Андрей Школин - Прелести
— Да поговорим ещё, успеем, — хозяйка встала и махнула рукой. — Пойдём, поможешь из кухни посуду принести. Мы как раз ужинать собирались.
— Пойдём.
На кухне Марина плотно прикрыла за нами дверь и, включив воду, уселась на стул возле окна. Я примостился на таком же стуле рядом. Вода вырывалась из крана с грохотом водопада. За окном стемнело. Женщина переставила пару тарелок, причём, как мне показалось, просто поменяла их местами. Странная мимика — лицо напряжено, но в то же время… Разговор не начинался, а я, со своей стороны, вместо того, чтобы снять напряжение, тоже восседал как изваяние. Наконец, Марина, следуя примеру своей дочери, просто взяла меня за руки, и крепко-крепко сжала пальцы.
— Знаешь, Андрей, я вот что хочу сказать… Ирина пролежала три месяца в больнице, последние три месяца, — и опять помолчала. — Я ведь по телефону тогда тебе говорила?
— Нет, не говорила… А мне показалось, она хорошо видит.
— Да нет… Видит она действительно хорошо. Не в зрении дело. У неё другое. У неё сердце болит. Так вот всё не Слава Богу.
— И что, это так серьёзно?
— Серьёзно. Она сейчас даже встать не может самостоятельно. Сегодня ещё полегче, а бывает неделями мучается. Сердце, ведь ты сам понимаешь… В больнице уже второй раз лежала.
— А врачи что говорят? — я только сейчас понял, почему Ира не поднимается с дивана.
— Врачи что? — пожала плечами. — Лечат. Уже год лечат. А сердце всё равно болит. Оно ведь врачей не слушает, — женщина попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
— Вот, значит, какие пироги…
— Да не говори. Беда за бедой. Недаром поговорка есть: «Беда одна не ходит».
— А раньше, ну когда она незрячая… Побаливало сердечко?
— Нет. Меня уже и врачи об этом спрашивали. Они, кстати, до сих пор не понимают, почему зрение восстановилось. Говорят, чудо… — Марина отпустила руку и принялась собирать посуду. Сложив в пирамиду нужные чашки, она вдруг искоса поглядела в мою сторону. — Ты Александра давно видел?
Наблюдал несколько секунд за действиями хозяйки, затем встал и отвернулся к чёрной дыре окна:
— Значит, говоришь, раньше сердце работало нормально. И даже никаких симптомов?
— Нет, никаких, — она смотрела, я чувствовал, точно целилась взглядом в спину. — А почему ты спрашиваешь?
— Александра я не видел давно, — помолчав немного, ответил на первый вопрос. — Давненько… Как называется её новая болезнь? По версии медицины, разумеется.
Марина открыла дверной шкаф и вынула из него папку с бумагами. Затем протянула мне:
— Смотри сам, здесь много чего написано.
Полистал подшивку. Куча разных непонятных названий.
— Ну что, разобрался?
— Да уж, — захлопнул и бросил на стол. Папка тяжело плюхнулась, издав глухой звук. — Тут чёрт ногу сломит. Кстати, об Александре… — подошёл вплотную к женщине, так что каждый из нас почувствовал дыхание другого. — Александр, я думаю, сюда больше не придёт.
— Почему?
— Поверь на слово. Он не тот человек, который делает что-то дважды.
— Почему дважды? Раньше была одна болезнь, а теперь совсем другая. Разве, нет?
— А разве… — запнулся и задумался, не зная, что сказать. Я сам толком не понимал, что к чему, но смутно догадывался — для того чтобы объяснить, необходимо напомнить матери больного ребёнка некоторые детали её разговора с Александром. А вот этого я делать не хотел. Тем более теперь. Звенья цепи оказались взаимозаменяемыми. Почему оказались? Сейчас я был уверен, что знал об этом всегда! Чёрная кошка, попав в костёр, становится рыжей. Рыжая кошка, упав в мазут, становится чёрной. Меняется ли суть? Я просто стоял и дышал в лицо женщине.
— Значит, ты считаешь, что Александр не…
— Марина, может быть, нет ничего страшного? Может, Иришка сама справится? Я знаю многих людей, которые перенесли острый кризис, а потом выздоравливали. В том числе и дети.
— Да? — она отвела взгляд куда-то далеко-далеко. — Ладно, давай ужинать, неси тарелки в комнату. Ирина, наверное, заждалась. Ты, кстати, так и не сказал, зачем во Францию летишь.
Мы ужинали втроём и болтали на разные темы. О разных странах, о людях, которые там живут, о диких и домашних животных их населяющих. Пришли, разумеется, к нашей общей сказке.
— А ты уверена в том, что знаешь, о чём идёт речь дальше?
— Конечно, — без тени смущения ответила Ира. — Кому, как ни мне знать?
