Сергей Ведерников - Пятицарствие Авесты
— А-а-а, мужик!.. Мужик, давай выпьем! А?! Мужик?!
Очевидно, решив, что ему незачем беспокоиться, солидный мужчина строго сказал:
— Так!.. Быстро проваливай, пока я не сдал тебя в «ментовское стойло»!
Сделав испуганный вид и даже несколько шарахнувшись в сторону, Виктор пробормотал:
— Всё, всё, всё! Ухожу, ухожу! — и положил бутылку в пакет, чтобы вынуть оттуда пистолет и приставить его ствол к животу солидного.
— Тихо! — скомандовал он твёрдо. — Руку из кармана!
Тот вынул руку из-за пазухи, а Виктор, достав оружие из внутреннего кармана его пальто, положил в свой карман.
— Не вздумай кричать: у меня не будет выбора, и я пристрелю тебя прямо здесь, а у тебя — надежды, что, возможно, всё обойдётся. Теперь — открывай дверь!
Он приставил пистолет к его позвоночнику, достаточно ощутимо придавив его, чтобы противник чувствовал серьёзность ситуации, а когда тот открыл дверь, забрал у него ключи и, войдя в прихожую, приказал включить свет, уже разглядев выключатель при свете лампы на лестничной площадке; затем закрыл дверь. Приказав солидному пройти в комнату, Виктор сам включил там свет, поставив пленного около стены, обыскал его, а не найдя больше оружия, забрал у него мобильный телефон, бросив его в дальний угол дивана, затем, всё так же держа мужчину около стены с поднятыми руками, поставил одно из кресел, находившихся около журнального столика рядом с ним, приказав тому сесть, а сам устроился на диване, примыкавшем к входной двери в комнату.
— Кто вы такой и что вам надо? — спросил солидный. — Вы не понимаете, в какое дерьмо влезли?!
— Это ты не понимаешь, куда ты сейчас попал, Патрон! — Виктор держал на колене направленный на того пистолет. — За что ты приказываешь убивать людей?
— Ах, вот в чём дело?! А я-то думал! — усмехаясь, протянул Патрон. — Если дело и впрямь только в этом, то вы мне не противник. Я никого не убивал, а доказать, что приказывал убивать, вы не сможете.
— А я и не собираюсь это никому доказывать, для меня достаточно того, что я это знаю.
— И что вы хотите сделать? Да вы знаете, кто я такой?!
— По виду — ты человек, другое дело — какой. Вот я и хочу спросить с человека, посчитавшего себя вправе отнять жизнь у другого человека.
— Спросить?! Как? — улыбался насмешливо человек в кожаном пальто. — Вы хотите, чтобы я рассказал, как можно решиться на это?
— Отнюдь… Я предполагаю спросить с тебя по древнему закону: смерть за смерть, поскольку, убив другого, невинного, ты тем самым безусловно признал, что в отношении тебя самого правомерно подобное же действие. По закону равенства.
— Нет такого закона! Есть толпа, стадо, рабочий скот, быдло — назовите, как угодно, — а есть избранные, элита, чьё право — властвовать, и дано оно от рождения.
— Надо же, насколько живуча эта формула — право имеешь или тварь дрожащая, — усмехнулся Виктор.
— Вот вы упомянули древний закон: око — за око, зуб — за зуб. Однако позднее взгляды высказывались гораздо гуманнее. Вспомните Иисуса Христа: ударили по щеке — подставь другую. Или вот: богатому труднее попасть в рай, чем верблюду пройти через игольное ушко. Кто сейчас помнит об этом? Христианство было гонимо в первые века своего существования, пока избранные не поняли, что оно давало возможность для правовой реабилитации индивидуализма. Первобытные религии — варварские религии — допускали помимо рабовладельческих демократий и тоталитарную власть, но только тогда, когда господствующая религия имела сильное верховное божество.
Политеизм никогда не способствовал монархии, и лишь возникновение христианства, а в общем плане — монотеизма привело в итоге к монархическому общественному устройству. Христианство, проповедуя строгую иерархию в своей мифологии, единственный непререкаемый авторитет в своей основе, давало повод для реализации индивидуализма в человеческом обществе до абсолютного предела, что и привело к повсеместному становлению абсолютизма в государственном устройстве. Падение монархий, впрочем, не привело к исчезновению индивидуализма, и он остался главной чертой общественной жизни. Так что ваши попытки борьбы с ним просто бесполезны.
— И, как я понимаю, это значит: пусть живут и здравствуют убийцы, насильники, грабители, воры, взяточники и прочая, в том числе и ницшеанствующая, социальная мразь? Да у тебя, я вижу, целая философская система, не противно жить с такой мерзостью в душе? Нет лишь одного — порядочности, а человек непорядочный — это дерьмо. Однако нам пора расставаться.
