Гийом Мюссо - Ты будешь там?
Матт включил проигрыватель и попал на хит сезона: песню «Hotel California» группы «Иглз».
Насвистывая припев, Матт рассматривал людей на пляже.
— Видишь девушку справа? Она на нас смотрит?
Элиот осторожно обернулся. Молодая, грациозная, словно нимфа, она лежала на полотенце и лениво облизывала итальянское мороженое. Скрестив длинные ноги, красавица бросила выразительный взгляд в их сторону.
— Очень даже возможно.
— Как она тебе? — спросил Матт, кивнув девушке.
— Напоминаю, в моей жизни уже есть женщина.
Матт махнул рукой.
— Ты знаешь, что всего пять процентов млекопитающих живут парами?
— Ну и что из этого?
— Почему бы нам не присоединиться к остальным девяноста пяти процентам, которые не усложняют свою жизнь бессмысленными принципами?
— Не знаю, согласилась бы с тобой Илена или нет…
Матт проглотил последний кусок хот-дога и бросил беспокойный взгляд на друга.
— Слушай, с тобой все нормально? Ты неважно выглядишь.
— Не любезничай. Ты меня смущаешь.
— Я за тебя волнуюсь, ты слишком много работаешь.
— Работа — это здоровье.
— А, понял, ты опять ужинал у этого китайца, недалеко от твоего дома?
— У мистера Шоу?
— Да. Ты уже пробовал его утку по-пекински?
— Очень вкусно.
— А по-моему, эта утка сделана из собачатины.
Продавец, разносивший мороженое, прервал их разговор:
— Какое мороженое желаете, господа: фисташковое, карамельное, кокосовое?
Элиот доверился вкусу своего друга, и Матт с удовольствием выбрал мороженое для обоих. Как только продавец ушел, разговор возобновился.
— Как прошел уикенд во Флориде? У тебя озабоченный вид.
— Вчера вечером произошло нечто удивительное, — признался Элиот.
— Внимательно слушаю.
— Я встретил кое-кого в аэропорту.
— Женщину?
— Мужчину… лет шестидесяти.
В то время как Матт хмурил брови, Элиот рассказал ему о своей странной встрече с таинственным мужчиной, который исчез в туалете.
Выслушав друга, француз недовольно прокомментировал:
— О, это еще хуже, чем я думал.
— Клянусь, это правда.
— Послушай меня, дружище, тебе надо сделать небольшой перерыв в работе.
— Не беспокойся за меня.
— С чего это мне беспокоиться, Элиот? Когда ты говоришь, что твой двойник приходит к тебе из будущего, — это ведь абсолютно нормально, правда?
— Да ладно тебе, давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
— Как поживает твоя драгоценная Илена?
Элиот повернулся к океану, и несколько мгновений его взгляд блуждал среди тумана, окружавшего металлические столбы Голден Гейт.
— Она хочет, чтобы у нас был ребенок, — задумчиво произнес он.
Лицо Матта просияло.
— Классно! Можно я буду крестным?
— Я не хочу детей, Матт.
— Да? И почему же?
— Ты прекрасно знаешь. Мир стал слишком опасным и непредсказуемым…
Матт закатил глаза.
— Ты бредишь, старина. Ты будешь рядом, чтобы защищать своего малыша. И Илена, и даже я — все мы примем посильное участие. Для чего же тогда нужны родные и крестные родители?
— Тебе легко говорить. Ты живешь как плейбой, через день меняешь подружек. Что-то я не заметил, чтобы ты хотел создать семью.
— Это потому, что я не встретил такой женщины, как Илена. Это могло случиться только с тобой. На Земле была лишь одна нимфа, и она твоя. Но ты слишком глуп, чтобы понять это…
Элиот отвернулся, не сказав ни слова. Большая волна разбилась о берег, и в мужчин полетели брызги. Достаточно было нескольких минут, чтобы к друзьям вернулось хорошее настроение. Разговор перешел на менее серьезные темы.
Когда Матт решил, что время сюрприза настало, он достал из рюкзака бутылку розового шампанского.
— Что мы празднуем? — спросил Элиот.
Матт с трудом скрывал радость.
— У меня получилось! Я наконец нашел ее, старина! — сообщил он, открывая бутылку.
— Женщину твоей мечты?
— Нет.
— Способ избавить мир от голода?
— Нашу землю! Наше будущее предприятие! Замечательный участок на вершине холма с большим деревянным домом…
Несколько лет назад Матт получил свидетельство о прохождении летной подготовки. Он купил гидроплан и теперь неплохо зарабатывал, катая туристов над бухтой. Но еще задолго до этого он вынашивал безумный проект о создании вместе с Элиотом винодельческого предприятия в долине Напа.
— Поверь мне, сейчас самый подходящий момент, чтобы вложить деньги в это дело, — восторженно заявил он. — Сегодня в долине всего несколько владений. А хорошее вино — это будущее Калифорнии.
Наше красное золото, понимаешь? Если мы откроем дело в ближайшее время, все деньги достанутся нам!
Не убежденный до конца, но довольный тем, что его друг счастлив, Элиот пообещал в следующие выходные приехать осмотреть участок. Он заинтересованно внимал мечтам товарища о славе до тех пор, пока не зазвонил будильник на часах и не заставил его вернуться к действительности.
— Ну, я пошел, — сказал он, вставая и потягиваясь. — Пойду спасу еще несколько жизней. А ты? Что собираешься делать во второй половине дня?
Матт повернулся, чтобы проверить, не исчезла ли прекрасная наяда. Красавица лежала на песке. Взглянув на француза, девушка недвусмысленно подмигнула, словно все это время ждала его.
Матт аж засиял от удовольствия. Он был молод, красив, перед ним открывалась целая жизнь. И он ответил:
— Кажется, меня кое-кто дожидается…
* * *Из-за пробки такси еле тащилось по Гайд-стрит. Купер заплатил за проезд и захлопнул дверцу. До больницы осталось недалеко. «Пешком получится даже быстрее», — подумал он. Элиот закурил и быстро зашагал по улице. Каждый раз, подходя к месту работы, он ощущал смутную тревогу. Его волновали одни и те же вопросы. Сможет ли он оправдать ожидания, которые возлагают на него люди? Сумеет ли принять верное решение? Не потеряет ли пациента в результате ошибки?
Он еще не достиг того состояния, когда человек в любой ситуации чувствует себя закаленным. Элиот часто ощущал себя неготовым к жизни. Его карьера на сегодняшний день была безукоризненна: блестящее обучение в Беркеле, где он перескочил через курс; практика в больнице Бостона, четыре года стажировки и несколько педиатрических специализаций, необходимых для того, чтобы занять должность руководителя отделения.
Однако Элиот все еще не был уверен, что правильно выбрал профессию. Конечно, ему нравилось заботиться о людях — он чувствовал себя нужным. Порой, в конце удачного дня, когда ему казалось, что операция прошла успешно, доктор уходил с работы в состоянии эйфории. Он садился в машину и несся на полной скорости по приморскому курортному комплексу. Купер испытывал восторг оттого, что вышел победителем в битве за чужую жизнь. В такие вечера он чувствовал себя равным Богу. Но это ощущение восхитительного блаженства никогда не длилось долго. Всегда наступали завтра или послезавтра, когда жизнь тяжелобольного пациента выскальзывала из рук доктора.
