Джон Фаулз - Куколка
Крайне опечаленный, но вечно покорный слуга Вашей милости
Генри Аскью. * * *Бристоль, подле Фрумгейта
Среда, сентября пятнадцатого дня, года 1736
Сэр,
удостоившись Вашего письма, спешу стократно расписаться в почтенье к Вам, а также заверить Вашего благороднейшего клиента в том, что я всегда к их услугам. Год назад мне уже посчастливилось оказать содействие Вам, светилу нашей профессии. Позвольте присовокупить, что намедни я участвовал в благополучно завершившейся тяжбе под председательством судьи мистера Г-и, кто удостоил меня личной просьбы засвидетельствовать его глубочайшее уваженье к нашему клиенту и выразить крайнюю заинтересованность в дальнейшем сотрудничестве, буде сэр Чарльз пожелают воспользоваться его талантами. Что я с удовольствием исполняю, любезный сэр, а засим перехожу к Вашим распоряженьям по нынешнему весьма прискорбному и щекотливому делу.
Сэр, прошу заверить его светлость, что для меня нет ничего ценнее доброго имени наших благородных семейств, сего неоспоримого, богоизбранного оплота, на коем вкупе с королевской властью зиждется безопасность и благополучье нации, а посему Ваша просьба об строжайшей секретности неукоснительно соблюдается.
Расследованием установлено, что интересующую Вас особу видели по адресу и в сроки, означенные в Вашем письме, однако точную дату никто из опрошенных не назвал, колеблясь между первой иль второй неделей мая. Особа сия получила верное известье: в здешних краях родители ее боле не проживают, ибо три года назад перебрались в иное гнездилище секты, расположенное в Манчестере. Поддавшись на уговоры манчестерского брата хозяина — дескать, жизнь там лучше (а сектанты, полагаю, оголтелее), — семейство с тремя отпрысками (все женского полу) выехало из города, оставив нашу особу без всяких родственных связей.
Отец — Амос Хокнелл, жена его — Марта, в девичестве Брэдлингтоль Брэдлинч, уроженка Коршема, Уилтшир. Хоть отъявленный еретик, Хокнелл считался хорошим столяром и плотником. Последнее время он работал у моего знакомца — добропорядочного христианина, олдермена мистера Диффри, кто, будучи купцом и владельцем здешней верфи, нанял его для отделки судовых кают. Его ремесленное мастерство нареканий не вызывало, однако он вечно проповедовал, подрывая в окружающих веру в официальную церковь, ярым приверженцем коей слывет, к чести своей, любезный мой приятель мистер Д. Последний неоднократно предупреждал столяра об недопустимости подобного и, узнав, что тот сманил в секту двух подмастерьев, взашей его выгнал. Хокнелл, неистовый фанатик во взглядах и вере, вопил об произволе. Нрав его характеризуют точные слова мистера Д.: пропитан вольнодумством, как бочонок рассолом. Он же поведал, что, получая расчет, наглец кричал, дескать, всякий может нанять его руки, но никто — ни сам король, ни парламент — не наймет его душу. Одно время Хокнелл намеревался перевезти семью в американские колонии (по мне, этаким смутьянам там самое место), но позже раздумал. Полагаю, ныне его можно сыскать в молельне захолустного Манчестера, каковому не сравниться — о чем Вы, сэр, осведомлены лучше моего — с городом, откуда я к Вам пишу.
Вышеозначенная особа сказала, что приехала из Лондона, где служила горничной, однако никто не запомнил имени и адреса ее хозяев. По моим сведеньям, не больше часа проведя у соседки, известившей ее об упомянутых событьях, она заявила, что должна безотлагательно следовать в Манчестер, ибо не чает воссоединиться с родными. К сожаленью, сэр, нас постигла неудача, поскольку за три недели до Вашего письма оная соседка, престарелая квакерша, померла от водянки и вышеизложенные сведенья были получены от окрестных сплетниц. Однако считаю, что показанья болтливых кумушек заслуживают доверья.
В силу твердолобой скрытности единоверцев нашей особы мой дознаватель мало что выяснил касательно ее прошлого, ибо даже самый правомочный допрос местные еретики воспринимают как знак предстоящих гонений. И все ж удалось найти источник, сообщивший, что лет пять-шесть назад девицу отринули от квакерства, сочтя потерянной для веры, после того как она была уличена в преступной связи с неким Генри Гарвеем, сыном ее первых хозяев. Нашу особу изгнали со службы, а затем из отчего дома, поскольку выходило, что она сама соблазнила юношу, а потому недостойна покаянья. До самого ее возвращенья после долгого отсутствия никто ничего об ней не знал и узнать не успел (кроме упомянутой соседки), ибо она вновь скрылась.
В заключенье должен Вас уведомить, что Вы не первый интересуетесь данной особой: вышеозначенный болтливый источник сообщил моему дознавателю, что в июне некий человек, сказавшийся приезжим из Лондона, разыскивал ее, дабы передать весточку от прежней хозяйки. Внешность его и манеры не внушили доверья завистливым и подозрительным сектантам, и незнакомец отбыл восвояси, узнав лишь, что искомая особа, скорее всего, направилась в Манчестер. Полагаю, сэр, Вы лучше ведаете, как сие растолковать.
Пишу в некоторой спешке, ибо отлучаюсь по нашему второму делу, кое будет справлено, как только позволят обстоятельства. Будьте благонадежны, я тотчас Вам отпишу.
Засим остаюсь смиреннейший, наивернейший и покорнейший слуга Вашего досточтимого клиента и Вашей бесценной персоны
Ричард Пигг, судебный поверенный. * * *Бидефорд, сентября 20-го дня
Сэр,
пишу, доколе свежа память об двух последних днях, проведенных мною в месте, коем Вы столь озабочены. Расположенное примерно в двух с половиной милях от брода на бидефордской дороге, оно прозвано Ущельем, ибо и впрямь выглядит боле лощиной, нежели долом, что весьма характерно для здешнего овражистого, лесистого ландшафта. Пещера, перед коей имеются лужайка и прудик для скотины, отыскалась чуть ближе к броду — мили через две к ней привела тропка, что бежит от большака. Тут полное безлюдье, лишь чабаны, бывает, гонят отары на высотные пастбища. Один такой, по имени Джеймс Локк (он и его подпасок родом из Даккума), и нынче обитает в пещере, коя издавна служит ему летним домом. Сей Мопс{131} не грамотнее своих подопечных, но малый честный.
Приют сей имеет будоражащую историю: он прозывается Доллинговой (либо Доллиновой) пещерой, будучи так поименован в честь предводителя шайки разбойников, коя в стародавние времена тут бесстрашно обитала, ведя, по выражению Локка, разгульную жизнь на манер Робин Гуда; по причине удаленности места, а также сметливости лиходеев, промышлявших на стороне, но не в окрестностях, долгие годы шайка оставалась безнаказанной и в конце концов сгинула, ни разу не попавшись в руки правосудья. Доказательством подлинности сей истории служат корявые буквы С. Д. Д. Д. (Собственный Дом Джона Доллинга), высеченные изнутри над входом в грот. Похоже, разбойник мнил себя фригольдером.