— Ну и как там дела? — откусил кусок пирога и с вызовом поглядел на наглого ребёнка.
— Где? На самом краю света? Ну… Там всё по-прежнему.
ТАМ ВСЁ ПО-ПРЕЖНЕМУ.
Глава 24
С белых клиросов взлетает
волчий вой…
А. ВертинскийСолнце выгнало луну семь раз. Я продолжаю лежать в углу клетки, почти не шевелюсь, не прикасаюсь к пище. Я жду.
Тебя приносят на носилках на исходе восьмого дня. Солнце и луна поздоровались и разошлись. Я поднимаю голову. Я тебя вижу. Ты видишь меня. Мы видим друг друга.
— Значит, ты обманул глупую птицу Сову, которая, случается, по ночам уносит больных маленьких волчат и раненых взрослых хищников. Всё просто… Ты знаешь, я никогда раньше не рассказывал тебе о том, что эта Сова подлетает как раз в тот момент, когда ты забываешь о ней. Так же как и о том, что она постоянно сидит на своём суку, зорко вглядываясь в темноту, и когда ты легкомысленно упускаешь её из виду, Сова тут же устремляется вниз, хватает и пытается унести тебя в своё гнездо. Если в этот момент не упираться, не цепляться когтями за землю и не драться с ночной гостьей, то непременно окажешься в чёрном дупле старого, вечного дерева.
— Всю эту неделю мне снился один большой сон, где мы вдвоём поём твою песню. Мы сидим на скале, возле самой Луны, едва не касаясь её головами и поём, поём… А потом я вдруг сорвался и упал со скалы, и ты не успел меня схватить и удержать. Я падал долго. Очень долго… Я боялся разбиться, но почему-то совсем не разбился, а очнулся в своём доме. Я никак не мог понять, почему упал именно сюда, но потом мне сказали, что это ты успел спуститься со скалы и поймать меня внизу. Почему ты не встаёшь, Волк?
— Видишь ли, малыш, бывают случаи, когда Сова выпускает из когтей свою жертву. Это случается, если кто-то ей помешает. Но она не любит, когда ей мешают, и начинает охоту уже за тем, кто не дал ей сделать своё дело. Так случается…
— А ещё мне сказали, что ты ничего не ешь. Почему? Конечно это не то, к чему привык ты, но всё же ты сможешь насытиться. Меня уводят, Волк. Я приду завтра.
— Ты уходишь? Что ж, Луна — сестра вечности. Я подожду. Я вижу, где спряталась Сова.
* * *— Со-ва?
— Чо?
— Со-ва бьян? — рыжий капрал шотландец, только вчера прибывший в Аобань из Дузем Репа, насмешливо поглядел на Виталика.
— А-а, ну да, бьян, бьян, — бывший прапорщик Советской Группы Войск в Германии разочарованно отошёл в сторону. Был он маленьким, кругленьким и очень любил курить. Но так как денег на сигареты не было, приходилось «стрелять». Виталик ещё раз оглядел расположение и вернулся к русской лавке. Прибыл он вчера этапом из Страсбурга, с большой группой новобранцев, среди которых «руссофонов» было предостаточно. В свои тридцать четыре года он успел исколесить в поисках лучшей доли почти всю Европу, в которой остался после вывода наших войск из Восточной Германии. В Легион подался от безысходности. В чём-то его судьба, судьба Мишки-десантника и многих других пацанов была схожей.
— Не дал? — весельчак и балагур Эдик из Архангельска с сочувствием покачал головой.
— Нет. Про какую-то сову спрашивал.
— Это он не про сову, это по-французски значит «ништяк». Он тебя и спросил: «Всё ништяк?»
— Какой там ништяк, курить охота, — Виталик уселся на край лавки и огляделся по сторонам. — Может, у поляков стрельнуть?
— У них самих нет, я уже узнавал, — Эдик подставил натренированное тело солнцу и прислушался к непрекращающемуся пению цикад. — Терпи.
И вдруг взорвалось, пронеслось, заставив всех волонтёров вскочить со своих мест и судорожно заметаться по территории:
— Курва-пызда-коммунизда!!!
Страшный враг всего живого, «князь реджимента сего» подобно танку выполз из-за угла расположения. Первыми под горячую руку капрал-шефа попались четыре камбоджийца, сидевшие прямо на горячем асфальте, прислонившись спинами к стене здания. Пока КПК «уничтожал» камбоджийцев, представители остальных национальностей спешно покидали место отдыха.
— Слушай, Виталик, — весельчак Эдик перевёл взгляд с капрал-шефа (русская лавка располагалась далеко от места действия) на отставного прапорщика. — Сходи у Курвы попроси, у него всегда есть.
И доверчивый Виталик пошёл…
— Ты куда его послал? — я, следом все русаки, а затем и вообще все присутствующие, приподнялись со своих мест. — Это же смерть верная.
