Антон Соловьев - Lubvi.NET
— Джакопо.
— Ну да. Как я сразу не догадался. Каким же нужно быть злодеем, чтобы не предать тебя смерти, а посадить в тюрьму! Конечно, у тебя много завистников. Ведь никто не сравнится с тобой в искусстве обольщения женщин, — я попытался хоть как-то посочувствовать новому соседу.
Втайне я был рад. Такому соседу можно было только позавидовать. Этому человеку есть что рассказать. И пусть его рассказы будут будоражить фантазию и возвращать меня в прошлое — я был только рад.
Не то, чтобы я хорошо знал Джакопо. Но мы много раз виделись, и у нас было полно общих знакомых. Так что мы быстро нашли общий язык. Тем более, мы оба понимали, что ссориться нам не резон.
Джакопо оказался на редкость интересным собеседником. И даже разница в возрасте не была столь ощутимой преградой к общению. Хотя, честно сказать, я и не знал, сколько на самом деле ему лет. Выглядел он лет на тридцать пять. Но вот говорил… Иногда мне казалось, что я говорю с мальчишкой, иногда — что со стариком.
Он больше рассказывал, а я слушал. Многие подробности его жизни, которые доходили до меня лишь в качестве слухов, искаженных и преувеличенных до невообразимых размеров, теперь можно было узнать из первоисточника. Впрочем, правда иногда оказывалась намного фантастичнее, чем слухи. Единственное, о чем Джакопо не говорил, — это каким образом он оказался здесь, в тюрьме дожа. Впрочем, я и не спрашивал. Только однажды не утерпел и спросил его:
— Наверное, тебе тяжело после столь триумфального шествия по спальням Венеции гнить в тюрьме? — Я не издевался. Мне действительно было интересно.
— Знаешь, здесь я чувствую себя более свободным, чем снаружи.
— Только не говори, что тебе приелась жизнь.
— Я так и не говорю. Мне приелась не жизнь, а те обстоятельства, в которых я оказался.
— Разве плохо обладать любой женщиной, которая тебе понравилась?
— Это неплохо. Плохо то, что с ней случается после этого.
— А что с ней может случиться? Ну, разве только через девять месяцев…
— Не в этом дело. Просто полюбившая меня женщина уже не сможет любить кого-нибудь другого.
— Ну, знаешь ли, у тебя и самомнение, Джакопо.
— Это правда, — вздохнул мой сосед по камере. — Они становятся рабами Слова.
— Какого слова?
— Слова, которое заставляет женщин любить меня и только меня.
— И ты знаешь это слово?
— Ну да.
— И так просто об этом говоришь?
— А что мне еще остается делать? Это было давно… — Джакопо вздохнул и продолжил: — Я думал, что весь мир должен лечь к моим ногам. Но когда первые жизненные передряги смыли с моих глаз пелену, я впал в уныние. Девушка, которую я любил всем сердцем, вышла замуж за другого. И я хотел сначала постричься в монахи, потом принял обет и собрался в Крестовый поход.
— Подожди! Ведь в Крестовые походы давно уже никто не ходит.
— Я же говорю: это было давно. Не перебивай. Я только собрался с мыслями. Так вот. Я сидел на постоялом дворе, ожидая свой отряд, с которым должен был плыть за море. И в этой самой таверне я встретил того, кто владел Словом. Он просто подсел ко мне, завязался разговор, и он отдал мне Слово.
— Просто так? Вот так? Первому встречному?
— Я думаю, ему было все равно. Он уже устал и от жизни и от Слова. Еще он говорил, что я избранный. Сначала думал, что врал, а теперь знаю, что нет.
— И ты не пошел в Крестовый поход, а побежал к своей девушке…
— Нет. Я пошел в Крестовый поход. И там я понял, как хорошо бессмертие. Ведь в нагрузку к Слову давалась вечная жизнь. Раны заживали гораздо быстрее, чем у других людей, и никакие болезни не могли взять вверх надо мной. Ведь в моей душе было Слово.
— А дар обольщать женщин?
— Я опробовал его в ту же ночь в таверне на служанке. О том, что такое на самом деле Слово, я понял по глазам девушки, когда она провожала меня на пороге таверны. Но мне тогда было все равно. Я шел в Крестовый поход.
— Но когда ты вернулся, то добился счастья со своей возлюбленной?
— Да, я использовал на ней Слово. Но оказалось, что я любил другую. Я любил гордую и неприступную, немного заносчивую синьору, а не рабыню, готовую целовать мне ноги.
— И ты понял, как ужасно Слово?
