Семен Данилюк - Выезд на происшествие
- Считаю до трех! - крикнул Будаков.
Танков продолжал стоять. Вперед он не мог шагнуть и понимал это. Прятаться опять за угол - об этом стыдно было и думать. Надо найти слова...
- Раз!
Пуля ударила в землю и, прорыв канавку, утонула в полуметре от него. Отшатнувшись, он сделал шаг назад.
-- Отпустите хоть детей, не мучьте их! - крикнул Танков. -Два!
-- Беги, парень! - крикнули из-за дома.
Он повернулся и, стараясь идти нарочито медленно, сделал шаг к спасительному углу. Теперь он ощущал ружье лопатками. Дрожит, дожимая курок, палец, еще четверть мгновения, и пуля, самодельная, с неотшлифованными краями, изготовленная на секача, вплющится между лопатками. Она входит в него, ломает, корежит позвоночник, буравит, разрывая, внутренности...
- Три!
Он прыгнул рыбкой, перекатился за угол и затих на траве, закрыв голову руками. Выстрела не было.
- Что, ошметок легавый? Ссышь, когда страшно?! - хрипло, с удовольствием кричал Будаков. - Это вам не мужиков по шалманам гонять. А ну, цыц, шманки!
Танков, отводя глаза, неохотно поднялся с земли.
-- Что ж тут было сделать? - Захаров успокаивающе принялся его отряхивать. - Стрельнул бы он тебя в упор, да и все дела. Вишь, озверел мужик. А то б картечью порвал.
-- Возьми. - Игнатьев обил о рукав поднятую с земли фуражку и сам надел на Танкова. - Чего уж теперь? Давай наших ждать.
-- Мефодьич! - заорал опять Будаков. Председатель вздохнул, поднял рупор. - Тащи мою стерву! Скажи, ежели через пять минут под расстрел не выйдет, щенят еенных порешу. Мне теперь все едино.
-- Опомнись ты, Генка! Дети ж твои! Чего зверствуешь-то?
-- Не мои они! Нагуляла, тварь. Все, последнее мое слово!
-- Его! Его! - Будакова, затихшая было на земле, всполошилась разом, заметалась, хватая за грудь то Велина, то Танкова. -От него дети! Чем хошь поклянусь!
-- Да нам-то ты чего? - досадливо освободился от ее цепких, перепачканных грязью пальцев Велин. - Что мы, попы? Ты вон его уговори.
-- Иди, Галина, иди. Скажи что-нибудь. Договорись как-то, -подтолкнул ее к углу и Захаров.
Будакова медленно подошла к углу, оглянулась. Ей успокаивающе закивали.
-- Гена, - тихо позвала она. Откашлялась. Крикнула тонко: -Ге-ена! Гена, прости! Чем хошь клянусь, твои дети! Со зла сказала. Слышишь? Отпусти их, не мучь. Твои ж они! Ну, пошутили, и будет! Чего людей смешить. И так уж нагородил!
-- Пошутили! - Он будто только и ждал этого неудачного словечка, чтобы намертво в него вцепиться. - Это верно! Нашутила ты со мной препорядочно! Все во мне перековеркала. Нет тебе веры! А ну выдь из-за угла, если честная. Вместе пошутим! Ну?! А-а, знает кошка...
Будакова повернулась:
-- Что ж мне теперь? И впрямь под ружье?
-- Да погоди, погоди ты, Галина! Вот, ей-богу, удумала. - Захаров встряхнул ее за плечи. Отвел глаза. - Погоди. Придумаем что-нибудь. Он передал ее женщинам, подошел к стоящим кучкой милиционерам: - Надо чего-то решать, товарищи! Ей-богу! Хоть штурмом бери! Ну не посылать же бабу... И малых не оставишь. До крайности ведь мужик дошел.
-- Сколько мы здесь? - Велин глянул на часы, встряхнул, подгоняя. - Почти полчаса. Вот-вот наши подъедут.
-- Чего там вот-вот! - грубо оборвал Игнатьев. - Да раньше, чем через час не объявятся. Пока их по ночи соберут, пока вооружатся. Дай бог через час.
Из темноты подбежал подросток.
-- Кто здесь Танков? - крикнул он. - Вас дяденька зовет, который в машине.
-- Что вам, Воробьев? - Танков недовольно подошел к решетке. - Опять хотите осуществить конституционное право - в туалет? Так я его нарушу: не до вас.
-- Слышь, парень. - Воробей прижался к дверце, зашептал: - Дай я его возьму!
-- Чего возьмешь?
-- Этого в доме. Ну, что, как пень, зекаешь? Мне один черт. Гуляй ведь и верно докопает: сам не найдет, так Любку "развалит". А мне ж зарез. Может, возьму, так скостится? А чего? Рвану через площадь. Глядишь, промажет. А там уж кто кого.
-- Спасибо, додумался, - поклонился Танков. - Мне только еще не хватало вас угробить. Сами возьмем.
-- То-то гляжу, здорово у вас это получается. Мнетесь по углам.
Танков повернулся, быстро подошел к нервно расхаживающему Велину.
-- Будакова! - строго позвал он, и та, тихо бившаяся головой о бревно дома, тотчас подбежала.
-- Справа боковое окно есть?
-- А?.. Есть, есть!
