Игорь Гергенрёдер - Грация и Абсолют
Перед началом наступления мне задавали вопрос, думаем ли мы и за сколько времени достичь Двинска (Даугавпилс). Я отвечал, что если не удастся это сделать за 4 дня, то вряд ли нам удастся захватить мосты в неповрежденном состоянии. Теперь мы это сделали за 4 дня и 5 часов, считая с момента начала наступления; мы преодолели сопротивление противника, проделав 300 км (по прямой) в непрерывном рейде».
(Генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Утерянные победы. Ростов-на-Дону, «Феникс», 1999, ISBN 5-222-00609-3, с. 189-190).
(2) «4 июля части 1-й танковой дивизии /.../ противника подошли к реке Великой.
К этому времени 41-й стрелковый корпус (111-я, 118-я и 235-я стрелковые дивизии) спешно выдвигался в укрепленные районы. Там же сосредотачивались соединения 1-го механизированного корпуса. 111-я стрелковая дивизия под командованием полковника И.М.Иванова занимала оборону в Островском укрепрайоне и в городе.
Утром 4 июля противник беспрепятственно преодолел реку Великую и вышел на южную окраину Острова. Наши войска, вступавшие в бой с ходу, противостоять врагу не смогли. Проявив растерянность, они поспешно оставили оборонительные позиции.
Однако командующий фронтом, уже генерал-майор Собенников, вновь приказал силами 111-й стрелковой дивизии и 3-й танковой дивизии (из состава 1-го мехкорпуса) с рассветом 5 июля уничтожить гитлеровские части в районе Острова.
В спешке не было организовано взаимодействие между нашими соединениями /.../ Сразу же под угрозой сдачи противнику оказался и Псков. Части 118-й стрелковой дивизии, не имея поддержки с левого фланга, вынужденно покинули оборонительные рубежи, прикрывавшие город. Взятие Пскова немецкими войсками на одни сутки задержал лишь подрыв мостов на реке Великой.
Сумятица в действиях войск повлияла на их дальнейшее беспорядочное отступление. Потерявшие управление и связь с вышестоящими штабами, разрозненные части 41-го стрелкового корпуса были обнаружены только 13 июля под Стругами Красными, Щирском и Лугой.
/.../ Под Островом командир 5 т/анкового/ п/олка/ Посенчук рассказывал о бое за Остров. Из его рассказа следует, что сил у немцев на Островском направлении очень мало и что захват города нашими частями сорвался только лишь потому, что с поля боя постыдно дезертировала 111-я с/трелковая/ д/ивизия/, ее командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия».
(Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. Москва, «Русская книга», 1992, ISBN 5-268-01422-9, с. 125, 128).
(3) «Первым русским пленным, доставленным в штаб группы армий «Центр», был командир батальона, то есть, по нашим понятиям, офицер. До вступления в командование он был комиссаром. Об этом он и заявил откровенно, не подозревая, что по вермахту был отдан приказ о расстреле всех комиссаров. Война началась менее двух суток назад, и он никак еще не мог об этом знать.
Пленный с удивлением рассматривал германских штабных офицеров, одетых в белоснежную летнюю форму. Он тихо спросил меня:
– Видно, всё это графы и князья?
Непроходимая пропасть лежала между привычной ему бедностью и миром этих «блистательных существ».
(В. Штрик-Штрикфельдт. Против Сталина и Гитлера. «Посев», Frankfurt/Main, 2-е изд., 1981, с. 14-15).
(4) «К 1933 году, когда к власти пришли нацисты, Лееб был уже известен как аскетичный, неприступный и не лишенный здравого смысла офицер-христианин с высокими моральными принципами. Он открыто выражал неприязнь к нацистской партии и ее лидеру, в то время как остальные генералы с энтузиазмом поддержали программу Гитлера, направленную на милитаризацию Германии. Добрый католик Лееб специально ходил на мессу в форме офицера (вместе с семьей), а это не очень одобрялось нацистами. Бескомпромиссный в принципиальных вопросах Риттер фон Лееб отказался посещать обеды, устраиваемые Альфредом Розенбергом, одним из главных нацистов, только потому, что тот был атеистом. /.../
В задачу Лееба входило быстрое продвижение внутрь страны, отсечение и уничтожение основных сил противника в Прибалтике и захват Ленинграда.
