Эмиль Брагинский - Суета сует
– У меня нет слов! – вымолвил Вася.
– Я потрясена, наверное, мне это снится! – Наташа отдала паспорт и, взяв у администратора направление, пошла к лифту.
– Главное, мы миновали родителей! – улыбнулся Вася. – Надо дать им время раскаяться.
А по лестнице спускалось вниз какое-то важное лицо. И важное лицо, проходя мимо администратора, сказало ей:
– Вашу систему обслуживания клиентов одобряю.
– Спасибо! – хором запели администратор и лица, сопровождавшие важное лицо.
Гости покинули гостиницу, администратор облегченно вздохнула, достала откуда-то снизу плакатик: «Свободных мест нет» – и водрузила на видное место.
И тут возник Борис Иванович.
– Извините, – начал он раболепно, – мне бы хотя бы не номер, а место, на одну ночь…
– Вы что, слепой, – рявкнула администратор, – или неграмотный? Видите, написано: «Свободных мест нет»!
Вечер уже клонился к ночи, и собор, который был виден из окна, высился темно-серой громадой.
Марина Петровна лежала на диване и иронически глядела на бывшего мужа, который застрял у окна:
– Я не приехал сюда смотреть на соборы! Бред, бред, бред! Я не хочу ночевать с тобой в одной комнате и тем более на одном диване!
– Тут не гостиница, – пожала плечами Марина Петровна, – и у них нет лишнего дивана!
Борис Иванович заметался по комнате:
– Где этот чертов Вася?
– Где-нибудь с твоей дочерью!
– Я его разберу на составные детали!
– Не надо! – посоветовала Марина Петровна. – Нам нужен целый зять, а не разобранный!
– Тебе весело! – продолжал бушевать Борис Иванович. – А я спать хочу. Где мне лечь, на полу?
– Абсурд! Ты лежал со мною рядом двадцать лет…
– Девятнадцать…
– Лишняя ночь ничего не меняет, а если ты ляжешь на полу и они войдут?..
– Зачем они среди ночи должны входить?
– Вдруг им что-нибудь понадобится? В шкафу, например…
– Двигайся! – решил Борис Иванович. – Ляжем валетом!
И тогда Марина Петровна начала смеяться:
– Мы с тобой лежали двадцать лет…
– Девятнадцать! – Борис Иванович взял подушку, кинул к ногам Марины Петровны и лег как был – в рубашке и брюках.
– И первый раз лежим валетом! – как говорится, от души смеялась Марина Петровна. – Слушай, а все эти двадцать лет…
– Девятнадцать… – стоял на своем Борис Иванович.
– Ты меня любил? Ну, сначала-то любил, я знаю, а потом это была привычка или чувство?
– Все было, чувство было, привычка была, а теперь я поставил на тебе крест! Ясно?
И тут Марина Петровна окончательно зашлась от смеха.
– Ты что? – не понял Борис Иванович. – Ты чокнулась?
– Нет… я представляю… твоя толстуха… узнает… что ты… сегодня спал со мной в одной постели!
Борис Иванович вскочил:
– Я ухожу!
– Куда? – Марина Петровна продолжала развлекаться. – Я ее никогда не видела, но я отлично представляю выражение ее лица, когда она узнает…
И тут в дверь постучали.
– Ложись! – скомандовала Марина Петровна. – И рядом со мной!
Борис Иванович схватил подушку, лег рядом, голова к голове.
– Входите! Кто там? – нарочно сонным голосом проговорила Марина Петровна, успев накинуть одеяло на бывшего мужа.
В двери появились Яков Андреевич и Серафима Ильинична.
– Вы уж извините! – сказала Серафима Ильинична. – Вы тут спите, как голубки, а мы извелись – переживаем!
– Значит, я их из дому шуганул, и что же теперь? Не приходят они! – добавил Яков Андреевич.
– Вы думаете, у вас и у нас нет выхода? – напрямую спросила Марина Петровна.
– У родителей всегда нет выхода! – вздохнул Яков Андреевич.
– Выход один – печь пироги! – закончила Серафима Ильинична. – Если вы, конечно, согласные. Беда-то общая.
Когда хозяева ушли, бывшие муж и жена остались лежать рядом, и бывший муж спросил:
– Где они будут жить? Наташа уедет в Новгород?
– Через мой труп! – образно высказалась бывшая жена. – Он переедет к нам. У нас теперь места хватает!
– Это точно, насчет места… – грустно согласился Борис Иванович. – Но в восемнадцать лет выскочить замуж, да еще за таксиста!
– Рано! – не стала спорить Марина Петровна. – И физик был бы лучше или какой-нибудь другой конструктор. А она полюбила таксиста. Таксисты, между прочим, прекрасно зарабатывают!
– С каких это пор ты стала меркантильной?
– Как всякой безмужней женщине, мне приходится думать о деньгах!
– Я забыл, что ты теперь безмужняя! Как тебе, кстати, без меня?