— Понял, но продолжал им пользоваться. И не потому, что был мерзавцем. Да, я не был безгрешен, но Слово звало, оно вырывалось из меня. И если я не говорил его какой-нибудь женщине достаточно долго, я испытывал ужасные муки. Тогда я решил стать своего рода палачом, бичом Божьим. Я использовал Слово на тех женщинах, которые казались мне плохими. Но Слово не делало их лучше. В безумном порыве, вызванном неразделенной любовью, они совершали еще более ужасные злодеяния. А я продолжал странствовать по свету и говорить Слово. Теперь я старался использовать его только на тех, кто был мне мало знаком. Так было легче. И я говорил Слово, пользовался женщиной и ехал дальше.
— А ты не пробовал отдать кому-то Слово?
— Это оказалось не так просто. Я попробовал однажды это сделать, но, услышав Слово, человек просто сошел с ума. Я пробовал еще дважды. А потом перестал. Но теперь все изменилось. Я знаю, кто будет следующим.
— И кто же?
— Ты.
— Ну, я бы, может, и взял Слово. Тем более, я очень боюсь смерти. С моими-то грехами дорога прямиком в ад. Но что мне делать с ним в тюрьме?
— Это уже не твоя забота. Так ты согласен?
— А почему ты решил, что я избранный?
— Я чувствую. Когда я увидел тебя впервые, то почувствовал то же, что и при встрече с предыдущим владельцем Слова.
— Так что ж ты мне не отдал дар сразу?
— В этом и была моя ошибка. Я все тянул. Думал, что развлекусь еще последний раз и отдам тебе Слово. Так проходили дни, потом недели. А потом я узнал, что ты попал в тюрьму из-за этой глупой драки.
— И ты сел ради меня в тюрьму?
— Я хочу покоя. Просто покоя. Я пришел тебя заменить.
— Но ты уверен, что я тот, кого ты искал?
Он ничего не ответил мне. Он просто сказал Слово. Ничего не произошло. Не обрушился потолок, не застонала земля. Просто Слово вошло в меня. И я понял, что теперь мне предстоит носить его в себе.
Марио замолчал, отпил из бокала вина и, достав сигарету, закурил. Я тоже последовал его примеру. Не скажу, что рассказ сильно потряс меня, но определенное впечатление все-таки произвел. Какое-то время мы просто сидели и молча курили, а затем я попытался продолжить разговор:
— И что же случилось потом?
— С кем? — уточнил Марио.
— Ну, с тем парнем, который принял в себя Слово.
— Ему устроили побег из тюрьмы дожа. Хотя побег — это громко сказано. Как ты знаешь из моей экскурсии, из тюрьмы дожа никто не убегал. Парня просто освободили и под покровом ночи приказали ему как можно быстрее убираться из города. Кто оказался тем таинственным благодетелем — неизвестно. Но вероятнее всего, к этому приложил руку Джакопо.
— А что случилось с великим любовником?
— Ну, это всем известно, — улыбнулся Марио. — Он умер в тюрьме. И говорят, что, когда его нашли мертвым в камере, на лице его застыла блаженная улыбка.
— Зачем вы рассказали мне о себе, о Слове?
— Я бы ни стал рассказывать это кому попало. Просто в толпе туристов я наконец-то заметил того, кто может принять Слово. Нас тянуло друг к другу, и наша встреча была неизбежна. Вы сами это почувствовали. Ведь вы первым подошли ко мне.
— Что? Тебе надоело? — Меня почему-то разозлило то, что моя самая простая догадка оказалась правдой. К тому же я, сам того не желая, перешел на «ты».
— Надоело, — покачал головой Марио. — Но я не навязываю тебе Слово… — Марио тоже решил перейти на «ты». — Я мог бы сказать тебе его просто так, и ты стал бы следующим…
— Орудием Слова, — закончил я.
— Ну, может быть и так.
— Марио, а откуда оно, Слово?
— Я не знаю. Этого даже не знал тот, кто передал Слово Джакопо. Может быть, самый первый владелец Слова знал. Так ты разве не хочешь стать бессмертным?
— Хочу, — честно признался я. — Я хочу, чтобы самые красивые женщины легли к моим ногам. Но я не хочу быть рабом. Я хочу использовать Слово только тогда и так, как мне хочется. А этого как раз нельзя.
— Нельзя.
— Всемогущий раб или беспомощный свободный. Так получается?
— Может и так, а может и нет. Я даю тебе право выбора, которого лишили меня. Я думаю, это будет справедливо.
— Спасибо тебе, Марио. Спасибо за выбор, хотя выбор нам дает только Бог. Люди же его только совершают. Ты веришь в Бога, Марио?
— Знаешь, когда ты ощущаешь себя слугой зла, то начинаешь чаще задумываться о смысле бытия.
— Наверное, так. — Я вздохнул, и тут же меня посетила странная догадка. — Слушай, Марио, а ты случайно не играешь со мной? Я, конечно, еще в том возрасте, чтобы верить в сказки, но вдруг это все твоя фантазия? Слово…
