Алексей Филиппенков - Воронка
Восемнадцать лет жизни Вернера пронеслись в одном потоке запутанных чувств. В них было все: безответная любовь, унижения, страсть, приобретения и разочарования. Но сам Вернер в будущем скажет, что его жизнь началась зимой 1916 года, когда вся Германия замерла в ожидании новостей из Вердена.
* * *Вся эта история, полная драматических событий и серьезных решений началась в феврале 1916 года.
Очередное зимнее утро застало Вернера в хорошем настроении. Он с трудом проснулся и первое, что он увидел за окном, был снег, в изобилии падающий с неба. Утренний оттенок багрового заката дополнял прекрасную картину. Красота природы вызвала у Вернера широкую улыбку и он вдруг почувствовал себя бодрым. Недосыпание куда-то испарилось вместе с хворью, которую он ощущал последние дни. Радуясь встретившему его утру, он и не знал, что произойдет в сегодняшний день. Он вышел из своей комнаты и направился в кухню. Квартира пребывала в тишине и покое, а это означало, что дома кроме него никого нету. Родители ушли еще рано утром. Это утро было началом очередного учебного дня, и Вернер на скорую руку позавтракал ломтем ржаного хлеба с кусочком колбасы. По-быстрому собравшись, он надел зимнее пальто, которое они с матерью купили когда-то на распродаже в Лейпциге и стремглав выбежал на улицу.
Тихими и заснеженными улицами Йены Вернер шел в сторону университета, разметая ногами лежавший снег. Погода в этот день действительно была прекрасной. Несмотря на минусовую температуру, солнце светило ярко и немного согревало. Люди наводнили проспекты и бульвары, спеша по своим делам. Витрины магазинов встречали прохожих пестрой рекламой. На улице, возле перекрестка стоял мальчик лет двенадцати. Он видимо только что подошел сюда и начал вытаскивать из пузатой сумки кипу газет. Спустя минуту мальчишка превратился в человека-рекламу. Он продел себе через шею картон так, что оказался между двумя ломтиками этого картона. Спереди и сзади все было исписано последними новостями, в большинстве своем о войне, чуть меньше о промышленности и экономике. Но главная новость на сегодня ожидала горожан спустя секунду. Мальчишка поднял газету вверх и громко закричал: «Немецкая армия разгромила Францию под Верденом». Вдруг к нему подошел один покупатель, потом второй, потом мальчонку окружила оживленная группа людей, желавших узнать последние новости с фронта. Вокруг мальчика начался целый ажиотаж. Не замечая друг друга, люди тянулись руками, зажав монетку и стремились вырвать газету быстрее остальных.
Вернер же прошел мимо этой газетной лихорадки и не придал никакого значения услышанной сенсации. Ему были чужды реалии войны, ее психологическая сторона, ломающая личности даже самых сильных людей. Он понять и не имел, что происходило под Верденом, а тем более кто куда наступал. Его не волновало, что события, разворачивавшиеся вокруг него, являлись началом новой эры человечества.
Начавшаяся первая мировая война встретила радужные выкрики во всех уголках Европы. Молодежь в патриотическом порыве устремилась в армию, в желании стать свидетелями новой эпохи, доселе не виданной человеком – эпохи промышленности и тотальной военной модернизации. Каждый хотел стать частью этого нового мира, внести свой вклад в его создание. Никто и не подозревал, чем обернется приключенческое видение войны. Когда отгремели сражения во Фландрии, они унесли жизни десятков тысяч тех, кто еще недавно видел в войне легкую прогулку. Война протянула свои костяные руки до Африки, где смерть пахла так же омерзительно, как в Европе. По прошествии двух лет с начала войны, на улицах всех городов Европы уже нет того возбуждения, что царило ранее. Короткая и победоносная война превратилась в жестокую окопную бойню, изуверство и мерзость которой не могли описать даже те, кто возвращался домой. Вернер впервые увидел последствия войны, когда по городу разнесся слух, что прибывший поезд выгрузил в Йене две сотни раненных. Наблюдать за выгрузкой прибегали многие. Это был самый настоящий цирк уродов. Оторванные ноги, изувеченные лица и вырванные осколками куски плоти были далеко не самым страшным, что могли наблюдать зеваки. Контузия, когда человека сотрясал тремор, пугала намного сильнее. От одного вида контуженного кровь стыла в жилах.
