Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА
– Ты и ты, – указывая вытащенным ножом на двух парней, требовательно сказала Югана. – Вы паскудные люди. В ваших глазах лень и трусость. Вам не ходить по охотничьим тропам. Вам не протаптывать дороги кеологов. Если завтра не уйдете из Улангая, то дух ваш пойдет туда… – ткнув острием ножа в потолок, закончила Югана. Эвенкийка вынесла приговор, и если ему не подчинятся, то дело кончится плохо – Югана свое слово сдержит. В комнате наступила мертвая тишина, а старая эвенкийка, ни на кого не глядя, вышла за дверь.
Из общежития-барака Югана снова направилась к Геннадию Яковлевичу.
– Ну, что у тебя, Югана, случилось?
– Ты, Якорь, – сказала она, когда села в кресло и закурила трубку, – выкидывай из Улангая бешеных людей. Черного с мышьим лицом и рыжего с вороньим носом. И лысого с мордой зайца. Гони их из Улангая. Человека, у которого нет двух пальцев на левой руке, и парня со следом ножа на щеке оставлять можно. Они маленько ошибались.
– Югана, ты слишком сурова… – опешил начальник нефтеразведки. – Мы их перевоспитаем…
– Нет, Якорь, женщины из племени Кедра не давали жизнь уродам и хилым. Мужчины тоже знали: от больного самца не бывает сильных детей. Югана не хочет, чтобы эти мужчины брали в жены улангаевских девушек и плодили жадных, вороватых людей.
Не так-то легко было убедить Геннадию Яковлевичу старуху:
– Югана, если медведя можно приручить и сделать беззлобным, то…
– Хорошо, Якорь, нож Юганы никого не тронет, но ты, начальник, обещай выгнать плохих людей из Улангая.
Геннадий Яковлевич обещал старухе лично заняться бытом буровых рабочих и внимательно разобраться во всех происшествиях. Жаль только, не успел начальник нефтеразведки это сделать – производственные дела захватили его, отвлекли. Дала нефть четвертая разведочная скважина, и Геннадий Яковлевич срочно вылетел на буровую, на целую неделю покинув Улангай.
А именно в эту неделю и произошло трагическое событие, которое потрясло всех жителей деревни и круто изменило жизнь Андрея Шаманова.
3
Вечером, когда улангаевские бабы уже загнали коров в пригоны, а пастух расседлал коня у своего дома, по улице пронеслось артельное стадо молодняка, разворотив за деревней жердистый загон. Улица окуталась облаками пыли. Мычание и рев встревоженных коров всполошили деревню, а перепуганный молодняк сгрудился на берегу возле кузницы. Захлебывались от лая собаки.
Народ в Улангае привык к таким переполохам. Хоть и не часто, но случается, пугает скотину медведь. Бывает, за лето теряют жители деревни несколько коров и нетелей. Иногда охотникам удается, взяв собак, выследить и догнать зверя, устроившего переполох.
Этим вечером отличился дед Пивоваров. Когда мимо избы бежал перепуганный скот, схватил он ружье, выскочил на улицу. Почудился ему треск в кустарниках за огородом. Он туда. Видит, ломится мохнатый сквозь густой зароет. Вскинул старый кузнец ружьишко и стрельнул… На выстрел прибежали соседские мужики, за ними ребятишки. Как же без ребятишек такое дело обойдется…
– Я его с первой пули… Не дрыгнулся! Там, за изгородью… – хвастался старик перед мужиками, которые шли за ним по тропинке сквозь густую ботву картофеля.
Вот где было хохоту… Угробил дед Пивоваров вместо медведя своего черного мохнорылого двухгодовалого бычка. Ну и досталось ему от старухи…
А еще у деда Пивоварова на печке разорвало четырехведерный багун с брагой, лопнули два верхних обруча и вырвало крышку с плотно забитой деревянной пробкой. Залило печь, бежали ручейки на пол, стелились в лужу по крашеному полу. В избе пахло кислым хмелем, перебродившими дрожжами и сладковатым вином.
– Ох ты, проклятущий, добра-то спогубил эвон сколь! Ведро сахару забухала… – ругала бабка своего старика. – Руки у тебя, чай, не выболели, заткнул пробку да еще с тряпкой. Дух-то сперся там и забродил…
– Ладно бормотать, – прикрикнул старик, – собери в таз, борову на приправу пойдет…
Был каким-то заколдованным этот вечер…
Андрониха в пригоне почистила. Оденье, старое сено, на подстилку корове кинула, и в это время задурил скот, по улице лавиной попер. Перепугалась старуха, кинулась бежать к избе и напоролась ногой на брошенные вилы. Подняла Андрониха такой визг, что поросенок из-под ножа. Даже соседские собаки взвывать начали.
Не успел освежевать дед Пивоваров своего бычка, не успел он набить на лагун новые обручи, не успела еще бабка Андрониха перевязать пораненную ногу и не успели эти новости донести к Соне в магазин, как примчался в Улангай на мотолодке из соседней деревни Чвор молодой рыбак Трифон Симкин. И едва заглушил мотор, рысью стал подниматься на крутой берег к больнице. Замок на дверях. Тогда он перебежал дорогу и постучался в окно к Лене.
– Доктор, скорейча!.. – выпалил Трифон, даже не поздоровавшись.
– Что у вас? – спросила Лена.
– Левка, сын учительницы… Смастерил, значит, себе поджигу… Стрелял в своем огороде. Разорвало у него в руке самоделку. Лежит дома. Когда я поехал, он уже и стонать не мог…
В полночь Лена отправила раненого мальчика в райбольницу с Ниной Павловной. Увез их все тот же проворный, заботливый рыбак Трифон Симкин…
На обратном пути, километрах в четырех от Улангая, заглох мотор. Пожилой остяк, проклиная лодку со старым трехсильным мотором, крутил рукоятку. Но мотор, видать, отслужил свое – даже вспышки не давал.
– Язва!.. – посматривая на доктора, ворчал старик. – Поршень кольца совсем сожрал… Пенсин не сосет…
– Ничего, дедушка, рассвет уже скоро. Недалеко тут… Я берегом по тропинке пойду… Плыви обратно в Чвор, – утешила старика Лена и сошла на песчаную отмель.
– Язва, самосплавом пойду в Чвор. Плохо совсем.
Доктор сердиться будет…
– Что вы, – приветливо сказала Лена. – Полезно мне будет прогуляться.
4
Брезжил рассвет. Лена прошла не больше километра, когда почувствовала, что натерла ногу. Она спустилась к воде, зачерпнула пригоршней, напилась. Потом села на выброшенное водой бревно переобуться. В левый сапог положила травы, обулась, попробовала пройтись. Нога сидела плотно в растоптанном сапоге. Пора бы и в путь, но Лена не торопилась. Ей хотелось посидеть немного у воды, послушать баюкающий плеск волн, насладиться ночной тишиной. После тревожной и бессонной ночи хорошо отдохнуть у реки.
Плавилась рыба в заводи. Лена, приглядевшись, заметила цепочку поплавков рыбачьей сети. Подумала она, что богатый улов получит рыбак – вон как играет и всплескивает язь…
Начинал просыпаться прибрежный лес. «Куль-куль-курлы», – заливались ранние кулички. Отощавшие дрозды прилетели на берег выискивать выброшенных волнами червей и букашек.
