Олег Рой - Мир над пропастью
— Ася, прости меня. Я хочу все тебе объяснить, — ему самому всегда казалась смешной эта фраза, которую на все лады повторяют застигнутые врасплох обманщики. Это выглядело так жалко, так по-детски. И никогда он не думал, что ему самому придется когда-нибудь оправдываться таким образом.
В холле она остановилась.
— Ты обманул меня. Меня и маму. — Игорь заглянул ей в лицо и испугался, увидев его абсолютно взрослое выражение. — За что? Из-за каких-то дурацких денег? Ты хотел ограбить нас и переслать все своей семье, да? Ненавижу тебя. Ненавижу!
Игорь не сразу осмыслил, что она говорит. С чего она взяла, что он хочет переслать деньги своей семье? Господи, что там наболтала эта гадюка? Он понял, что объясняться бесполезно, что любые его попытки будут выглядеть жалким лепетом. Надо было срочно что-то делать.
— Пожалуйста, Ася, — он старался говорить спокойно и уверенно, — Асенька, пожалуйста, дай мне полчаса, и ты сама все поймешь.
— Зачем? Ты нам уже достаточно лапши на уши навешал. Я не хочу ничего понимать. Сказала же — ненавижу. Уходи.
Она стала подниматься вверх по лестнице. Другого выхода не было. Игорь нагнал девочку и осторожно поднял на руки. Это было весьма непросто, потому что отбивалась она мастерски. Игорь старался не обращать внимания на колотушки, которые сыпались на него, пока он нес девочку к машине.
Он усадил ее на переднее сиденье, справляясь с сопротивлением, пристегнул ремень безопасности. Сел за руль и быстренько заблокировал двери, чтобы ей, не дай бог, не пришло в голову выскочить на ходу. В конце концов она перестала отбиваться и словно уснула с открытыми глазами. Пока они ехали, она сидела совершенно бесшумно и смотрела прямо перед собой.
Игорь затормозил у своего дома. Вышел, открыл девочке дверцу.
— Вылезай.
Она выбралась сама, проигнорировав протянутую руку. Он с радостью отметил, что основной эмоцией на ее личике сейчас было любопытство.
— Я покажу тебе кое-что. А потом ты сама решишь, подлец я или все-таки не очень. И я не буду с тобой спорить. Потому что и сам не знаю, заслуживаю ли прощения. Идем.
Они молча поднялись наверх и молча вошли в квартиру. В первое мгновение Ася отшатнулась. Со всех стен на нее смотрели сотни фотографий. В рамках и без, больших и не очень, цветных и черно-белых…
На обоях не было ни одного пустого места.
Второе открытие заставило ее вздрогнуть. На всех этих фотографиях были запечатлены всего два человека. Очень приятная женщина, чуть моложе ее мамы. И второй человек… — она сама.
Ася прислонилась спиной к входной двери и попыталась осмыслить увиденное. Девочка на фотографии похожа на нее как клон, но она немного помладше. Года на два или три. Есть еще более ранние снимки, но более поздних что-то не видно. Она осматривала стену в поисках себя сегодняшней — безуспешно.
И главное, у нее, Аси, никогда не было таких фотографий.
Даже если предположить, что он щелкал ее тайком, все равно не выходит. Она никогда не была в такой квартире, где с потолка свисают грозди мягких игрушек — уж это трудно было бы не запомнить. Никогда не сидела на коленях у странного седого человека. Она вообще не любит посторонних мужчин и ни за что не стала бы так фотографироваться. У нее нет такого вот полосатого купальника, а все каникулы она проводила на море, а тут на заднем плане какая-то грязная лужа, похожая на парковый пруд. А это совсем странный снимок. Она стоит между Игорем и этой симпатичной молодой женщиной и, обнимая обоих, счастливо улыбается.
Может, это монтаж? С трудом в это верится. Да и зачем? Кому в голову придет монтировать такое, да еще в таких количествах. Может, он маньяк? Ася не очень разбиралась в маньяках, но слышала, что у них часто бывает своя извращенная логика, непонятная здоровым людям. Если так, то, может, ему почему-либо доставляет удовольствие делать монтаж…
Странно, почему ей совсем не страшно сейчас, даже когда на ум приходят такие жуткие вещи? Наверное, в логове маньяка полагается чувствовать себя иначе. Но она совсем не боится его. И что уж совсем странно, по-прежнему ему верит. Если бы все, что сказала эта противная тетка, как-то объяснилось!
И все же, почему нет ее сегодняшней? Тоже ужасно любопытно было бы взглянуть.
Короче, ничего не понятно.
— Кто эта девочка? — спросила она наконец. — Это ведь не я? Или все-таки я? И кто эта женщина?
— Это моя семья. Скоро будет два года, как они обе умерли. Так что, как ты понимаешь, посылать ваши деньги я им не могу.
Она застыла, пораженная.
— Почему… умерли?
— Дочку сбила машина, а жена… Жена не выдержала и тоже умерла.
Он ожидал чего угодно, но только не этого. Аистенок вдруг заглянула ему в глаза и попросила:
— Расскажи мне о них…
Игорь никогда не думал, что может говорить так много и так долго. Вся накопившаяся за два года боль, все былые воспоминания и робкие нынешние надежды превращались в слова, и от этого становилось легче на душе. Он попытался объяснить ей, почему обманул их тогда, на поминках, и почему так долго не решался рассказать правду.
Объяснить свои отношения с Витой он бы, пожалуй, не смог даже сам себе. Но, к счастью, Аистенок этим не интересовалась. Видимо, этот эпизод как-то ускользнул от детского внимания или просто интересовал ее меньше всего остального.
Она ни разу не перебила его. Сидела, наклонив голову чуть набок, и слушала очень внимательно.
Они спохватились только спустя полтора часа. В доверительных разговорах время всегда летит чересчур быстро.
— Аистенок, нам, пожалуй, пора ехать. Мама будет волноваться.
— Да, поехали. — Она соскользнула с табуретки, прошла в ванную, умылась холодной водой. — Странно, что мама еще не звонила.
— А у тебя мобильник с собой?
— Не-а. Ты меня так быстро… хм… похитил, что я не успела его захватить.
— Боюсь, что и свой я где-то выронил, когда нес тебя к машине. Вы, мадемуазель, оказывали достойное сопротивление. Не знаю, как я на ногах устоял.
Потом они ехали в машине, и она положила головку ему на плечо. А он, держа руку на коробке передач, боялся пошевелиться, чтобы ее не потревожить.
Пожалуй, самое страшное позади. Осталось объяснить все Альбине. Она поймет. Обязательно. Аська же поняла и простила его. Ну а если даже нет… По крайней мере, одно прощение он уже получил. А в его ситуации это очень много.
Уже подъезжая к дому, он понял — все кончено. У их забора стояла милицейская машина, и заплаканная Альбина разговаривала через ворота с меланхоличным стражем порядка.
Объяснение всему происходящему могло быть только одно. Визита домой Вите показалось мало. Она решила не оставить камня на камне, полностью разрушив его намечающееся счастье. И поехала к Альбине на работу. Что она там наболтала? Какая теперь разница. Конец, он и есть конец.
