Щепа и судьба (СИ) - Софронов Вячеслав
А куда вся нечисть могла подеваться? Как жила рядом с людьми, так и осталась. Иной раз девка какая с речки прибежит и про русалку расскажет, на берегу ночью увиденную. От леших иной год и вовсе проходу не было. А кто особо неверующий, пускай ночью в лесную чащобу сунется да и послушает, как лешие воют и хохочут в укромных местах. После того вряд ли смельчак этот сомневаться станет, есть ли нечистая сила на земле или умерла вся, будто ее химикатом каким специальным посыпали.
В прежние времена деды наши знали, как с той нечистью совладать, тем более что большого зла она сроду не творила, а требовала к себе лишь уважительного отношения. Домовому в специальную посудинку молочка парного наливали, кусочек ситного клали, а он за это дом берег, мог и предупредить, если пожар вдруг затеется или иная беда. Банницы, говорят, бесстыжих варнаков пугали, когда те к девкам в баню лезли, хозяйку нерадивую, что в бане порядок не держала, могли головней обжечь или иное что с ней вытворить. Им за это ключевой водицы наливали, баньку саму содержали в чистоте, грязь не разводили, опасались получить за то по заслугам. А в речках, где русалки водились, сроду никто купаться не мог, чтоб воду не замутить, зато рыбу там добывали отменную.
И с лешими православный народ общий язык находил. Выборный пастух с весны с ними договор заключал, чтоб скотину в урман не заманивали, в болотину не засаживали, медведей придерживали, воли им не давали. А за это девки в нужные дни ходили на опушки лесные хороводы водить, песни пели задушевные. А тем горемыкам что еще надо? Тоже, поди, порадоваться не против, на девок поглазеть. Так и жили по-соседски без особой вражды, а коль чужак какой в лес сунется, обязательно заплутает и не скоро обратную дорогу найдет. Его потом калачом не заманишь в чужие угодья зверя или птицу искать, так его леший ухайдакает, что никакой добыче не рад будет.
…Когда перебрался в деревеньку и стал беседы заводить с местными жителями, то те, кто посмелее, начали мне пересказывать какие дела тут раньше творились и как народ местный с нечистью общий язык находил. Правда, рассказы те были как бы ненароком сказанные, со стеснением да с приговором, мол, люди говорят, а я все с их слов пересказываю. Будто сами и ни при чем вовсе. Первый раз, когда такую историю услышал, подумал, в книге где-то вычитали и мне пересказывают. Начал выяснять, что да почему. Нет, похоже, не по- книжному пересказ ведут, а сами от родных или соседей слышали про случаи разные. Стал думать, как относиться к россказням этим. Можно вид сделать, будто бы мне все их сказки до лампочки. А можно и попробовать разобраться, откуда взялись те сказы, поискать, как говорится, где и кем собака зарыта.
И так и эдак думал и решил, не зря мне эти истории попались и очень даже вовремя. То, что до меня никто об этих случаях не писал, уже здорово. Целый кладезь историй, народом сочиненный и никому особо неизвестный. Можно сказать, на золотую жилу наткнулся, и грех не написать обо всем этом, отдельной книгой выпустить. Только одна беда, былички те были все раскиданы, разбросаны, как горох по полу рассыпан, ни единого тебе стержня, ни сюжета. А собрать их вместе, на то у меня умения пока еще не было. И так и эдак примерялся, с какого конца начать и куда дальше идти. А тут кришнаитка эта все портила, сосредоточиться не давала и сама бездельничала и у меня башка совсем другим занята. Потому на душе было в ту пору как-то особенно неспокойно, постоянно, словно в паровом котле, нарастало внутреннее напряжение и рано или поздно легко мог случиться взрыв.
Рассуждение второе. Крамольно-спорное… все на ту же тему — о душе…
Отвлекусь в очередной раз, чтоб закончить «душевную» тему и обмолвиться по поводу всех сопутствующих тому факторов. Высказав чуть раньше свое мнение о душе как таковой, следует рассмотреть некоторые аспекты, связанные с воздействием на нее различных внешних и внутренних сил и как сей факт сказывается непосредственно на самом человеке. И главное: можно ли достичь душевного равновесия.
