу играть...
- Вы готовы прервать наш диалог?
-Да.
- Спасибо вам!
Вам спасибо!
- Есть ли вопросы по демонстрации?..
* * *
Все сидели под впечатлением. Этим впечатлением объединенные. Молчали.
Когда я уже предложил расходиться, другой детский психотерапевт спросил:
- Почему вы сказали, что женщины защищеннее?
- Когда?
- В начале занятия, когда выбирали партнера для демонстрации.
- Я сказал, что в общении со мной женщина - пациентка или клиентка - защищеннее, чем мужчина. Чувствует себя защищеннее. Потому, что всегда ощущает, что я в нее влюблен, что она мне нужна больше, чем я - ей. Мужчину я могу страховать только как партнер. Но не как откровенно бережный родитель. Настораживать агрессивностью... Женщине же я - кто угодно: сын, мужчина, отец... Хоть дедушка!.. Хоть дитя беспомощное!.. И она это ощущает.
* * *
Мастерская кончилась. Расходиться не хотелось. В прихожей уже одетая Мария Петровна спросила просто, можно ли ей меня обнять.
- Можно!
Исцеление эгоизмом
Эгоизм человека
Иисус сказал ему: “возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим”;
Сия есть первая и наибольшая заповедь;
Вторая же подобна ей: “возлюби ближнего твоего, как самого себя”;
На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. (От Матфея. Гл. 22, 37-40).
Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь; Потому, что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. (К Ефесянам. Гл. 5, 29-30).
Иисус же... сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные... Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. (От Матфея. Гл. 9, 12-13).
Я не первый, кто хочет вернуть нравственному принципу “эгоизм” его первозданный смысл...
Можно быть правым, неправым, киником или аскетом, идеалистом или материалистом... нельзя быть трупом.
Для трупа нет нравственности и нравственных критериев. А именно превращения в труп мы требуем от человека, делая себялюбие жупелом, заклеймив его, как принцип бесстыдства, бесчеловечности, зла.
Таким софистским перевертышем мы лишаем энергетических корней всякий естественный и благодарный человеческий альтруизм.
Лишаем основания, делаем бессмыслицей, превращаем в притворство, в лицемерие любую человеческую нравственность. Кроме “нравственности” ханжески скрываемой ненависти ко всему живому, любящему себя и свой мир.
Оставляем допустимой только “нравственность” смерти -ненависти к жизни и стыда за то, что мы живы и хотим.
Потребности - атрибут тела.
Противопоставив дух телу, принизив тело, мы принизили потребности, а с ними любые желания, и всякое себялюбие.
Младенческий страх перед неведомой природой, а позже замешанный на этом же страхе рационалистический подростковый протест против ее законов и их власти над нами -ее детьми - отгородил нас от всего мира наших сестер и братьев — от зверья. А теперь еще и требует отречься от единственного источника наших сил, источника благоговения и любви к другому человеку, ко всем похожим и непохожим на нас творениям этого мира. Страх и неряшливая ненависть к действительному терпеливому познанию требуют от нас отгородиться от себялюбия, от эгоизма, единственно способного родить высочайший вольтеровский императив нравственности: “Я ненавижу то, что вы говорите, но я отдал бы жизнь за то, чтобы вы имели возможность это говорить”.
И подлинным материалистом, в отличие от циника, и истинно верующим, в отличие от суеверного или ханжи, может быть только эгоист.
Вся социальная мотивация человека рушится, лиши его эгоизма, вбирающего в себя все, и социальные, и природные мотивы и стимулы.
Не возможен без эгоизма и глубоко и полно мотивирующий деятельность выбор. Остается только псевдожертвенная его имитация, и принужденное, рабское, энергетически сниженное, всуе надеющееся на награду осуществление такого псевдовыбора. Такой притворный, обманный выбор всегда и сразу обречен на отчаянье и ярость обмана ожиданий, на обиду и ненависть к “обманувшему” миру.
Если себялюбие плохо, то я не позволю себе любить себя.
Не любя себя, и так же, как себя, “любя” другого, я не люблю и его. Мне нечем любить.
Тогда и мое самоотречение бессмысленно. Потому, что никто им не может воспользоваться. Всем нельзя - все отреклись от себя!
Но нет такого живого бога, которому для осуществления себя нужны трупы своих творений.
Для материалиста богом является мир, его сотворивший, мир, утверждая который, и реализуясь в котором, он утверждает себя. Но, отказавшись от себя, я отказываюсь и от мира, для идеалиста - от бога!
Но кому адресованы заповеди самоотречения?
Судя по всему, и по заповедям в эпиграфе, - тому, кто уже эгоистичен.
Ему и предлагается сберечь свой мир (Бога). То есть предлагается оптимальный, наиболее беспрепятственный и перспективный путь утверждения своего эгоизма - альтруизм. Береги, де, сук, на котором сидишь!
Кем предлагаются эти заповеди? Я имею в виду: каким отношением к адресату они рождаются?
Если - тем, кто ощущает нас, каждого из нас, себе подобными: зрело, не во вред себе, без лжи и высокомерия, в меру своего разумения воспринимающими сообщение, и ничего без понимания не делающими? Тогда заповеди - спасение!
Но, если их предлагает тот, кто, проецируя на нас себя взрослого, адресуется, не заметив того, послушному, безынициативному дитяте, и инфантильному, с уже подавленным эгоизмом адресату вовсе не сочувствует, не понимает его - не интересуется нами?! То таким отношением к нам (читай, таким бесчувственным нашим отношением к нему) эти откровения превращаются в глумливую провокацию! А их осуществление - в растянутое во времени уничтожение Рода Человеческого...
Просто знание
Люди не верят себе и требуют доказательств.
Унижающий, опровергающий наш разум аргумент - пугающее и восхищающее нас Чудо - презрительно швырнула нашей тревоге религия.
Я, движимый, наверное, тем же суеверием, что одного лишь ощущения себя - своего желания и чувства реального -для жизни и поступка недостаточно, захотел обратить внимание и разумно обосновать просто знание.
Оно, по-моему, очевидно, как и всякое знание. И утверждает свободу каждого быть частью и творцом мирозданья.
Вот суть этой очевидности.
Другой человек - наша среда.
Он (другой человек), люди, человечество, Род человеческий и только потом весь мир (живой и неживой) - необходимое условие нашего существования, самой нашей жизни.
Утверждая другого человека - этот залог возможности нашего существования, мы утверждаем себя.
Утверждая себя, мы творим человеческую Вечность.
У меня - совсем другое!..
На утренней группе вечно суетливая женщина сидела в кругу своих пожилых сверстниц с привычно жалостным видом.
- Люда, - так называла себя женщина, - Людмила Леонтьевна, как вы относитесь к жалким, ноющим, страдающим напоказ людям? - спросил я.
- Плохо! - спохватилась Люда. И я решил поспрашивать других участниц группы об отношении Людмилы Леонтьевны к “профессиональным страдальцам”[254].
В Людином кругу, кроме нее, сидело еще восемь женщин. Почти все они были одиноки.
У безропотной голубоглазой Анны Борисовны умерли обе взрослые дочери и муж.
У Натальи Федоровны и Алевтины Павловны мужья спились и тоже рано умерли.