Виктор взял свитер, висевший на спинке дивана, и начал заворачивать в него ствол пистолета, заметив, что в лице противника мелькнул страх.
— Что вы собираетесь делать? — торопливо сказал тот. — Учтите, вам не удастся уйти от ответственности! Возможно, сюда уже спешат мои люди: я должен был позвонить своему шофёру.
Заворачивая пистолет, чтобы заглушить звук выстрела, и вынужденный следить за пленником, Виктор не услышал, как открылась входная дверь в квартиру и в комнату вошла Светлана. Оглянувшись, он вздрогнул; оторопел и пленник, всё так же сидя в кресле.
— Света?! — воскликнул Виктор изумлённо.
— Ты?! — одновременно выдохнул пленник.
— Родной мой! — обратилась она к Виктору. — Зачем ты здесь?!
— Он убил Колычева, моего друга. Но как ты догадалась?.. — спросил было, но понял, что вопрос был неправильный и поправился: — Как я понимаю, это твой бывший муж?
— Я просто её муж, и не бывший, а настоящий, — отвечал пленник.
— Павел, ты уже не раз слышал, что я ушла от тебя, что люблю другого, что подала на развод. И просила тебя не приближаться ко мне, — говорила она, видя, что тот встал с кресла и направляется к ней. — А теперь, в дополнение к тем махинациям, к которым причастен, ты стал ещё и убийцей?!
— А ну-ка сесть! — твёрдо сказал Виктор, вытряхнув пистолет из свитера.
Тот нехотя вернулся в кресло.
— Пойдём отсюда, пожалуйста! — просила умоляюще Светлана. — Не пачкай себя этой кровью!.. Не оставляй меня сейчас, когда нам так хорошо!
— Так это ты — друг Колычева, это тебя чуть не убили наши ребята? — проговорил Павел. — Жаль, что не убили! — продолжал он, понимая, что ему уже ничего не грозит.
Светлана, вздрогнув, резко обернулась к нему.
— Вот как?! Значит, ты причастен к тому, что Виктор чуть не погиб?! Я уже предупреждала тебя, а теперь говорю окончательно: если ты не оставишь нас в покое, передам материалы о твоих махинациях, которые у меня есть, куда следует. Я уж не говорю, что их уже получил мой отец. Учти это!
— Так ты меня предаёшь?!
— Ты столько раз меня предавал, что мой уход от тебя даже не месть уже, а тем более не предательство.
— Пойдём, мой родной! — обращалась она к Виктору. — Он больше не сделает нам вреда.
Они благополучно вышли из дома, и он покорно следовал за любимой, которая вела его совсем не в ту сторону, куда ему было нужно; однако вскоре понял, куда они шли: за углом дома стояла машина Михаила.
— Поедем домой, — говорила она, намереваясь сесть.
— Зачем, Света?! — запротестовал Виктор. — Отпусти Михаила, у меня здесь своя машина.
— Ну хорошо, поедем на ней, — согласилась она и попрощалась с Михаилом, поблагодарив его за что-то.
Она отошла в сторону, а Виктор, протянув пакет Михаилу, сказал ему, дав знак молчать:
— Возьми, пожалуйста, мои вещи до завтра.
Попрощавшись, он взял под руку Светлану и повёл её к стоянке своей машины. Она молчала всю дорогу, а войдя в квартиру и раздевшись, упала в постель и безудержно разрыдалась, словно ребёнок, не говоря ни слова.
Виктор, не зная, что предпринять, лишь потерянно стоял около кровати, пока не решился, присев рядом, дотронуться до неё.
— Света, любимая, успокойся! — нежно гладил он её по голове. — Ну ударь меня, если хочешь, только не плачь!
Продолжая всхлипывать, она села на постели и, обняв, прильнула к нему.
— Как ты мог?! — говорила негромко. — Как ты мог бросить меня?! — Неужели ты не думал, что, идя к нему, ты уходишь от меня? Тебя бы посадили! А как же я?! Я уже не смогу жить без тебя!
Она снова заплакала, а Виктор подумал о том, насколько безвыходной была ситуация, в которой он оказался полчаса назад.
— Ну всё! — говорил он. — Прости! Прости меня! — хотя и сам толком не понимал — за что.
Наконец успокоившись и прижавшись к его груди, Светлана сказала:
— Если бы не Михаил, мы бы потеряли друг друга.
— Михаил?! — спросил он удивлённо.
— Тебя долго не было, и я решила позвонить ему. Он удивился тоже и обещал что-нибудь выяснить. Через минуту позвонил мне и сказал, что, очевидно, ты отправился к Павлу. Я очень испугалась, абсолютно не понимая почему, и попросила его приехать за мной. Но, оказывается, он был уже в машине около дома.
Светлана помолчала, потом продолжала:
