Олег Рой - Сценарий собственных ошибок
– Игоречек мой, сыночка ненаглядный пришел, – лопочет мать заплетающимся языком.
Значит, все. Значит, прощай спокойный вечер с книгой, вблизи лампы, мягко сеющей свет сквозь зеленый абажур с коричневатым пятном, прожженным когда-то перекосившейся в патроне лампочкой. Прощай возможность подготовиться к геометрии – ну вот, завтра опять не напишет как следует контрольную, а это скажется на годовой оценке. Опять будут ее осточертевшие разговоры, невнятные похвалы сыну, такие же невнятные жалобы на то, как у нее все не сложилось и не задалось, что он ее единственная надежда и опора… Темный ужас. В таком состоянии она страшно любит поговорить. Вся сладость чтения, учебы, дружбы – да и вообще всего на свете – отравлена этим чудовищем в женском обличье, которое по какому-то вселенскому недоразумению оказалось его матерью.
Игорь понимает, что расскажи он кому-то о своих переживаниях, девять человек из десяти начали бы канифолить ему мозги: разве можно так отзываться о родной матери? Она же тебя родила, неблагодарный! А то, что с ней происходит, это просто болезнь…
Ну да, разумеется. Эти девять из десяти не побывали в Игоревой шкуре. Они не испытали на себе всю прелесть обитания бок о бок с такой «больной». Хотя, по мнению Игоря, никакая это не болезнь. Если человек заболевает гриппом, воспалением легких или даже раком – это не зависит от него. А как назвать того, кто сам себя гробит? Симулянтом? Или хуже? Ерунда, никакая это не болезнь. Распущенность, и все. Если бы по-настоящему захотела, давно прекратила бы…
В конце концов, Игорь не просил себя рожать! Сделала бы аборт – он и не узнал бы о том, что обязан вести мучительную жизнь по чьей-то минутной прихоти. Зачем надо было портить жизнь неродившемуся человеку? Материнство – не для таких, как она!
«Сашка стопроцентно прав – надо обязательно уезжать отсюда», – говорит себе Игорь…
* * *Когда Игорь, разорвав пелену прошлого, очнулся от воспоминаний, он обнаружил, что застолье затянулось. Как обычно бывает в таких случаях, гости, все в разной степени опьянения, выходили из-за стола, бродили туда-сюда, пересаживались. Игорь тоже встал и подсел к Мише и Володе, которые тихонько разговаривали об Андрюхе.
– Видели? Сашка на кладбище был, – вклинился Игорь в их заупокойную беседу.
– Да ты что! Неужели приехал? – поразился Володя. – А где же он?
Владимир Сигачев – архитектор, обласканный призами на разнообразных конкурсах, неоднократно получавший заказы от правительства Москвы – был, наверное, самым компанейским человеком из всех, с кем когда-либо водил знакомство Игорь. Уж если бы Сашка повстречался ему, Володя бы его так не отпустил! Затащил бы на поминки, повез немедленно к себе в гости на своей машине, с которой он носится, как монгольский воин с любимой лошадью… А смысл? Неужели эти сиюминутные проявления внимания могли бы что-то возместить Саше? Все те годы, в течение которых его для них вроде как бы и не существовало?
– Не захотел он на поминки идти, – отрезал Игорь.
– Надо же! А я его не видел, – вклинился Миша. – Ну и как он? Как выглядит?
– Судя по всему, дела у него неважнецкие. Одет так… Ну, фигово, в общем. А выглядит, пожалуй, даже хорошо. Молодо, не как мы. Ни пуза, ни залысин.
– Ну что ж он даже не подошел к нам, не поговорил? – продолжал удивляться Миша.
– А тебе зачем? Он же инвалид, – припечатал Игорь с неожиданным ожесточением. – А ты у нас такой фанат здорового образа жизни, что больных на дух не переносишь.
– А чего ты на меня взъелся? – оскорбленно вскинулся Миша.
– Потому что так вот и теряют друзей!
– Значит, он так и не оправился после того случая, – резюмировал Володя. – И, похоже, на нас здорово обиделся…
Игорь уже жалел, что так резко обошелся с Мишей, который из всех его друзей всегда был самым нервным, самым впечатлительным. «В самом деле, с чего это я на него взъелся?» – риторически вопрошал себя он, хотя отлично знал – с чего. Встреча с Сашей, вынырнувшим из прошлого, о котором Игорь и думать забыл, саднила, точно заноза под ногтем. Не то, чтобы она разбила вдребезги уверенность в собственной безупречности, с которой Игорь Гаренков успел уже срастись, но оставила на ее блестящей лакировке царапину. Вроде подумаешь, пустяки какие – но изделие с царапиной падает в цене. Им уже вроде не полюбуешься…
* * *Игорь думал, что после этого тягостного, насыщенного впечатлениями дня он не сможет заснуть – однако отрубился, едва лег в постель, не дожидаясь Инны, которая перед сном, по своему обыкновению, долго мазала лицо кремами, сидя в розовой ночной рубашке на пуфике перед туалетным столиком эпохи рококо. Голова у Игоря кружилась, словно его засасывал в свое крутящееся жерло черный водоворот. Он успел еще подумать, что изменил своим правилам – выпил на поминках больше, чем следовало, и завтра за это придется расплачиваться похмельем… А, ладно! Ну и пусть! Что такое головная боль на фоне Андрюхиной смерти? Он просто не способен смириться с тем, что его друг покончил с собой! Он обязан выяснить – хотя бы для себя – причины, которые привели его к этому страшному решению! Но это – завтра, завтра. А пока нужно поспать… поспать…
Однако полноценно поспать тоже не удалось. Игорю показалось, что он продремал в посталкогольном кружении всего минут десять, прежде чем его разбудил неприятно настойчивый звонок внутреннего телефона. Что еще там случилось? Посреди темноты на дисплее электронных часов, совмещенных с радиоприемником, полыхали цифры «03:08», доказывающие, что сон продолжался все-таки дольше, чем ему померещилось. Но какая дикая рань! Под боком недовольно заворочалась Инна. Игорь сердито откликнулся на вызов:
– Какого хрена?..
– Игорь Сергеевич, тысячу извинений, что побеспокоил! – Голос охранника звучал взволнованно и как-то удивленно. – Но тут ваши друзья, они говорят, что дело очень срочное…
Друзья?! Тьфу ты, да кого ж это черти принесли среди ночи? Пошатываясь и натыкаясь на мебель, которая всегда в подобные минуты, как нарочно, выставляет острые углы, Игорь нашарил в потемках на стуле халат и, кое-как запахнув, подвязал его поясом. Затем поплелся вниз, в небольшую комнату рядом с входом, где находились мониторы, сопряженные со всеми с видеокамерами – домашний пункт управления полетом, как шутили они с Алиной.
Видеокамера транслировала во весь экран лицо Марины. Неизвестно, было ли виновато черно-белое изображение или на то имелись объективные причины, но выглядела вдова хуже, чем на похоронах. Гораздо, гораздо хуже… У Игоря холодная струйка скользнула по спине от Марининых набрякших мешков под глазами, от ее съехавшего на сторону рта, окруженного трагическими складками. За те несколько часов, что они не виделись, вдова Андрея постарела лет на двадцать.
![Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]](/uploads/posts/books/124/124.jpg)
