Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы
Хотя, с другой стороны, как они умудряются голодать в Африке, где можно тот же картофель по три урожая в год собирать? Нам в январе месяце давали молодой картофель. По большому счету, арабов трудолюбивой нацией, как китайцев, к примеру, или корейцев, не назовешь. Гуляя по улицам, я видел, как местные мужчины большими группами собирались в многочисленных кофейнях только для того, чтоб поболтать и выпить кофе. И будут просто так до утра сидеть и ничего не делать, а потом стонут, что они бедные и несчастные. А работать не пробовали?
В тот раз на меня после таких слов насчет туристов накатило какое-то дьявольское вдохновение, и я пару раз обыграл Ахмеда. Не помогли и многочисленные советчики. Больше играть желающих не нашлось, и я, описав подробно в дневнике, что произошло со мной за эти дни, не забыв добавить смачных эпитетов в адрес следователя, моршеда и всей тунисской юриспруденции, лег спать.
Глава 29
Январь и начало февраля прошли без особых происшествий, если не считать инцидент с Мухаммедом. Моджахед раз в две недели подстригался, в начале февраля мы вместе пошли в «парикмахерскую». Взяли с собой стульчики и сели в проходе, освободившиеся хажими вскоре принялись за нас.
Не знаю, из-за чего разгорелся сыр-бор, только ваххабит внезапно вскочил на ноги, выхватил из рук своего парикмахера ножницы и всадил их тому сантиметров на десять в грудную клетку. Я и глазом моргнуть не успел, как работник бритвы и ножниц лежал на спине, а из левой половины грудной клетки в проекции 3–4 межреберья по средней ключичной линии торчало орудие преступления.
Авери, дико вращая глазами, выхватил из груди ножницы, повторно замахнулся, но десятки сильных рук вцепились в него и оттащили от противника в сторону, забрав оружие. Краем глаза я засек, как кто-то ловкий платком протер ножницы, стерев отпечатки, и бросил их подле хажими.
Вокруг раны образовалось кровавое пятно, и стал выходить воздух. Не мешкая, разорвал на раненом рубаху и, обнажив рану, понял, что повреждено легкое и образовался открытый пневмоторакс. В таких случаях открытый пневмоторакс необходимо перевести в закрытый, самое простое — это наложить окклюзионную повязку, проще говоря, закрыть дырку в грудной клетке.
Вытряхнув из полиэтиленового мешка инструменты, я закрыл им рану и плотно прижал рукой. Пострадавший был очень бледен, ртом ловил воздух и пытался оторвать от себя мою руку. Ножницы могли повредить, кроме легкого, и межреберную артерию, это означало продолжающееся внутреннее кровотечение. Его повязками не остановишь, только оперативным путем.
Через несколько минут прибежал доктор с чемоданчиком. Мы вдвоем наложили уже путевую повязку из бинта и куска специальной клеенки, померили давление, оно было низким. Хажими срочно повезли в больницу. Тут только я осмотрелся. Руки в крови и в волосах, голова наполовину подстрижена, на полу лужа теплой крови, а ваххабита нигде не было. Пока я оказывал помощь, его увели в дежурку.
Прибежал моршед, пригласил меня с собой, я отказался, сказал, пока не помоюсь и не достригусь, никуда не пойду. Странно, он не стал возражать, а стал опрашивать других зэков.
Когда меня достригли и я умылся, моршед увел в кабинет и пытался узнать, что я видел. По сути, я был основной свидетель, так как практически у меня на глазах и произошло этот покушение на убийство. Но нутром чуя, что надо идти в глухой отказ, я начал — «ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю». Потом уже узнал, что все остальные свидетели показали то же самое, только с поправкой, что, мол, русский все видел, спрашивай у него.
Выходило, что я единственный человек, кроме самого пострадавшего, кто мог подтвердить, что именно Авери ударил ножницами парикмахера. Но я стоял на своем. Пришли дежурные офицеры, на какие только ухищрения они не шли, кроме физических, чтоб получить от меня нужные сведения. Но я так и не сказал. Допрашивали часа четыре, потом плюнули и отвели в камеру.
Только в камере узнал, что ваххабита отправили в одиночку, что случай этот замять не удастся, так как много свидетелей, да и парня в больницу отправили, где может и помереть.
Пришел Болтун, он сообщил, что Авери утверждает, что хажими поскользнулся и сам на ножницы упал. Что по тюрьме только и разговоров о том, как русский хирург не растерялся и спасал арабского зэка.
Раненого в больнице откачали, обошлось без операции, артерия оказалась незадетой. Ограничились дренированием грудной полости, может, не последнюю роль сыграла и моя помощь, кто знает. Через пару недель его вернули в тюрьму, только перевели в другую камеру.
Братья-мусульмане заставили его заявить, что он сам упал на ножницы и Авери его не пытался убить. В противном случае пригрозили через своих людей на воле расправиться с его семьей.
Одним словом, для всех все закончилось хорошо, хажими остался жив, Авери, отсидев три недели в одиночке, перевелся назад к нам. Дело относительно покушения на убийство прекратили за отсутствием состава преступления. Несчастный случай — сам упал на ножницы, если б не помешали, мог бы несколько раз «сам упасть».
Пока Авери отсутствовал, на его место прислали молодого ваххабита Шади. Он участвовал в восстании 2006 года, прошел подготовку в Алжире и шел в составе ваххабитских отрядов освобождать Тунис от кяфиров. Чем все закончилось — известно, сейчас мотал свою десятку.
В свои 25 лет этот самый Шади был настолько туп и ограничен, что мне казалось, что он остановился в развитии еще в восьмилетием возрасте. Единственное, что он знал, — это Коран, который выучил наизусть, и немного разбирался в оружии. Все!
Он не читал газет, журналов, книг, не смотрел телевизор, не играл ни в одну игру, его ничто, кроме религии и оружия, не интересовало. Он даже не представлял, где Россия, и чем Европа отличается от Азии. Зато крепко усвоил в своем кружке, что есть такие евреи и американцы, которых обязательно надлежит убивать. Те, кто является их приспешником, тоже подлежат уничтожению, к ним он относил своего президента Бен Али и полицейских. Целыми днями он читал Коран, который и так знал наизусть, да молился, прерываясь на сон и еду.
Пробыл он у нас недели две, и я не видел, чтоб он изменил своим правилам. А он так уже два года живет! Вот это фанатик! С первых же часов пребывания в нашей камере у него начались трения с Болтуном.
Баби был страшный матерщинник, что очень не понравилось новому обитателю нашей камеры, и он стал делать замечания матерому уголовнику.
По утрам Шади так голосил молитву, что просыпались все обитатели камеры, включая Болтуна, и никакие уговоры на него не действовали. Эта тема мне уже была знакома, и я ждал развязки. Она не заставила себя ждать и наступила раньше, чем я предполагал.
