Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
– Ванечка, можно я к тебе заеду на полчасика? – выдыхаю я в телефон. – Хуево мне.
– «Ты мальчик контекста», такое вот резюме по поводу моей персоны. – Я выпускаю дым в оранжевую полусферу висящего над столом плафона. – Может, она права?
– Конечно, права! – Ваня хлопает дверью огромного, в половину кухни, холодильника стального цвета. – А тебя такое определение обижает?
– Это Sub Zero? – интересуюсь я.
– Угу. – Он выверенными движениями режет сыр и колбасу, раскладывает на тарелке.
– Всегда хотел такой холодильник, – задумчиво произношу я.
– Нафига? Это же для больших семейных закупок. Что ты туда будешь ставить, кроме Perrier, йогуртов, колы и виски?
– Я? – задумываюсь. – Может, я женюсь, к примеру... когда-то.
– К примеру на ком? – Ваня плюхает в стаканы виски. – Ты и женитьба, в моем понимании, – это как Кортни Лав в рекламе здорового образа жизни.
– Ты совсем в меня не веришь, брат? – Нехотя беру кусок сыра, жую, не чувствуя вкуса. – Почему? Ты же был когда-то таким же распиздяем, а потом раз – и на Катьке женился.
– Женился. – Он садится за стол. – Я же ее люблю.
– Но ты же трахаешься с другими? – шепотом говорю я.
– Скорее для понтов, – отмахивается Ваня, – чтобы форму не терять.
– Ты Катю любишь. – Я катаю по столу мякиш хлеба. – Может, и я кого-то полюблю?
– Ты, Дрончик, полюбишь только свою копию. Тебе нужна женщина, которая будет равнозначна тебе по всем пунктам. Социальным, интеллектуальным. Но которая будет сильнее тебя. В общем, думаю, тебе нужен парень! – Ваня смеется и чокается со мной.
– Где бы такую найти? Даже не так, – я делаю глоток, – я и хочу, и боюсь такую встретить.
– Почему?
– Знаешь, я тут поймал себя на мысли: слишком много пар кед, слишком много электронной музыки. Я стал представлять себя в сорок пять...
– И?
– ...И тут два варианта. Либо женатый отец семейства, располневший добряк еврейской наружности. Либо стареющий плейбой с малолетними телками.
– Выбор, конечно, в пользу последнего?
– Вроде бы так, но есть один нюанс. – Я оглядываюсь и перехожу на шепот. – Есть такая категория стареющих мудаков на молодежных дискотеках. Очень бы не хотелось в ней оказаться.
– А что ты делаешь, чтобы в ней не оказаться?
– Делаю вид, что ищу настоящую любовь. Пользуюсь кремами против старения кожи. Купил абонемент в спортзал. Нужное подчеркни!
– Дрончик, мы все тебя любим именно за это. – Ваня опять наполняет бокалы. – Не переживай. Ты безумно хорош в этих своих страданиях и метаниях. Время свое возьмет. Или Наташа...
– Мне следует отнести этот комментарий к оптимистичным?
– Как тебе больше хочется. Зависит от твоего нынешнего состояния.
– Ты понимаешь, Ваня, я потонул в омуте фальшивой, безответственной, а главное, бесцельной хуйни.
– Что ты называешь безответственностью и фальшью?
– Например, завтра я собираюсь пойти на дебаты молодых политиков в Думе, куда меня направил канал с надеждой вытащить на свет божий нового Жириновского и пригласить его на мое шоу. Но на самом деле я иду туда, чтобы склеить одну секретаршу. И я знаю, что она мне наверняка не даст (были попытки), но все равно иду.
– Нахуя?
– Ну, меня же, блядь, в Думу пригласили, а?
– И кому ты потом об этом расскажешь?
– Соскам без прописки, щенкам с соседних каналов, малознакомому, типа, олигарью. В общем, всем, кому неинтересно, но кто обязательно сделает многозначительно-понимающее лицо.
– Ну и что? Я сам завтра иду на день рождения к такому ублюдку, что даже описывать нет желания. Знаешь, из тех, что слывут коллекционерами современного искусства, но при случае с удовольствием готовы попиздить про сериал «Бригада». Но что делать? Приходится. Он же собирается спонсировать наш говносериал.
– А ему-то это зачем?
– У него любовница из культурненьких. Он ей завтра скажет: я, дорогая, меценат.
– Ты понимаешь вообще, что мы здесь обсуждаем? Взять хотя бы этот гребаный сериал. Ты пробил для Антона проект, чтобы мы все вместе могли заработать. Каналу это не нужно – он гонит тебя стричь бабки со спонсоров. Спонсор их дает, но только для того, чтобы, помимо половых, у них с любовницей еще и культурные связи были. А эта милая девушка завтра пойдет и отсосет – даже не тебе и не мне (хотя могла бы!), а Антону! Потому что он не просто интеллигентный человек, а режиссер! Выходит, что вся наша байда строится не вокруг продукта, а вокруг одного паршивого минета!
– Почти так, только отсосет она не Антону, а осветителю, потому что, кроме всех вышеперечисленных талантов, он моложе и более погружен в процесс, а значит, может выдать себя за сценариста – то есть человека, который создает нематериальные ценности шевелением мозговых клеток.
– Тем более!
– Но и это еще не все. Дело в том, что канал под этот сериал умудрился что-то из госбюджета выбить. Лобов такой документ «наверх» накатал, что по нему получается – мы вторую «Молодую гвардию» снимаем, и проект этот, в рамках молодежных программ, означен в будущем году первым. Так что отсос, в метафизическом смысле, получается совсем уж с проглотом.
– И как после этого называть то, что мы делаем? «42 метра, или Глубокая глотка-2»?
– Почему? «Первый Духовный Акафист 2010 года». Сокращенно, ПЕРДАК.
– Я так и знал, что дело закончится гомосексуализмом! – Я достаю косяк и начинаю раскуривать. – Пердаки...
– Э! Хорош на кухне курить! – Ваня бьет меня по руке. – Здесь же Катя! И дети!
– Да ладно, я сам инфантильный.
– Добрый вечер, товарищи телевизионщики! – На кухню заходит Катя. – Ванечка, пойди, пожалуйста, к детям, они без тебя не ложатся! Соскучились.
– А сама не уложишь? – канючит Ваня.
– Нет, милый, – обворожительно улыбается она. – Я пока с Андрюшей поговорю, давно не виделись.
– Ты чего, Дрончик, такой расстроенный? – говорит она, когда Ваня уходит.
– Проблемы в личной жизни, проблемы социального характера... В общем, как-то сложно все.
– Анашу курили! – Катя скорее утверждает, чем задает вопрос.
– Ну, не совсем чтобы курили... – Я отвожу глаза.
«Я поищу твой паспорт, – приходит эсэмэс от Наташи. – Если найду – возьму с собой на работу, заедешь».
«Мне он сегодня вечером нужен, у меня поезд», – лихорадочно отбиваю в ответ.
– Тут дети, как не стыдно! – Катя складывает в машину посуду.
«Меня не будет дома до десяти».
«У меня поезд в полночь, можно я к десяти подскачу?»
– Стыдно... потому и не курили...
