Эмэ Бээкман - Возможность выбора
Катастрофа? Хорошо, когда однажды в весенний вечер начинаешь понимать: какое преувеличение! Сильвия распахнула створки окна на солнечной стороне дома, облокотилась на подоконник и принялась разглядывать крону старой яблони. Отец посадил это дерево после войны, в день десятилетия дочери. Можно было бы сентиментально поразмышлять — долго ли еще ему цвести и плодоносить?
Что за душещипательная безвкусица, самой неловко!
Сильвия Курман хотела понимать эпоху, чтобы идти в ногу со временем. Не стоило удивляться или обижаться, что прежние знакомые их семьи словно бы зараз уехали из города. Едва слухи об уходе Карла достигли их ушей, как прекратились телефонные звонки и приглашения в гости. Даже Кая почему-то постоянно маялась в крайнем цейтноте и редко заходила к ней. Зигзаги новой жизни отца нанесли удар и по благополучию дочери — прежде по утрам Карл отвозил Аннелийзу в детский садик, теперь Кая вместе с ребенком на себе испытывала давку в переполненных автобусах. Но вполне возможно, что у Каи появился новый временный поклонник и она стесняется сказать об этом. Один раз обожглась, может, теперь будет осмотрительнее? Вскоре после того, как Кая разошлась с Иво Рооде, у нее появился друг и началось модное визитное супружество. Невероятно, но дочь не сумела отличить сусальное золото от настоящего и отнеслась к этой курьезной форме совместной жизни вполне серьезно. Большая, подлинная любовь, яркие чувства — ведь они с Мати встречаются редко и не смогут надоесть друг другу. Все предостережения Сильвии у Каи в одно ухо влетали, в другое вылетали. Перестань пугать — человек хочет переродиться, стать другим. Кажется, дочка пошла в отца. Или отец взял пример с дочки?
Кая, во всяком случае, действительно переменилась, она прямо-таки светилась. Всегда скорее вялая, чем активная, — к другим, правда, предъявляла повышенные требования: будьте энергичнее, преуспевайте в жизни! — теперь она хотела стать предприимчивее, чтобы совершить в жизни что-нибудь исключительное.
После смены или в выходной Кая то и дело забегала к Сильвии на службу и с жаром рассказывала, какие у них с этим самым Мати далеко идущие намерения. Новые чувства переливали через край: она десятки раз требовала подтверждения, что отец и мать не будут возражать, если они переоборудуют бабкину квартиру, выкинут старый хлам и устроят себе с Мати уютное гнездышко. Появившийся у дочки интерес к жизни Сильвия поддерживала всем сердцем — делайте что хотите, главное, чтобы у вас было ощущение своего крова. Материнское сердце обязано было трепыхаться от радости — планы дочери на будущее были просто блестящие! В рассказах Каи все выглядело складно и логично. Вот Аннелийза подрастет еще немного (а Мати уж так любит девочку, словно она его родная дочь, ни разу не поинтересовался Каиным разведенным мужем — вот какой тактичный!), и тогда настанет великий момент — Кая поступит учиться заочно. И не только она, Кая, — она-то, конечно, пойдет на товароведческий, что может быть естественнее для кассира-контролера, — Мати тоже будет учиться дальше, он считает, что не его это дело — всю жизнь крутить баранку такси. Организация современного транспорта и его перспективы — вот самая подходящая для Мати специальность, она совпадает с его интересами. Кая знала, что у Мати уже сейчас, и без высшего образования, масса великолепных идей, как усовершенствовать в будущем систему автотранса.
Пылкость вперемешку с хвастовством и наивностью, однако Сильвия не дерзнула бы хоть малейшим сомнением пошатнуть веру Каи в ее воздушные замки. Но какое-то время спустя разговоры о дальнейшем учении прекратились. Увы, Аннелийза росла не так быстро, как того хотелось бы Кае и Мати. Новые взгляды и интересы захватили дочь. Кая с восторгом рассказывала о своей подруге, на венчании которой они с Мати побывали в церкви. Потрясно, мать, представляешь: люстры горят, орган играет, парчовое платье со шлейфом, как риза у попа!
Слушая восторженные излияния дочери, Сильвия Курман хмурилась, совсем некстати перед глазами встал тот торжественный день, когда Каю принимали в пионеры, — но матерям не привыкать держать рот на замке, когда на карту ставится счастье их дочерей. Средства, массовой информации давно уже разъяснили всем, что вмешательство тещи в жизнь молодых нередко приводит к разрыву еще не оформившихся и посему хрупких супружеских связей. Теща, держи язык за зубами! Как всегда, вовремя пришел Сильвии на ум нужный лозунг!
