Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
– Проблемы в личной жизни, проблемы социального характера... В общем, как-то сложно все.
– Анашу курили! – Катя скорее утверждает, чем задает вопрос.
– Ну, не совсем чтобы курили... – Я отвожу глаза.
«Я поищу твой паспорт, – приходит эсэмэс от Наташи. – Если найду – возьму с собой на работу, заедешь».
«Мне он сегодня вечером нужен, у меня поезд», – лихорадочно отбиваю в ответ.
– Тут дети, как не стыдно! – Катя складывает в машину посуду.
«Меня не будет дома до десяти».
«У меня поезд в полночь, можно я к десяти подскачу?»
– Стыдно... потому и не курили...
«Я напишу, как приеду».
И потом, через несколько минут:
«Подскочи».
– Что у тебя опять случилось, Дрончик?
– Да не бери в голову, всякие траблы!
– Расскажешь, – говорит она, открывая балконную дверь.
– М-м-м, – я качаюсь между обнадеживающим эсэмэс и возможностью поплакаться в жилетку. – А ты хочешь, чтобы я рассказал?
– Косяк давай! – Катя протягивает руку.
– Зачем? – Я испуганно хватаюсь за карман джинсов.
– Доставай, доставай, пока Ваня детей укладывает!
– Э? – Я вопросительно поднимаю на нее глаза и вытаскиваю «беломорину».
– Только встань рядом, – она делает первую затяжку, – чтобы я мужа видела.
– Никогда бы не подумал, что ты куришь.
– Жена Цезаря вне подозрений! – Ее глаза вспыхивают желтым отблеском. – Теперь рассказывай...
Без пятнадцати десять я курю у ее подъезда. На плече, в спортивной сумке, две бутылки шампанского. В голове сумбур неопределенности. Чувствую себя полным идиотом и не совсем понимаю, для чего это делаю. Вчера мы высказали друг другу все достаточно конкретно. «Мальчик контекста»... Но ничего не могу поделать с этой навязчивой идеей: я хочу ее видеть. А стрелки на часах уже двинулись к двадцати минутам одиннадцатого. Неужели кинула?
Наконец, когда сигареты теряют вкус, а из окрестных подворотен звучат крики подвыпившей шпаны, у подъезда паркуется ее «Хонда». Она выходит из машины, открывает багажник, достает оттуда пакеты с продуктами, потом возвращается, забирает сумку и закрывает машину. Подлетаю сбоку, берусь за ручки пластиковых пакетов.
– Привет! Вот ты телевидение ругаешь, а в криминальной сводке каждый вечер говорят девушкам о том, что оставлять в открытой машине вещи небезопасно!
– Ты Капитан Очевидность? – Она поворачивает голову в мою сторону. – Прилетел из космоса спасать от гастарбайтеров беспечных одиноких девушек?
– Я помогу! – тяну пакеты на себя.
– Помоги. – Она пожимает плечами и передает мне пакеты.
Молча входим в подъезд, она тычет в кнопку лифта, ее спина чуть напряжена.
– Знаешь, я наврал про паспорт, – говорю я спине.
– Знаю, – отвечает спина.
Открывается лифт, мы входим.
– Откуда? – удивляюсь я, глядя в ее теплые карие глаза.
– Ты же не провинциальный плиточник, чтобы с паспортом ходить!
– В общем, да, – говорю я после некоторой паузы. – Я дешевый мудак.
– Мы с утра что-то не до конца выяснили?
Я мотаю головой. Отворачиваюсь. Заходим в квартиру, я ставлю пакеты на пол и вопросительно смотрю на нее.
– Спасибо. – Она натянуто улыбается, но дверь не закрывает.
Кажется, эта минута молчания никогда не закончится. Сейчас она скажет свое не терпящее возражений «пока», и все. Я зачем-то засовываю руки в карманы и делаю вид, будто погружен в изучение носков собственных ботинок.
– Ты определяешься, «туда» тебе, – она кивает на подъезд, – или «сюда»?
– То есть шансы, что я оставил у тебя паспорт, еще остались? – хмыкаю я.
– Я думала, что ты за это время еще какую-нибудь причину придумал, – она снимает туфли и идет в ванную.
– Знаешь, – говорю я, развязывая шнурки, – мы уже пару раз встречались «на кофе» и заканчивали вином. Поэтому я по традиции попросил бы у тебя чашку кофе, но на всякий случай скажу, что у меня с собой две бутылки шампанского. Так просто, вдруг тебе такая информация понадобится.
– Вау! – отзывается она. – Отнеси сумки на кухню, а?
Я, кажется, подлетаю на пару сантиметров над полом, пока перемещаюсь на кухню. Аккуратно ставлю пакеты перед холодильником, иду в ванную. Подхожу к ней сзади, слегка касаюсь губами ее шеи:
– Прости меня.
– Справедливости ради стоит отметить, что ты порядочная свинья! – Она продолжает делать вид, будто придирчиво оглядывает себя в зеркало.
– Так оно и есть, но...
– Что «но»? – Она замирает, смотрит на меня в зеркало.
Это дается мне неимоверным трудом, но все-таки я произношу вслух:
– Я соскучился по тебе.
Она оборачивается, потом слегка опускает голову и отвечает:
– Я тоже.
И вот мы уже сидим в гостиной, я растекся по дивану, с бокалом шампанского в одной руке и сигаретой в другой, она с ногами забралась в кресло и уплетает малину из пластиковой коробки, рассказывая мне, что сегодня было во время записи очередного рекламного ролика:
– Этот твой индюк, все время забываю его фамилию...
– Хижняк, – услужливо подсказываю я.
– Точно. Манерно расхаживал по лестнице перед старшеклассницами и так любовался своим отражением в немытых школьных окнах, что наступил в ведро с краской.
– Потом упал в него головой, я надеюсь.
– Нет, всего лишь матерился как сапожник, куда только манерность делась, ума не приложу! Как ты с ними работаешь? Там у вас все такие?
– Практически, – улыбаюсь я.
И в комнате висит плотное марево сигаретного дыма, и где-то вдалеке играет Coldplay, но что конкретно, разобрать сложно. А я нахожусь в состоянии такой приятной истомы, что, кажется, сейчас утону в этом дыму или в ее глазах. Впрочем, какая разница, лишь бы утонуть. Разговор касается студенческих лет, и каждый из нас старается рассказать свою историю. Я вспоминаю что-то про детство в Штатах, она про поездки туда с родителями в командировки. Мы оказываемся космополитами до мозга костей и патриотами до судорог. Мы могли пересечься когда-то в Нью-Йорке, возможно, она с родителями даже пила кофе в том же «Старбаксе», что и я. Может, мы тогда попали в смену к одной и той же толстой кассирше?
Мы обсуждаем такие приятные мелочи, что становится непонятно, откуда взялась вчерашняя взаимная агрессия? Проверяли себя на прочность? Бросали друг другу в лицо претензии, которые не успели или не смогли высказать миру? Может, говоря о другом, каждый из нас рассказывал о себе? Мне кажется, что мы невероятно похожи. Или просто смотримся в одно зеркало? Или закончилась бутылка шампанского? Но эту мысль мне не удается развить, потому что как раз в тот момент, когда я начинаю рассказывать ей про «Одиозный» журнал, мы находим кучу общих знакомых, которые работали журналистами/тусовали/пьянствовали в одном и том же офисе со мной. Я ссылаюсь на то, что в то время редко появлялся в офисе, работал, в основном, «по политике» и сворачиваю тему в сторону ютьюб, на котором видел гениальную рекламу какогото голландского журнала.
