Александра Маринина - Ад
– А что случилось? – спросила она по дороге к лифту.
– В ресторане скажу, – загадочно произнес Родислав.
Он искренне радовался за жену, ему так хотелось, чтобы у нее все было хорошо, чтобы у нее все получилось и чтобы она ни о чем не тревожилась. Чувство вины за Лизу с годами притупилось и уже не беспокоило так остро, но постоянное стремление сделать Любе что-нибудь приятное осталось.
Ресторан, куда они иногда ходили обедать, находился совсем рядом, и машину брать не стали, прошлись пешком. Люба выслушала новость с бесстрастным лицом и скупо улыбнулась.
– Родинька, я даже не знаю, как к этому отнестись. Это так неожиданно. А вдруг я не справлюсь? Будет стыдно. Андрей на меня понадеялся, а я не оправдаю доверия. Может, лучше оставить все как есть? Я буду главбухом, а если Андрюше и тебе нужны мои консультации, то я всегда готова. Ты поговори с ним.
– Глупости, – отрезал Родислав. – Ты с Андрюхой работаешь много лет, он твои возможности изучил. Если он считает, что у тебя есть потенциал, то он не ошибается. И не думай ни о чем плохом. Что ты заранее беспокоишься? Все будет отлично! Ты у меня умница редкостная, у тебя все получится.
Он протянул руку и погладил лежащую на столе ладонь жены. От этого жеста веяло покоем, стабильным браком и нежностью, и Любе на мгновение показалось, что нет ничего плохого в их жизни, никаких обманов, никаких глупых договоров, никакой Лизы с ее обременительными детьми, а есть любящие друг друга муж и жена, счастливо прожившие вместе тридцать четыре года.
– Тридцать четыре года, – пробормотала она.
– Что? – переспросил Родислав.
– Мы вместе уже тридцать четыре года, – пояснила она чуть громче. – Это если считать со дня свадьбы. А знакомы мы больше сорока. Ужас, да? Даже подумать страшно, как давно мы друг друга знаем.
– Слушай, мы же в этом году годовщину свадьбы не отметили, – вдруг спохватился Родислав.
Ему стало неловко за то, что он забыл. Не поздравил Любу, не купил цветы, не говоря уж о подарке. Второй раз за все годы. В первый раз это случилось тем злосчастным июлем, когда он уходил к Лизе.
– Это я виновата. Закрутилась на работе, целыми днями составляла программу минимизации убытков при кризисе, сидела у Андрюши… Прости, Родинька. Ты на меня не обижаешься?
Конечно, он не обижался! И был искренне рад тому, что вроде бы и не виноват ни в чем.
* * *Предчувствия Любу Романову не обманули, дефолт все-таки грянул, хотя всего за несколько дней до этого Президент во всеуслышанье объявил о том, что «дефолта не будет». Через несколько дней сняли премьер-министра, еще через две недели назначили нового, но опять с трудностями, потому что Дума снова воспротивилась тому кандидату, которого предлагал Президент, и дважды голосовала «против», и пришлось искать еще одного кандидата на должность. За время правительственной чехарды курс доллара вырос в три раза, начался неудержимый рост цен, банки перестали выдавать наличные, задерживались выплаты зарплат, население в панике кинулось закупать продукты первой необходимости, чтобы успеть приобрести сегодня с запасом, потому что завтра на стремительно обесценивающиеся рубли уже нельзя будет купить столько же быстро дорожающих товаров. Банковская система оказалась парализованной, вклады замораживались, а сами банки закрывались.
Как-то поздно вечером в середине сентября Любе позвонила Аэлла, которая в тот момент уже месяц отдыхала в Испании.
– Любка, что происходит? Моя кредитка не работает, мне банкомат деньги не выдает.
– Именно это и происходит, – вздохнула Люба. – У тебя совсем нет наличных?
– Есть немного, кофе попить хватит, а дожить – нет. Мне еще неделю надо протянуть. Что посоветуешь? Может, поменять билет и вернуться? У меня билет дорогой, так что поменять можно без доплаты.
– А банковские вклады у тебя есть? – спросила Люба.
– Ну конечно! Не дома же мне такие суммы хранить.
– Тогда лучше возвращайся, – посоветовала она. – Ничего приятного тебя здесь не ждет, но ты хотя бы сможешь держать руку на пульсе. Может быть, твой друг тебе чем-нибудь поможет.
Люба еще не успела отойти от телефона, как аппарат снова взорвался тревожным звонком. «Наверное, опять Аэлла, – подумала она. – Что-то забыла спросить».
Но это оказалась Лариса. В голосе ее звучала неприкрытая паника.
– Тетя Люба, с папой совсем плохо!
– Что случилось? Кричит? Дерется?
– Нет, он пожелтел весь и температура под сорок. Что делать?
– Срочно вызывать «Скорую», – скомандовала Люба. – Я сейчас спущусь.
Она стала торопливо одеваться.
– Ты куда? – Родислав неохотно оторвался от телевизора, по которому транслировали футбольный матч.
– К Ларисе.
Он недовольно поморщился.
– Что там опять? Скандал? Дебош? Зачем тебе туда ходить? Пусть берет ребенка и идет к нам, как всегда. Не хватало еще тебе под горячую руку этому алкашу попасть.
– Геннадий заболел. Похоже, там что-то серьезное. Как бы не цирроз.
– Допился, козел! – с досадой воскликнул Родислав.
Он выключил телевизор, снял длинный махровый халат и принялся натягивать джинсы и футболку.
– Пойду с тобой. Мало ли какие решения придется принимать, – сказал он, запихивая бумажник в задний карман.
Люба с благодарностью посмотрела на мужа. Какой он все-таки хороший, добрый! Не бросает ее одну в сложной ситуации, всегда готов помочь, поддержать.
Одного взгляда на Геннадия оказалось достаточно, чтобы понять: дело плохо. Лариса стояла рядом с отцом, бледная и перепуганная, руки трясутся.
– Ты вызвала «Скорую»? – спросила Люба.
– Да. Но они, наверное, не приедут.
– То есть как – не приедут? Почему?
– Они спросили, принимал ли больной алкоголь, а я сказала правду.
– Какую правду? – нахмурился Родислав. – Что ты им сказала?
– Что он пьет все время, каждый день, и уже много лет. Они так со мной разговаривали… Как будто я виновата. Как будто если человек пьет, то его лечить не надо, пусть умирает. Ой, тетя Люба, а так боюсь!
Лариса разрыдалась. Люба обняла ее, прижала мокрое от слез лицо к своему плечу, до которого невысокая девушка еле доставала.
– Они приедут, – успокаивал она Ларису, – никуда не денутся, не имеют права не приехать. Другое дело – они могут не забрать его в больницу. Но это мы будем разбираться. Ничего не бойся, мы рядом.
– Ну да, – поддержал ее Родислав, – мы будем с тобой до тех пор, пока все не устроится. Мы тебя одну не бросим, не бойся.
– Ой, тетя Любочка, – Лариса разрыдалась еще горше, – как хорошо, что вы с дядей Родиком у меня есть! Без вас я бы пропала совсем!
«Скорая» приехала через полтора часа. Все это время Любе пришлось метаться между плачущей Ларисой, проснувшимся и капризничающим двухгодовалым Костиком и лежащим на диване Геннадием, который, несмотря на высокую температуру, грязно бранился, угрожал всех урыть и категорически отказывался от медицинской помощи.