-- Так чего есть? - Кременчук постучал по ее лбу. - Да оно в той же комнате, где он сам. Незамеченным не пролезешь. Пытаться надо через левое, там горница.
-- Окно закрыто? - Танков спрашивал теперь быстро, целенаправленно.
-- Тебя, дура, спрашивают, на шпингалеты закрывала? - перевел вопрос Кременчук.
-- На личину. Оба. Осень ведь.
-- Это ж разбивать надо, - включился подошедший Захаров.- Услышит, выскочит - и в упор.
-- Так это, - радостно замахала руками Будакова. - Форточку я, кажись, не закрыла.
-- Кажись! - передразнил Игнатьев. - Точно знать надо. Эх, баба и есть баба.
-- Если сбегать туда, сколько выйдет?
-- Метров триста, - прикинул Кременчук, - а там уж по пустырю на рывок.
-- Не успеем. - Танков сощурился: - Сережа, Игнатьев! Они отошли метров на десять. - Может, я чего не понимаю, - замялся Танков.
-- Не тяни.
-- Предлагаю. - Танков помолчал. - Один начинает переговоры - отвлекает, второй перекрывает правое окно, чтоб не ушел, третий... Словом, надо попробовать через форточку. Правое окно, я думаю, надо подстраховать Василию Кузьмичу.
- Сделаю, - непривычно покорно кивнул Игнатьев. - Что ж, не понимаю, какое дело? Он отошел в гущу людей, и среди них началось оживление.
Танков облизнул губы:
-- Сергей, ты как, одобряешь решение? Если есть другое, лучше, скажи.
-- Так чего? - Велин пожал плечами. - Ты дежурный по отделу. Стало быть, сегодня мой руководитель. Решил - мое дело подчиниться.
-- Ну да. - Танков помялся. - Как мы с тобой поделимся?
-- Ну, оратор ты, как погляжу, никакой. - Велин усмехнулся.- К тому же он меня знает, попробую уломать. В общем, переговоры я на себя возьму. Потом ты потоньше. Так что если в форточку, так шансы только у тебя.
-- Ну и ладушки. - Танков вздохнул. - Раз так, начинай, а то пять минут уже истекают.
-- Я ж здоровый. Не пролезу.
-- Так верно.
-- И уговорю его скорей.
-- Конечно, ты умеешь.
-- Ну а как ты внутрь проникшешь, тут не сомневайся: напрямую через площадь рвану. Ох, нарушаем мы инструкцию. Обложить бы положено и ждать. - Велин озабоченно покачал головой. - Да ладно, раз уж ты решение принял.
Танков повернулся было к переминавшемуся в нетерпении Кременчуку, но, поколебавшись, вернулся.
-- Передумал?
-- Слушай, ты посмотри, как у меня пистолет, - боясь, что их услышат, смущенно попросил Танков. Он вынул пистолет из кобуры и протянул Велину.
- Чего пистолет? - Тот недоуменно покрутил оружие на ладони.
- Ну, это... - Танков оглянулся. - С предохранителя как снять? Забыл я.
-- Чего?! - Велин громко хохотнул. - Оружие, что ли, не держал?
-- Да я и был-то всего на офицерских сборах. Так получилось. Ты только покажи.
-- Ясно. - Велин громко, призывно вздохнул, покрутил было головой, собирая слушателей, но какая-то мысль удержала его, и он только тихонько выругался: - Предохранитель! Он у тебя и заряжен-то не был. Гляди, теперь патрон в патроннике.
-Где?
- Там, где надо, раззява. В общем, собачку спустишь. Вот она. И можно стрелять.
Танков осторожно принял пистолет, сунул в кобуру.
- Только учти! - остановил Велин. - Без предупреждения стрелять не имеешь права. Сначала в воздух. Иначе...
Танков и заждавшийся Кременчук побежали.
- Счастливо, сынок! - негромко пожелал вслед Захаров. Многие женщины крестили бегущих со спины. Заместитель совхозного парторга Волкова, встретившись взглядом с председателем сельсовета, смущенно опустила руку.
- Да ладно уж, - отмахнулся Виктор Мефодьевич.
Быстрыми шагами шел к рупору Велин...
ОГОРОДАМИ, падая, перемахивая через палисадники, а кое-где ломая их, Танков и Кременчук перебежали к стынущему пруду, где залегли в негустой осоке. До заветного окна отсюда было метров сто тридцать потоптанного луга. В тишине деревни разнесся искаженный металлом голос:
-- Внимание! Будаков! С тобой говорит оперативный уполномоченный уголовного розыска Велин! Выслушай меня, и выслушай внимательно! Сейчас ты собираешься совершить непоправимую ошибку! Я не буду давить на твою совесть, я просто объясню, что будет, если ты пойдешь на это. И слушай изо всех сил, потому что шагнуть на роковой путь ты всегда успеешь!
-- Толково говорит, - оценил Кременчук.
Танков, отдыхая, молчал. Он боялся растерять ту решимость, которую с трудом собрал после недавнего позора.
-- Ну, все, - прошептал он. - Спасибо, дальше я один.
-- Я с тобой, лейтенант, - заупрямился механизатор. - Не дело одного бросать. Да и не сладишь ты в одиночку. Он мужик здоровый, - только тут Танков разглядел в его руке небольшой ломик.
- Нельзя, Кременчук, нельзя.