Еще в ветхозаветные времена стало ясно, поведение человека, совершаемые им те или иные поступки тесно связаны и определенным образом влияют на состояние его души. Собственно, десять заповедей, сообщенных Моисею на Синайской горе, получивших название Завета, есть первый свод законов, исполнение которых гарантировало душевное благополучие. Правда, напрямую об этом в Завете не упоминается, но и без этого ясно, его невыполнение ставило нарушителя вне общества, принявшего эти заповеди, а, следовательно, ни о каком душевном равновесии и речи быть не может. Но это лишь первый этап регламентации поведения человека, дошедший до нас в письменном виде.
Другой столь же важный момент — Нагорная проповедь. В ней уже можно увидеть рекомендации, как мы должны вести себя, чтоб достичь душевной гармонии. Само слово «гармония» там не употребляется, в переводе оно звучит как «блаженство». К примеру: «Блаженны плачущие, ибо они утешатся». Не станем заниматься объяснением этой заповеди, она лежит на поверхности. Для нас важно другое, человечество получило ориентир, как достичь душевной гармонии, блаженства духа или, говоря современным языком, счастья.
По В. Далю, «счастье» трактуется как случайность, желанная неожиданность, удача. Если разбить слово на две части, получим: «сей» и «час». То есть небольшой временной промежуток, во время которого мы ощущаем себя счастливыми.
Зато слово «блаженство» рассматривается в более широком смысле слова: это и «высшая степень духовного наслаждения» и «счастье», и в том числе «блажь», «блажить», иначе говоря, «дурь», «упрямство», «своенравие»! Поди поспорь с русским народом, который блаженными наряду со святыми признает и людей своевольных, дурных, кого и в церковь порой пускать отказывались.
Да и счастливыми у нас чаще всего называют умалишенных, которым абсолютно все равно, что с ними происходит. И нет никаких питающих их разум возвышенных чувств. Итак, смею отметить, русский народ воспринимает заповеди блаженства несколько иначе, чем это происходит в других странах, а что вследствие этого происходит, судить вам, читатель.
Думаю, никто не будет оспаривать утверждение, что главным орудием, позволяющем всем нам двигаться по жизни, не нарушая упомянутых заповедей, является разум. Его можно назвать универсальным инструментом по восприятию и познанию окружающего мира. Но он, как любой инструмент, может служить как созиданию, так и стать орудием преступления, в зависимости от того, на что он будет направлен. Разум, несомненно, воздействует на душу так же, как топор на неотесанное бревно: он может придать ей нужную форму и совершенство, а может искривить, истончить, привести в полную негодность. При этом разум питается за счет окружающих нас знаний, без особого отбора пропуская всю информацию, получаемую человеком. Занимаясь сбором знаний, мы не сразу понимаем, насколько и зачем они нужны нам. И лишь потом, когда они пройдут через определенный фильтр, происходит их отбор и анализ.
Между душой и разумом существует посредник, называемый нами совестью. Иначе говоря, это производная от слова «весть» или «ведать», то есть обладать какими-то знаниями. Вспомним, «не ведает, что творит». А если бы знал бы, так вряд ли поступил. Совесть есть в некотором роде критерий совершаемых нами поступков, она их оценивает, о чем мы тут же получаем информацию. Если поступок кажется нам безнравственным, то у большинства людей возникает эмоциональное переживание, известное нам как «угрызение совести».
Еще в старину существовали различные методики, каким образом можно уберечь свою душу от различных неприятностей. Например, в известной сказке про Кощея Бессмертного говорится, как он попытался сберечь свою душу и тем самым избежать смерти. Для этой цели он предпринял довольно оригинальное решение: душу свою поместил на кончике иглы, иглу — в яйцо, а яйцо — в утку! Утка каким-то таинственным способом обитала в зайце, а тот — в сундуке, висящем на вершине дуба. Но не спасла Кощея подобная хитрость, и нашелся тот, кто нашел способ добраться до его спрятанной души и сгубить Бессмертного.