Но тут будущий зять испарился. Сильвия обомлела: как быстротечна жизнь — этому самому Мати она отвела местечко в споем сердце, но так и не успела увидеть его в глаза, прежде чем круг сомкнулся. Испуг Сильвии ни в какое сравнение не шел со страданиями Каи. В последнюю минуту она успела сделать аборт. Сильвия на такси привезла дочь из больницы домой, в очереди на стоянке нервничала — как бы им не попасть в машину Мати, не хватало, чтобы виновник несчастья сидел за рулем и посвистывал. Судьба уберегла их от глупой случайности, Вечером Сильвия пичкала побледневшую и сразу увядшую дочь сладостями и черносмородиновым чаем, словно дело всего лишь в простуде. В тот вечер в бывшей квартире Ванды Курман они с Каей условились даже не заикнуться отцу о случившемся. Аннелийзе случалось и раньше по нескольку дней жить у бабушки с дедушкой, могла же Кая устать от ребенка, и ей нужен покой, чтобы привести нервы в порядок. К сожалению, этим дело не обошлось. Состояние Каи ухудшилось, и «скорая» увезла ее обратно в больницу. Настал Сильвин черед страдать, и ей пришлось рассказать все Карлу. Карл пришел в ярость. Как и для Сильвии, Мати был для него чужаком, даже не успевшим обрести лицо, зато над головой лежавшей в больнице дочери собрались тучи. Сильвии пришлось приложить немало усилий, чтобы унять Карла, она вымолила у него обещание, что он забудет об оплошке дочери и не обидит ее злым словом.
Карл тяжело переживал неудачи Каи. Кому из родителей хочется, чтобы их дети во всем уступали предкам! В свое время Иво Рооде вселил в Карла надежды: как-никак аспирант, может, и жена его начнет серьезнее относиться к будущему. В присутствии Каи Карл не уставал порицать молоденьких тупиц, этих безмозглых курочек, которые надеются одним кудахтаньем пробиться в жизни. Интересно, корпит ли уже Дагмар Метс над учебниками?
Крушение молодой семьи дочери выбило Карла из седла. Вправить Кае мозги он надеялся с помощью зятя, его считал своим тайным союзником, теперь опираться было не на кого.
…Перед домом остановилась машина. Неужели мысли о Карле привели сюда его самого?
Сильвия давно поняла, что живет в непрестанном напряженном ожидании — будь то на работе, дома или даже во сне. Наверно, поэтому она так часто рассеянна и чувствует себя бесконечно усталой. Когда читает, видит строчки, но не различает слов. Идет по улице и не замечает знакомых в текущем навстречу людском потоке.
Сильвия старалась взять себя в руки. Жизнь требовала от нее трезвости ума и рассудительности. Уж ее-то не назовешь курочкой с одной извилиной в мозгу! Карл нужен ей только для переговоров. Не может же это двусмысленное положение продолжаться бесконечно! Она согласна подписать совместное заявление о разводе и ждет от него соответствующего предложения. Пора ему набраться храбрости и довести дело до логического конца! Почему-то Сильвия надеялась, что после официального развода наступит время полного душевного спокойствия. Особенно важным представлялось ей выписать Карла из дома — как будто сам воздух в доме станет чище. Пожалуй, это профессия наложила на нее свой отпечаток — подписи и печати производили на нее магическое действие.
Сильвия крадучись подошла к окну. У ворот стояла чужая машина, шофер поднял крышку капота и возился с мотором. Сильвия так и не поняла, почувствовала ли она облегчение или разочарование от того, что окончательное выяснение отношений откладывается. В неясных ситуациях есть свои преимущества: можно делать всевозможные предположения, они будоражат и не дают впасть в апатию.
И все-таки хорошо, что перед домом остановился кто-то чужой. Сегодня ей бы никак не хотелось видеть у себя Вильму. После того зимнего вечера, когда Вильма приехала в стельку пьяная, она еще не раз являлась как снег на голову, и всегда с бутылкой коньяка: клюкнем по маленькой, побалакаем о жизни. Хорошо сказать — клюкнем, при очень скромном участии Сильвии Вильма выпивала бутылку до дна и оставалась ночевать. В такие вечера она без умолку болтала об одном и том же — она все еще топталась в том роковом дне и никак не могла вырваться за его пределы, словно была привязана к нему цепью.
А ведь в тот зимний вечер Сильвия так ничего толком и не узнала. Подкрепившись ужином и кофе, Вильма села к телефону, разложила записную книжку на коленях и начала крутить диск. Чуть ли не час просидела она, скрючившись на краю дивана, и обзвонила множество людей. Все ее разговоры были одинаково короткими, без введения и без ожидания ответа — словно она хотела каждого, с кем говорила, привести в шоковое состояние. Делая усилие, чтобы не заплетался язык, она выпаливала свой текст и тут же бросала трубку на рычаг. Здравствуй, мол, это Вильма, мы с Феликсом разошлись. Набор простейших слов, и все же произнести имя мужа Вильме стоило труда. В середине имени Феликса она словно бы всхлипывала. Сильвии, которая стала невольной слушательницей этих мини-разговоров, казалось, что при упоминании имени Феликса она тоже начинает всхлипывать.