Лееб столкнулся с гигантскими трудностями: болотистая местность, отвратительные дороги, недостаточные для выполнения операции силы. В его распоряжении имелось всего 16 дивизий, из которых только 3 были танковыми и 3 моторизованными. Им противостояли 30 советских дивизий, включая 4 бронетанковые и 2 моторизованные. Кроме того, у противника 20 дивизий имелось в резерве. /.../ Тем не менее полки Лееба продвигались вперед по размытым дорогам, продирались сквозь густые леса, преодолевая пересеченную местность с множеством оврагов, озер, болот и рек. Форсировав Двину, они взяли Остров. Отражая бесконечные контратаки русских, войска Лееба почти целиком уничтожили противостоящие им армии и вышли к Старой Руссе, которая была захвачена после тяжелого сражения, когда бой велся практически за каждый дом. /.../ 8 сентября 1941 года Лееб, окружив Ленинград, начал решающий бросок на «колыбель российских революций», которая уже находилась в пределах досягаемости выстрелов 240-миллиметровых орудий. Сталин бросил в бой три свежие армии, направив еще три на правый фланг Лееба к Старой Руссе и Холму. Солдаты Лееба отразили все атаки, и 11 сентября 6-я танковая дивизия, прорвавшись через Пулковские высоты и фортификационные укрепления Ленинграда, заняла позиции, с которых хорошо просматривался весь город. Тем временем 58-я пехотная дивизия ворвалась в окрестности Ленинграда и всего в 6 милях от его центра захватила городской трамвай. В это же время 126-я пехотная дивизия взяла Шлиссельбург на восточном берегу Ладожского озера и перекрыла все доступы к Ленинграду с суши. Лееб готовился к последнему штурму. Казалось, что второй по величине город Советского Союза обречен, как вдруг, 12 сентября 1941 года, прибыл приказ Адольфа Гитлера Ленинград не брать. Вместо этого предполагалось заморить горожан голодом, а Леебу предписывалось немедленно перебросить 4-ю танковую группу (вместе с 5 танковыми и двумя моторизованными дивизиями), а также весь VIII корпус Люфтваффе в группу армий «Центр».
Лееб тотчас заявил о своем несогласии с таким нелепым приказом, но это никакого действия не возымело: Гитлер стоял на своем. Принятое им решение оказалось одним из самых грубых просчетов в войне. Две гитлеровские армии оказались накрепко привязанными к городу в совершенно бесполезной осаде /.../
В середине декабря советское зимнее контрнаступление развернулось во всю мощь. Риттер фон Лееб стал вслух высказывать предположение о том, не является ли Гитлер тайным союзником Сталина в его борьбе против германской армии. Лееб продолжал раздражать нацистов своими протестами против расправ, чинимых СС и СД над советскими евреями».
(Семюель В. Митчем, Джин Мюллер. Командиры «Третьего Рейха». Смоленск: Русич, 1997, ISBN 5-88590-778-1, с. 78, 79, 82, 83, 84, 85).
«Попробуй фон Лееб хоть раз улыбнуться, у него наверняка треснуло бы лицо», – заметил о нем как-то раз фельдмаршал Зигмунд Вильгельм Лист.
Вильгельм Йозеф Франц фон Лееб. Этот суровый, замкнутый человек, известный своими моральными принципами, родился 5 сентября 1876 года в городе Ландсберг-ам-Лех в Баварии. Он был потомственным военным. /.../ В 1916 году его дивизия была переброшена на Восточный фронт, и во время операции в Галиции и Сербии фон Лееб за выдающуюся доблесть удостоился баварского военного ордена Макса Иосифа. К этой боевой награде также полагалось рыцарское звание, правда, не передаваемое по наследству. С тех пор фон Лееб именовался «риттер». /.../
В отличие от большинства своих современников риттер фон Лееб ни на минуту не позволил Гитлеру одурачить себя! 23 января 1933 года, то есть через три дня после вступления на пост канцлера, Гитлер обратился к генералитету (во время обеда, данного в апартаментах генерала фон Хаммерштейна). Фюрер заявил, что армия является единственной носительницей духа германской нации, и призвал к искоренению пацифизма, марксизма и демократии. Германия обязана перевооружиться, вопил Гитлер, чтобы затем завоевывать «восточные земли», под которыми генералы, несомненно, в первую очередь понимали Польшу, своего исконного и ненавистного врага. На большинство армейских офицеров речи и политика нацистского вождя произвели огромное впечатление, но только не на Лееба. «Торговец, чей товар хорош, никогда не станет расхваливать его во всю глотку, как рыночный зазывала», – отозвался Лееб, добавив, что, по его мнению, Гитлер откровенно пытался их подкупить.
Со своей стороны Гитлер счел риттера фон Лееба закоренелым антинацистом. Лееб удостоился сомнительной чести стать одним из первых генералов, за которыми гестапо установило слежку. /.../ Лееб настроил против себя нацистов, протестуя против истребления частями СС советских евреев».
(Сэмюел Митчем /Samuel. W. Mitcham/. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, «Русич», 1998, ISBN 5-88590-866-4 ISBN 0-8129-8542-2, с. 171, 172, 175-176, 196).
(5) «Среди встретивших нас была моя бывшая секретарша из городского управления. Она сказала, что меня разыскивает немецкий генерал, с которым я познакомился еще в Пскове, начальник седьмого (гражданского) отдела группы армий «Север».