Последних раненых привезли из Вердена, где творился сущий ад. Из газет можно было узнать только основную информацию, наполненную политическим пафосом и обещаниями от кайзера. По городу ползли различные слухи – то об успехах, то о полной победе, но они развенчивались, если в эти дискуссии вступали солдаты в увольнительных. Из разговоров с ними население узнавало подробности «Верденской мясорубки», когда немецкая армия с трудом захватила один из укрепленных фортов. В газетах много писалось о неприступном форте Дюомон, о его поверженных защитниках и героических сынах кайзера, выполнивших свой долг во имя великой победы. Но пресса умолчала о цене, которую заплатили солдаты обеих сторон, сражаясь за форт. От солдат в городах узнавали, что победа не так уж близка, как о ней величают газеты и правительство, и прислушиваться к пропаганде следует очень осторожно.
Именно такая информация гуляла вместе с ветром и снегом по улицам Йены в эти февральские дни. Но самое страшное, что Верден был не последним из ужасов этой войны.
– Вернер, Вернер Гольц! – послышался голос сзади.
Вернер обернулся и увидел Герхарда. Они жили в одном дворе, в домах по соседству. Герхард запыхался, но из последних сил догнал Вернера.
– Ты чего опаздываешь? – спросил Вернер. – Я ждал тебя дома, как и договаривались вчера, но ты так и не зашел.
– У меня были неотложные дела, дружище. Смотри, я купил газету, еле пробился через толпу. Ты в курсе последних новостей с фронта?
– Да, конечно, уже весь город знает.
– Германия наконец-то наступает. Возможно, конец войны уже совсем близок и отец скоро вернется домой.
– Когда война закончится, тогда и будешь радоваться. – Ворчливо отрезал Вернер.
– Смотри, тут написано, что одной из армий командует сам Фридрих Вильгельм.
Вернер взглянул на Герхарда, и в его глазах отображалось полное непонимание.
– Ты хоть знаешь кто это такой?
– Нет. – Ответил Вернер.
– Сын самого императора.
– И что с того, что он командует армией? Он ведь в одиночку не сможет закончить войну.
– Один – нет, но с ним целая армия. Он возьмет Верден, вот увидишь. Артиллерия у нас сильнее, чем у французов.
– Какие вести от твоего отца? – перевел тему Вернер.
– Последнее письмо он прислал неделю назад. Мать каждый день ждет от него новостей, а ведь письмам еще надо пройти через линию фронта. Это занимает так много времени. Я ее поддерживаю, как могу, но все же это расстояние с отцом для нас как на иголках. При каждом звонке в дверь мать вздрагивает, опасаясь почтальона с похоронкой.
Отец Герхарда Эбеля уже два года служил в Бельгии. Письма и посылки от него приходили настолько часто, насколько это было возможно. Война и тяжесть окопной жизни не позволяли делать это каждый день. В последнем письмо он сообщал об успешном продвижении немецких войск и написал о возможном скором возвращении.
Агата Эбель, мать Герхарда, держалась изо всех сил. Трудно передать те эмоции, когда она получала письмо. Глубоко вздохнув от счастья принесшего в дом надежду, она удалялась в свою комнату. Она садилась на диван, вскрывала полевой конверт и внимательно вчитывалась в каждое слово. Ей хотелось сохранить в памяти каждую букву. Прочитав все до конца, она начинала сначала. Она чувствовала и понимала, что пока она читает эти строки, сердце ее мужчины бьется, а значит, он жив.
– Он вернется. – Говорила мать Герхарду. – Вот увидишь. Он очень сильно нас любит и не позволит, чтобы с ним что-то случилось.
После этих слов, пожелав сыну спокойной ночи, миссис Эбель удалялась в свою комнату, садилась за рабочий стол мужа и писала ответное письмо в Бельгию. Она исписывала десяток страниц, рассказывая мужу обо всем, что сумела увидеть, услышать и понять за тот период, пока ждала письмо. Они прожили в браке почти двадцать лет, но пора юношеской романтики между ними все еще жива. Миссис Эбель с нежностью задавала мужу вопросы в письмах, на которые через две недели, а порой и дольше получала столь же ласковый и полный внимания ответ. Но порой от мужа приходили письма полные грусти, тоски и опустошенности. В последнем своем письме миссис Эбель вложила в конверт их с сыном фотокарточку. Так она делала каждые пару месяцев, чтобы муж мог видеть их и мысли о доме и семье грели его в холодных окопах.
– Мама последнее время стала слишком сильно нервничать. – Сказал Герхард.
– Из-за папы?
– Да! Она слишком сильно его любит, чтобы потерять вот так.