– Конечно, плохо! – откровенно призналась Марина Петровна. – И непривычно!
– Я тоже часто про тебя думаю. За годы совместной жизни я к тебе привык и привязался. Я вот завидую – где-то на Востоке можно иметь две жены!
– А ну переляг валетом! – гневно выкрикнула Марина Петровна. – Или нет, на пол! Только на пол!
Борис Иванович жалобно покивал головой, сполз с постели и стал укладываться на дощатый пол.
Наутро Наташа, с чемоданчиком в руке, весело сбежала по ступенькам гостиницы к обшарпанному «Москвичу», возле которого улыбался Вася.
– Билет взял?
– Вагон четыре, место одиннадцатое, нижнее. Выходит, ты приезжала глядеть на исторические памятники?
– И не более того! – Наташа полезла в машину. – Где ты провел ночь? Дома?
– А у меня вырабатывается привычка спать в гараже. Поскольку ты уезжаешь, я прошу об одолжении, хоть на секунду зайдем к родителям, я хочу, чтобы у них осталось о тебе симпатичное впечатление!
– Не пьешь, не куришь, – пожала тонкими плечиками Наташа, – любишь родителей, твоей будущей жене будет мучительно скучно. Ладно, сделаю тебе одолжение!..
Наташа первой распахнула дверь в комнату, где собрались две пары родителей, и, распахивая дверь, громко произнесла:
– Доброе утро, Серафима Ильинична и Яков Андреевич. Доброе утро, Лида! Я пришла сделать Васе прощальное одолжение! – и осеклась, потому что обомлела, не поверила своим глазам.
А Вася, который стоял сзади Наташи, растерянно поздоровался:
– Здрасьте, Марина Петровна! – и не удержался: – Вы откуда взялись?
В наступившей паузе послышался голос хозяйки дома:
– Вася, ты завтракал?
– Мама, – очнулась от шока Наташа, – это уже из области фантастики. Ты же плывешь на пароходе в Кижи!
– Мне тоже кажется, что плыву, и от всего происходящего меня сильно укачивает!
– Вы приплыли из Москвы на пароходе, во красота! – вставила Лидка.
– Наташенька, – позвал Борис Иванович, – я тоже изволновался, и я тебя тоже нашел.
– Мама, все-таки как ты сюда попала? – Наташа не могла ничего понять.
– Долго рассказывать! – отмахнулась от вопроса Марина Петровна. – Главное, я здесь!
– Как ты могла, Наташенька, – включился Борис Иванович, – уехать в Новгород, с мужчиной!
И тут Наташа взорвалась:
– А ты, Борюся, молчи! Ты вообще кто такой? Специалист по сытым женщинам?
– Вот это да, – оторопел Яков Андреевич, – фирменная семейка!
– Вася, где билет? – по-деловому спросила Наташа.
– Вот!
– Борюся, возьми! – приказала Наташа. – Вагон номер четыре, место одиннадцать, нижнее.
Борис Иванович растерянно взял билет и поднялся с места:
– Но я же твой папа!
– Бывший! – уточнила Наташа. – Может быть, ты забыл, но ты нас бросил! И нас связывают только фамилия и отчество. И то и другое можно сменить, стоит это совсем недорого.
– Господи! – воскликнула Серафима Ильинична. – Марина Петровна, вы-то смолчали, и мы вас в одну кровать.
Лидка радостно захохотала.
– Хороши сватья! – вставил Яков Андреевич. – То разводятся, то в обнимку лежат.
Борис Иванович поплелся к двери:
– Я, конечно, виноват, но я, конечно, ушел по большой любви!
Борис Иванович вышел на Темно-зеленую улицу, сел на скамейку на другой стороне и стал потерянно глядеть на дом номер два.
На балкон прокралась Лидка и громким таинственным шепотом заверещала:
– А я вам сочувствую!
– Спасибо!
– Ловите! – крикнула Лидка. Борис Иванович поднялся и поймал пакет. – Это мой школьный завтрак, а у меня склонность к полноте. Они вас не понимают, а я понимаю! Любовь оправдывает любой поступок, кроме убийства и измены Родине!
Борис Иванович вздрогнул и пошел не оглядываясь по Темно-зеленой улице.
А в квартире Марина Петровна говорила торжественным голосом, как на бракосочетании:
– Уважаемые Серафима Ильинична и Яков Андреевич. Люди вы вполне симпатичные, и к вам никаких претензий я не имею.
– Спасибо и на том! – раскланялся Яков Андреевич.
– Наташа, – распоряжалась Марина Петровна, – бери чемодан, негодяйка, и попрощайся!
– Прощайте! – улыбнулась Наташа.
– Прощайте! – повторила Марина Петровна. – Бог даст, больше не увидимся!
И ушла вместе с дочерью.
– А я пироги поставила… – вздохнула Серафима Ильинична.
– Сами съедим! – успокоил Яков Андреевич. – Без этой грубой женщины и без ее костлявой дочери. Как ее все-таки зовут, Валя или Наташа?
